Илья Бояшов:

Мы на пороге языковой революции

- Илья, ваша новая книга «Танкист. Белый Тигр» вошла в шорт-лист самой значительной российской литературной премии «Большая книга». Каковы ощущения? Кого считаете главными соперниками, а кого достойными?

- Я благодарен тем, кто прочел «Танкиста» и счел его достойным «шорт-листа». Но кроме меня в «шорт» вошли настолько известные и уважаемые авторы, такие, например, как Маканин, что не сомневаюсь - жюри сделает самый правильный выбор, присудив им премию. А я с удовольствием побуду на вручении - за компанию. Конечно же, ни о каком соперничестве здесь и речи быть не может. Мне и так оказали честь.

- Удивительно, что ваш «Танкист» вышел в год 65-летия битвы на Курской дуге. Главный герой чудом остался жив как раз после боя в Прохоровке. Специально так подгадали?

- К юбилею я не подгадывал, хотя о нем знал. Просто так получилось, что книга вышла как раз накануне 65-летия самого грандиозного в истории мировых войн столкновения с применением такого огромного количества машин.

- По слухам, вы фанат танкостроения, все о нем знаете. И более того, у вас в доме множество танковых моделей. Расскажите об этом подробнее. Когда и с чего все началось?

- Знаю я о танках и о танкостроении далеко не все. Я не специалист, я скорее любитель, использующий в своих целях специализированную литературу, которая на эту тему в последнее время выходит в большом количестве. Что касается моделей, то с удовольствием их собираю - тем более что есть такая возможность. Если в годы моего детства я мог позволить себе приобрести разве что модели «Авроры», «Потемкина» и ленинского броневика, то теперь на полках магазинов - что душе угодно: от японских до бразильских экземпляров.

- По профессии вы историк, по специализации - военный историк. А какой период в истории России кажется вам наиболее интересным и поучительным?

- Для себя занимаюсь Великой Отечественной. Есть и другие периоды, которые время от времени «затягивают». Это, без сомнения, 1812 год - время наивысших испытаний в истории Отечества (за исключением, конечно, последней войны). Из мировых событий особенно потрясают Великая французская революция и последовавшие за ней наполеоновские походы.

- Как родился замысел «Пути Мури», где на фоне исторически достоверных событий (война в Югославии) развивается в притчевой форме тема пути как такового? Суриков, по легенде, написал свою «Боярыню Морозову», увидев ворону на снегу. А где сидела ваша ворона?

- Моя «ворона» лет десять назад переходила Каменноостровский - большой важный драный кот, наплевавший на машины. Что удивительно, они его пропустили, и он царственно исчез в каком-то проходняке. Этот момент я точно запомнил и считаю отправной точкой. Остальное - дело техники. Югославия выбрана была потому, что именно там шла война - вот и причина лишиться дома и отправиться в странствие. Остальное (киты, шейхи и прочее) дописывалось по ходу дела.

- Какую литературу сами любите читать? Какое книжное питание считаете полезным, а какое вредным?

- Люблю читать талантливое. То, чем можно заинтересоваться, открыв первую же страницу. Недавно открыл Чарльза Буковски. Казалось, похабщина, чуть ли не мат. Ан нет! Литература. И большая литература - увлекла, заманила с первой же страницы. Вот что значит - мастер. Часами могу околачиваться возле полок с военной мемуаристикой: иногда в бесхитростных рассказах простых участников войны проглядывает такое, что просто диву даешься. И вообще правда, пусть даже жестокая, без прикрас, зачастую больше увлекает, чем самый изощренный художественный вымысел. Вот почему книги писать так трудно - нужно, чтобы читатель поверил сочиненному тобой - как правде, которая происходила на самом деле.

- Нынче в среде, скажем так, бывшей советской интеллигенции много плача по поводу засилья массовой культуры, в том числе и в книгоиздании. Что скажете - как редактор издательства?

- Есть качественная литература. Есть качественная музыка. Есть великолепные художественные фильмы. Весь вопрос - в выборе, который делает сам человек. Так это еще библейская истина! Бог дал человечеству самую потрясающую свободу - свободу выбора! Во всем остальном мы совершенно зависимы - от природы, от обстоятельств. Но что можем сделать сами - так это выбирать. Либо пивной ларек - либо библиотеку.

- Есть ли основания нынче говорить о петербургской прозаической школе? Или наши ведущие писатели просто ряд индивидуальностей?

- Писатели - вообще по определению одиночества и индивидуальности. Но в Петербурге, на мой взгляд, они более тесно соприкасаются друг с другом. Не важно, дружат, враждуют - но соприкасаются. Я не знаю насчет школы, но то, что литературный круг у нас более тесный, что более интенсивно совершается какая-то невидимая работа, идет какой-то процесс, чувствуется.

- Как вы полагаете, что делает человека настоящим писателем? Не автором книги, а властителем дум?

- Великое Нечто делает. То, что ни понять, ни охватить мы попросту не в состоянии. Это одна из тайн мира. По моему глубокому убеждению, писатель - скорее медиум, который пытается настроиться на определенную волну. Все он черпает оттуда, из этого Великого Нечто. Писатель - передатчик, не более. Передатчики могут быть очень качественные, с дальним приемом. А могут быть и слабенькие.

- Вербальность в современной культуре очевидно уступает место визуальности. Комикс становится основным форматом. Сохранится ли литература при этой очевидной тенденции?

- Вне всякого сомнения. В том-то и факт, что она всегда сохранится. Другое дело, что информация, в ней заложенная, будет подаваться более сжато, грядет совершенно другой язык, каждое слово которого сможет вмещать в себя множество понятий и смыслов. Мы на пороге великой языковой революции, но литература никуда не исчезнет.

- Не страшит ли вас будущее? Ведь глобальные проблемы только умножаются и ничего не решается.

- Жизнь настолько коротка, что человек не успевает попасть под глобальные проблемы. Прометавшись между работой, домом, магазинами каких-нибудь тридцать, сорок, пятьдесят лет, он мирно испускает дух от элементарной простуды.

Беседовала Елена ЕЛАГИНА