Всё, что было не со мной, помню

Состоялась премьера фильма Бакура Бакурадзе «Шультес»

Вот Москва - растрепанная, какой ее застанешь не на автобусной экскурсии. Все эти бесконечные палатки, лоточки, кафешки, шаурма возле метро, грязные тротуары... И даже большие чистые «новострои» - и то теснятся как-то неопрятно.

Вот Шультес. Это человек. Леша Шультес (актер Гела Читава). Большой, весь какой-то рыжевато-белесый, на крупном лице - слишком мелкие черты. Это лицо почему-то цепляет взгляд зрителя.

Да и нет у зрителя особого выбора. Камера равнодушно, но упорно следует за Шультесом, заглядывая ему в лицо, смотря через плечо. Вот Леша умывается, вот он заглядывает в холодильник, вот совершает утреннюю пробежку. Вот он аккуратно залезает в карман соседа в метро и вытаскивает оттуда бумажник.

Фильм Бакура Бакурадзе «Шультес» получил главную премию XIX фестиваля «Кинотавр». Почему эта лента так впечатлила жюри? Синефильские сайты пытаются определить «Шультеса» как «криминальную драму» или еще каким-то столь же неубедительным образом. Сначала действительно ловишься на эту приманку, на желание классифицировать: ну вот, ясно, фильм будет о ворах...

Но получается что-то совсем иное. То, что Шультес - карманник, имеет лишь вспомогательное значение. Вот так же у Джармуша в ранних картинах герои были мошенниками; только это мало о чем говорило.

Чтоб никого не путать, скажем сразу: у Шультеса серьезные проблемы с памятью. (Видимо, амнезия особенно занимает режиссера: предыдущей его работой был сериал «Сдвинутый», там с героем происходило очень похожее.)

Даже начинается кино с реплики «Не помню». Но мы не узнаем и не поймем, как именно с ним эта беда случилась, потому что он не помнит. А окружающие - не говорят. Авария. Нападение... Какая разница?

Так что Бакур Бакурадзе не сделал из своего фильма и экшн-триллера в духе «Мементо» Кристофера Нолана. Там у героя тоже была амнезия; на этом строился весь сюжет.

Но нету здесь этого увлекательно закрученного сюжета. Здесь вообще ничего не закручено. Это не спираль, а скорее неуверенный пунктир, прочерченный в мутном пространстве современной Москвы. Бледное равнодушное лицо Леши Шультеса наводит скуку, и вдруг - он стоит рядом с ренессансным портретом на замусоленном постере, и в глаза бросается их невозможное сходство.

«Здорово». «Да». «Нормально». «Не помню». Голоса людей в кадре - как из интервью с преступником в «Криминальной хронике»: глухо, отрывисто и ни слова не понять. Начинаешь коситься на английские субтитры.

Все это происходит очень постепенно, тщательно и как-то торжественно, если только можно так сказать про почти документальную съемку. Можно было бы снова вспомнить Тарковского, а еще точнее - неудачные киноизделия, пародирующие стиль и ритм Тарковского. Можно было бы, но почему-то не хочется.

Можно сказать, что все это уже видено где-то (не помню где) по многу раз, - но тоже отчего-то не хочется говорить.

Если дозволено выносить суждение о кино не по сиюминутным ощущениям в кинозале и не по вдумчивым размышлениям над увиденным, а по воспоминаниям, ощущениям, послевкусию - «Шультес» поселяется в памяти. Об этом занудном и необязательном фильме даже не хочется специально думать лишний раз. Он просто остается, застревает там - какой-то тусклый образ. Но застревает очень прочно, так что ловишь вдруг себя на мысли: может, это из твоей жизни, может, это все было с тобой?

Федор ДУБШАН