Сколько художников, столько и живописей
В двухкомнатной квартире известного петербургского коллекционера Николая Благодатова — три тысячи произведений искусства
В Петербурге его знает каждый, кто имеет хоть какое-то отношение к искусству, бывает на вернисажах в музеях и художественных галереях. Николай Иннокентьевич Благодатов вот уже несколько десятилетий собирает произведения современного искусства. Честно признаться, коллекционера обычно представляешь себе иначе: вальяжный, лощеный человек в дорогом костюме и с солидными средствами. Николай же Иннокентьевич в своем неизменном черном пальто и с авоськой, набитой книгами, выглядит человеком, который весьма далек от всего материального. Это так и есть. Как же ему удалось собрать уникальное собрание произведений художников Ленинграда - Петербурга второй половины XX века? Дело все в том, что в былые, совсем ведь еще недавние времена к так называемым неофициальным художникам почти никто в родной стране не проявлял интереса. Изредка их работы покупали иностранцы. Но многим художникам хотелось, чтобы их картины остались и в России, у хороших людей. Живописцы и графики почитали за честь подарить коллекционеру картину или рисунок. Сейчас коллекция живет в небольшой двухкомнатной квартирке. Экспонаты из своего собрания Николай Благодатов охотно предоставляет для различных выставок. Николай Иннокентьевич согласился рассказать «Вечернему Петербургу» о причинах своей страстной любви к живописи и об истории своего уникального собрания.
- Были ли в вашей семье художники или искусствоведы? Откуда взялся столь страстный интерес к изобразительному искусству?
- В моей семье особенно любили музыку. Дядюшка, Георгий Иванович Благодатов, старший брат отца, был дирижером и музыковедом, младший брат, Ростислав Иванович, служил в Капелле, папа недурно пел, а мама училась у самой Любови Дельмас-Андреевой. Все любили книги, была большая библиотека, оставшаяся еще от дедушки, о. Иоанна, и постоянно пополнявшаяся.
К изобразительному искусству относились с любовью и уважением, но круг, насколько я помню, ограничивался русскими художниками ХIХ века, особенно почитали Репина. Я любил смотреть картинки, водили меня в Русский музей на выставки - я и там больше разглядывал картины с сюжетами. Впервые был поражен именно живописью на первой выставке Рериха во время «оттепели», потом открыли запретных ранее импрессионистов, и я стал усиленно к ним привыкать, отчасти из чувства противоречия. Особенно тяжело давался Сезанн, а позже Пикассо. Затем стало интересно, что же было дальше. А тут в обилии стали появляться книги, ругающие формализм, но с иллюстрациями, и я, их начитавшись, полюбил и Поллака, и Хартунга, и Сулажа, и Раушенберга...
- Как случилось, что вы стали собирать картины неофициальных художников? Какая работа была первой в вашем собрании?
- Работая в пароходстве, я познакомился с Игорем Логиновым, как и я, инженером, и он тоже собирал книги. На этой почве мы подружились. Он стал приглашать нас к себе, а у него зарождался литературно-художественный салон, сыгравший потом большую роль в нашей культуре. Там я познакомился с поэтами и художниками, не вписывающимися в официальную культуру, которая тогда мне представлялась однообразной, неискренней и скучной. Новая среда захватила меня, но художники казались мне недостаточно радикальными. Потом, после выставок в ДК им. Газа и «Невском», которые меня прямо потрясли, я понял, что они были именно искренни, а не гнались за модными новациями. Уже на выставках я познакомился с несколькими художниками: Анатолием Басиным, Глебом Богомоловым, Игорем Ивановым, Сергеем Шефом... О собирательстве не думал, но вот, после выставки в «Невском», Толик Басин посоветовал купить гравюру у Валерия Мишина. Я взял с собой моего старинного друга Вадима Ваштая, и мы купили у Валеры по литографии. Я выбрал мужика, скачущего на корове в поднебесье. Когда на стене появилась подлинная работа настоящего художника, дом преобразился. Потом Басин подарил пару монотипий, и мы, сначала вместе, стали собирать понемногу графику. Когда образовалась небольшая коллекция, художники стали дарить работы, в основном рисунки, гравюры, акварели, этюды на картоне... особенно после того, как я стал писать тексты о них. Я всегда охотно показывал работы, но выставок, как Логинов, не устраивал, может быть, поэтому у меня неприятностей, как у него, не было.
- Сколько сейчас работ в вашей коллекции?
- Работ сейчас около трех тысяч, но так как большая часть на бумаге, то они хранятся в папках. Впрочем, стены тоже сплошь завешаны.
- Вы так радушно приглашаете всех желающих познакомиться с коллекцией к себе домой... Не боитесь воров?
- Я ведь не антиквариат собираю. Большинство работ - произведения ныне активно работающих художников, и почти всегда у них можно прибрести понравившееся.
- Все мы, увы, не вечны (в отличие от искусства). Прошу прощения, если вопрос покажется вам некорректным, но не задумывались ли вы о том, чтобы в будущем (надеюсь, далеком) коллекция попала в хорошие руки? Скажем, в один из петербургских музеев...
- Конечно, в моем собрании находятся работы художников разного уровня и разной степени известности, но для меня они дороги в том числе и как часть жизни, а потому хотелось бы, чтобы коллекция сохранялась, как у братьев Ржевских, в составе какого-нибудь музея.
- Сейчас все чаще можно слышать разговоры о том, что живопись уже не актуальна, она не отражает время.
- Живопись существует уже сорок тысяч лет, с доисторических времен. И по сей день заполняет большинство галерей мира. Уверен, что она вечна и всегда современна.
- Вы - известный персонаж в художественно-артистических кругах Петербурга. Правда ли, что у вас в коллекции несколько десятков ваших портретов, выполненных разными художниками и фотографами?
- Только что по случаю моего семидесятилетия в митьковском центре была выставка портретов из коллекции - их было около шестидесяти, включая фотографии.
Наиболее крупными по формату были работы Алексея Штерна, Феликса Волосенкова, Валерия Лукки, Юрия Медведева, Анатолия Маслова, Николы Зверева, Мины Чичериной, Льва Овчинникова, Александра Румянцева, Стаса Бородина, Кати Медведевой... Написаны в разное время, но персонаж один - интересно было, как решают разные художники один и тот же мотив. Особенно интересно это на двух портретах - Александра Бихтера и Александра Манусова. В 1983 году они работали в одной мастерской. И вот Бихтер предложил мне попозировать для портрета. Я приехал, уселся в кресло и стал позировать, а Саша Манусов в это время занимался в мастерской своими делами. Через некоторое время он не выдержал и, встав за спиной Бихтера, тоже стал писать портрет. Впоследствии они оба мне их подарили. И на выставке, и дома работы висели рядом, они фиксировали одно и то же мгновение, но как-то по-разному. Поистине сколько художников, столько и живописей, и это навсегда...
