Вы хочете песен? Их нет у меня!

Побывав на Втором Всероссийском конкурсе композиторов имени Андрея Петрова, корреспондент «ВП» задумался: отчего в наши дни не пишут хороших песен?

Конкурс по замыслу оригинален, даже уникален. В нем соединяются две номинации, на первый взгляд далекие друг от друга: симфоническая и популярная. Такое соединение обусловлено личностью и творчеством мастера, которому посвящен конкурс. Андрей Петров творил как в академических, так и в массовых жанрах.

Соответственно состязание, призванное стать живым памятником Петрову, охватывает обе эти сферы. Композиторы России шлют в город на Неве и внушительные, многострочные оркестровые партитуры, и листки с песенными мелодиями. Авторитетное жюри рассматривает присланный материал - итог работы жюри предъявляет народу в двух концертах, весьма несхожих. Сперва в Белоколонном зале Филармонии звучат создания финалистов-симфонистов. Затем, в непринужденной обстановке Музкомедии, - популярный финал.

Точная формулировка популярной номинации выглядит так: «Эстрадная песня и эстрадный романс». Романс, песня и Андрей Петров... Какое красноречивое, какое значимое сочетание! Впрочем, подросли уже поколения, для которых значение этого сочетания непонятно. Как непонятен и смысл других сочетаний, например: «песня и Пахмутова» (или Соловьев-Седой, или Хренников), «романс и Баснер»... Нигде в мире творцы популярного жанра не имели такой широкой и такой благодарной аудитории, как в советской стране. Произведения упомянутых классиков знали и любили миллионы. И - заметим - имена создателей этих произведений были превосходно известны миллионам. На Западе народ всегда увлекался эстрадными исполнителями, имена же авторов песен, как правило, оставались в тени, в относительной безвестности. В Советском Союзе население от Калининграда до Камчатки было отлично осведомлено, кто такой, скажем, Андрей Петров. «Я шагаю по Москве» или «А напоследок я скажу» отождествлялись не только и не столько с Никитой Михалковым и Ларисой Гузеевой, сколько с Андреем Петровым...

И вот - конкурс. Самое поразительное в нем - барьер между жюри и конкурсантами. Не физический барьер в виде стола с листками бюллетеней и минеральной водой, а какая-то незримая грань... чуть ли не между прошлым и настоящим. По одну сторону: в составе консилиума - Алексей Рыбников (председатель), Евгений Крылатов, Георгий Фиртич. Только вспомните: сочинил некогда Рыбников музыку к «Приключениям Буратино» - и каков был резонанс! Незабвенный ответ на вопрос «кто с новой сказкой входит в дом?» скандировался по всей стране. Бывало, что слоги «Бу-ра-ти-но» заменялись людьми на какие-нибудь другие, смотря по ситуации. Так, коллектив одной кафедры ввел в текст вместо «Буратино» фамилию своего заведующего (и на этой кафедре заведующий был именно что «с детства каждому знаком» - как живой классик науки, упоминаемый в учебниках). А что творилось, когда Фиртич предъявил миру своего «Капитана Врунгеля»! Как семилетние дети - не говоря об их родителях - распевали: «Мы бандито знаменито»...

Что же по другую сторону? Некий песенный «материал», ряд вещей, более-менее талантливых, более или менее искусно сделанных, из которых, увы, ни одна не станет популярной на сколько-нибудь широком пространстве. На то есть причины как внутренние, так и внешние. Конечно, при советской власти существовал могучий аппарат раскрутки песенной продукции. Но важно то, что власть в значительной мере раскручивала песенный продукт, созданный не талантливыми дилетантами, а крутыми профи, обладателями культуры, мастерства. Советская песня в лучших своих проявлениях - высокое искусство. Но и сами песни бывали откровениями, находками чего-то нового, до тех пор небывалого. В наши дни аппарат раскрутки ориентирован именно на  дилетантов - не столько композиторов, сколько удачливых дельцов. Что же касается «мелодических откровений», то они попросту исчезли. Песенное вдохновение выветрилось куда-то невесть почему.

Словом, в советские времена народу организованно поставлялся натурпродукт, зачастую - высшей пробы. Нынче вещание, за редкими исключениями, гонит в массы какие-то песенные бомж-пакеты. Но люди, способные всерьез, по-настоящему делать песни, не исчезли. Ведь и великие, сидящие в жюри, существуют. Только не пишут таких шедевров массового жанра, как прежде. Кстати, выбор жюри был совершенно корректен. Занявшая первое место песня «Ночь» петербургского композитора Станислава Важова - произведение выразительное, так сказать, «с атмосферой», искусное, даже рафинированное. Но в нем слишком читаемы прототипы, воспоминания о начале 80-х, о тогдашнем увлечении миром грез, фантазий полудетских-полуэстетских... Мастера есть - но нет чего-то, что вдохновляло бы их.

Да и нужны ли нынче народу песни, сделанные искусниками, даже великими? А если нужны, то есть ли средство донести мелодии до масс? После конкурсной программы прозвучала музыка Петрова. Поразительное дело: этот любимейший композитор советского народа в новой России написал ряд вещей, например песни к «Петербургским тайнам», которые грандиозны, едва ли не затмевают его более ранние, столь популярные работы. И эти песни мало кому известны. Народ не знает их.

Роман РУДИЦА

Фото Натальи ЧАЙКИ

Прямая речь

Георгий Фиртич, композитор, член жюри Конкурса им. Андрея Петрова:

- На конкурсе мы видим несомненный прогресс. Налицо попытки авторов найти свежую, оригинальную интонацию. Увы, в контексте мировой эстрады эти попытки выглядят скромно, провинциально. На общем фоне выделяются песни Станислава Важова и москвички Ульяны Стратоницкой, что и отмечено премиями.