«Народный почти стиль…»

К 300-летию со дня рождения Антиоха Кантемира

Нет, не случайно Петербург, заложенный в начале XVIII века как новый державный центр России, обрел на излете XXI столетия, незадолго до своего трехвекового юбилея - в качестве некоей исторической компенсации за утрату столичного звания - статус культурной столицы государства Российского. Ибо с появлением на свет нашего города издала младенческий крик новорожденная русская культура, стала постепенно вставать на ноги отечественная интеллигенция, окончательно отделившаяся от среды служилого чиновничества лишь полтора столетия спустя - после отмены крепостничества. Правда, авторитарные Петровские реформы, нацеленные на превращение России в восточное подобие Европы, проводились с огромными издержками и перекосами, не с помощью свободного труда, а методами безудержного рабовладельческого закабаления крестьянства и за счет чрезмерных репрессий против Православной церкви, хранительницы старых духовных устоев. В перспективе сей курс привел к лютому самоотрицанию, вогнав страну в тупик, в кровавое болото большевистской тоталитарной диктатуры, которая - применяя уместное выражение Александра Герцена - скомандовала «баста!» двухсотлетней вестернизации России. Но сам валтасаров пир наступил гораздо позднее. Его не было видно со строительных площадок сказочных дворцов и пышных особняков, с корабельных верфей, где росли пахнувшие свежей краской морские суда, из мастерских и заводов, где круглосуточно отливали отменные, приближавшие разгром «свеев» чугунные мортиры, из просторных классов, где постигали премудрости наук собранные по воле венценосца дворянские недоросли.

Новая эпоха, озаренная бенгальскими огнями побед и триумфов, начиналась красиво и многообещающе...

«Мудры не спускает с рук указы Петровы...»

Основателем русской светской поэзии можно по праву считать князя Антиоха Кантемира, младшего сына молдавского господаря Дмитрия Константиновича и родовитой гречанки Кассандры Кантакузен, происходившей от византийских императоров. А Кантемиры-мужчины вели свою линию от знаменитого среднеазиатского завоевателя XIV - XV веков Тамерлана (Тимура, Темира), потомка самого Чингисхана. Воинственные гены давали знать о себе до конца всей недолгой 35-летней жизни нашего литератора. Его уделом стали едкие, бьющие наотмашь сатиры; попытка написать одическую эпопею «Петрида» (хвалу грозному реформатору) не удалась - дальше одной песни дело не пошло. Кантемирова муза умела обличать и высмеивать, но не способна была льстить и воскурять фимиам - даже искренне, от души. Поэт сознавал это и не таил суровой правды:

Кто я таков - не скажу,
а вот мне примета:
Не русак, дик именем,
млады мои лета.

А уж так ли, по совести, автор дик своим именем? Ведь «Антиох» переводится с древнегреческого как «едущий навстречу».

...Кантемир родился 10 (21) сентября 1708 года в Константинополе (Стамбуле) - столице Османской империи, которая владела тогда его малой родиной, Молдавией. Чуть погодя, летом 1711-го, в разгар печально известного Прутского похода Петра I в Турцию, господарь Дмитрий поддержал русских, а вслед за отступлением царской армии покинул милую землю и, забрав семью и четыре тысячи своих ратников, переселился на север. Так Антиох Дмитриевич Кантемир, сидя на материнских коленях, перебрался из Туретчины в Москву, а затем и в Петербург, где и стал верноподданным русской короны.

«Уме недозрелый, плод недолгой науки»

Выросший в доме, где царило «древлее благочестие», юный Антиох был с детства пропитан ученостью и книжностью. Его наставлял некто Иван Ильинский - выпускник Греко-славяно-латинской академии, писавший религиозные вирши, а заодно примечания к Библии. Воспитанник поначалу следовал за воспитателем, но вскоре понял, что его ждут совсем иные цели и совершенно другие пути-дороги.

Кантемир целиком уходит в светские стихи - любовные песенки, элегии, мадригалы. Их охотно читали, переписывали, декламировали. Литератор замечал: «Довольно моих поют песней и девицы чистые, и отроки, коих от денницы до другой невидимо колет любви жало...» Впрочем, самому сказителю такие забавы быстро прискучили, и княжич обращается к гражданской поэзии, полной патетических чувств и критических выпадов. В 1729-м выходит его первая сатира - «На хулящих учения». Она направлена против «презирателей наук», в том числе духовенства, которое, поникнув под петровской плеткой, не смогло отличить зерна от плевел, позитив от негатива и подавало повод для злых, безжалостных нападок.

Критон с четками в руках
ворчит и вздыхает
И просит, свята душа,
с горькими слезами
Смотреть, сколь семя наук
вредно между нами...

1730 год привносит в творчество Кантемира сильнейшую политическую струю. В январе в московском Лефортовском дворце внезапно сгорает от черной оспы царь-мальчик - Петр II. Власть перетекает к племяннице Петра Великого - Анне Иоанновне. Однако высшая аристократия жаждет ограничить ее «дедовское» самодержавие статьями хитроумных «Кондиций». Тогда поднимает забрало служилое дворянство: опасаясь поворота к боярской старине и видя свою защиту в мощном престоле, оно ополчается на спесивую знать. И Кантемир тут как тут, на лихом коне: мечется по гвардейским казармам, собирает подписи, пишет челобитную и оглашает ее перед радостной Анной. Эффект моментален и восхитителен: монархиня прилюдно раздирает ненавистные «Кондиции», укрепляется и коронуется, а все эти Долгорукие и Голицыны уныло бредут по тюрьмам и ссылкам...

«К титлам, к славе до одной всяка душа жадна...»

Вторая сатира - «На зависть и гордость дворян злонравных». Адресат ясен на просвет: то напыщенная, кичащаяся древней «породой» элита, которая не желает ударить палец о палец ради народа и державы. Антигерой сатиры - Евгений (как здесь не вспомнить его позднейшего пушкинского тезку, беспробудно погруженного в развлечения и волокитство) надрывно сетует о днях минувших:

А батюшка уж всем верх;
как его не стало,
Государства правое плечо
с ним отпало.
Когда было выедет -
всяк долой с дороги,
Шапочку сняв, ему головою
в ноги...

Естественно, не всем приходились по душе такие неотточенные, но язвительные вирши. Не все стремились жить и служить по петровской Табели о рангах, предпочитая заботам и хлопотам праздную помещичью дрему. Автор создал девять сатир, сделал много интересных переводов. Язык его сложен, витиеват, неуклюж, и трудно не согласиться с консервативным историком Дмитрием Иловайским, оценившим Кантемировы произведения как написанные «тяжелыми стихами по латинским и французским образцам». Но вместе с тем творчество поэта рождалось из поиска, из противоречий, из стремления принести пользу стране и как можно больше постичь самому. Как отличается подобный настрой от пачкотни нынешних щелкоперов и графоманов, превративших литературу в отстойник пошлости, серости и ненормативной лексики, в способ выплеснуть вовне все то нехитрое и гадкое, что укоренилось внутри! Поколение Кантемира скорее всего вызвало бы «дурновкусцев» на дуэль.

«И стихи писать всегда дело безрассудно...»

Князь-поэт стал своеобразным символом своей эпохи, совершив переход из мира политики в мир изящной словесности, из области господства над телами и прихотями в сферу владычества над сердцами и чувствами. В нем зрели и зародыши патриотизма, и частицы диссидентства. Недаром именно он обогатил русский язык столь востребованными сегодня терминами, как идея, материя, депутат...

Последние тринадцать лет жизни Кантемир провел в Европе, где исполнял различные дипломатические поручения Зимнего дворца. Не порывал и с художественным словом. Но судьба распорядилась по-своему. Неизлечимо больной и одинокий, Антиох Дмитриевич умер весною 1744 года в Париже, откуда гроб доставили на берега Невы, а потом в Москву, в Николаевский греческий монастырь. Могила, увы, не сохранилась, чего, благодарение Богу, нельзя сказать о добром имени сочинителя...

Яков ЕВГЛЕВСКИЙ