Ровесник «Вечёрки» Бен Бенцианов будет пить чай из фирменного чайника

Народный артист России Бен Бенцианов всю нашу кипучую, могучую и огромную страну объехал с концертами. Оно и понятно: шестьдесят лет (рекорд, достойный Книги Гиннесса!) Бен Николаевич произносит на эстраде свои монологи, сценки, интермедии, сочиняет музыкальные портреты, фельетоны (а на сцене он провел все 70!). И как это ни удивительно для сегодняшней эстрады, у него нет и не было плохих шуток... Накануне 90-летия народного артиста «Вечёрка» побывала в гостях у Бена Николаевича и вручила своему ровеснику юбилейную медаль, специально изготовленную к 90-летию «ВП», а также подарила на память большой фирменный «вечёркинский» фарфоровый чайник... И, думается, кстати - к Бену Николаевичу из Америки на юбилей приехали родные люди: старший сын Володя, внучка  Даша с правнучкой Машей, не получилось привезти правнука Ваню (ему год и три месяца) - по малолетству он остался в Вашингтоне, но у него большие перспективы.

Объездил весь советский союз

- Бен Николаевич, помню, как на юбилейном концерте в Театре Эстрады в честь вашего 85-летия вы читали монологи, пели куплеты, показывали музыкальные портреты и как замечательно на это реагировала публика...

- Вы знаете, обычно музыку и стихи я придумываю сам, потому что знаю, что мне нужно, что я хочу сказать... Я объездил всю великую страну - Советский Союз. Из крупных областных городов не был только в двух - Твери и Воронеже. Все остальное мною было неоднократно посещено, и можно было, скажем, какому-либо молодому человеку или девушке из далекого села и не видеть артиста Бена Бенцианова - но не слышать его они не могли... Тогда не было «Фабрики звезд», тогда эти «звезды», как шайбы, не лепились, тогда считали иначе: если у педагога на курсе вырастают артисты, похожие именно на этого педагога или же друг на друга, то это большой минус...

- Вы как раз и есть подтверждение этих слов, ведь в студии БДТ у Бориса Бабочкина, которую вы окончили перед самой войной, учились такие непохожие артисты, как Стржельчик, Копелян, Людмила Макарова... И конечно, никто из вас не был похож на Бабочкина...

- Бабочкин создавал штучный товар, а эта «Фабрика» при всем уважении к отдельным ее выпускникам... Могу сказать, что 70 - 85% людей у нас абсолютно не соответствуют имени «звезда»... Вот к Диме Билану я отношусь с уважением, потому что он подтвердил, что он не случаен... Раньше надо было стать знаменитым артистом, чтобы допустить какой-то скандальный жест, шумный развод. А теперь все наоборот: ты сначала устраиваешь скандал, а потом становишься известным артистом. То же самое происходит и с нравственной, духовной планкой. Столичное телевидение, гламурные журналы - как они воспитывают?

Два гения эстрады

- Бен Николаевич, вы были участником Финской и Великой Отечественной войн, были тяжело ранены - я так понимаю, что это помешало вам стать драматическим артистом...

- Именно! Я долго-долго выходил из состояния слепоты и глухоты после тяжелой контузии, и когда выписался из очередного госпиталя (это было в Уфе, в 1942 году), то поехал в Новосибирск - потому что знал, что там в эвакуации находится Александринка, там был Новый ТЮЗ Бориса Вульфовича Зона, весь симфонический оркестр Ленинградской филармонии во главе с Евгением Мравинским и художественным руководителем Иваном Ивановичем Соллертинским и бесконечное количество прекрасных людей в концертном бюро при этой филармонии - Гилельс, Ойстрах, Андроников, джаз Утесова, Лундстрем... Там были великолепные чтецы. И едва я зашел и предложил свои услуги Александринке, меня сразу взяли, и не оттого, что я хороший артист, а оттого, что «брюки» нужны были на сцене - все молодые люди ушли на фронт защищать Родину... Еще на первой читке за столом я понял, что мне надо смотреть на партнершу, чтобы понять по артикуляции, что я должен отвечать на реплику. А по замыслу пьесы я должен был сидеть отвернувшись и не смотреть на эту даму... И тогда я сказал замечательному Леониду Сергеевичу Вивьену, что вынужден поблагодарить его и уйти из Александринского театра. А куда уйти? И я пошел в концертное бюро. Так я впервые оказался на эстраде.

- Вы не одно десятилетие занимаетесь на эстраде настоящим искусством. Кто-то был для вас кумиром?

- Если говорить откровенно, то вообще в этом сложном эстрадном жанре, который называется легким, я бы назвал одного гения, живущего в Америке, - это Чарлз Спенсер Чаплин, а другой, которого звали Аркадий Исаакович Райкин, жил в Ленинграде, и с этим гением я был знаком. Он был малоулыбчивым, малоконтактным, и это не случайно - он был весь погружен в себя и не похож на нас... Моя жена, Любовь Петровна, работала в театре у Аркадия Райкина и дружила с его женой. И может быть, от этого Аркадий Исаакович был расположен ко мне... Хочу сказать, что Любовь Петровна была замечательная актриса, она заканчивала курс дивного педагога, профессора ЛГТИ Леонида Федоровича Макарьева. И именно она сделала из меня артиста... Нет, конечно, всей выучкой я обязан Борису Андреевичу Бабочкину, а тем, что стал известен, - Любочке, которая ни  разу мне не сказала доброго слова за мои выступления.

- А что ей не нравилось?

- Ну... Самое большое, что она могла сказать, не педалируя особо: «Ну, папа, ты был сегодня молодец: хорошо, хорошо работал!» А бывало и так. Я выступаю в Кремле перед делегатами съезда партии. Гигантский концерт и гигантский успех: меня не отпускают со сцены, аплодируют в течение трех-четырех минут. Уже увезли рояль - а все равно аплодируют. Я приезжаю домой - гордый. А она говорит: «Мне было стыдно за тебя - ты так отставил ножку, так сделал ручкой - что это за легкомыслие? Это не твоя манера». Это все шлифовало меня.

Мне никто не дышит в спину

- Бен Николаевич, можете сказать, что кто-то сейчас идет по вашим стопам?

- Может, это выглядит с моей стороны бестактно, но я могу сказать, что даже не слышу чьего-то дыхания: мне никто не дышит в спину, никто не пытается меня догнать...

- Сейчас сложилась парадоксальная ситуация - особенно это видно на примере «Аншлага» или «Кривого зеркала», - что эстрада у нас не смешная...

- Эстрада сейчас пошлая, я даже стесняюсь ее... Когда-то давно, еще при коммунистах, я сказал Евгению Вагановичу Петросяну: «Женя, надо говорить вещи серьезные, мы страшные годы переживаем». А он мне: «Бен Николаевич, у нас такой репертком, у нас такой обком, горком, у нас такой ЦК, такой главлит, такой худрук...»

- На цензуру намекал, что ли?

- Ну конечно! Но когда это кончилось... Я вам больше скажу: коммунистическому правительству даже было выгодно, чтобы один был в Москве, один - в Ленинграде. И любому иностранному визитеру можно было бы сказать: «Послушайте, что Райкин про нас в Колонном зале рассказывает!» Или: «А в Ленинграде Бен Бенцианов кроет нас!» Но когда сегодня, при всех издержках, все-таки свобода-то есть...Чего бояться? А они продолжают про тещу, про любовника под кроватью, пьяного сантехника... Это все правда. Ну а кто же будет говорить о Кремле? О том, что министры - взяточники? Что среди генералов есть бесчестные люди, что мы разрушаем свои погосты, забываем, где похоронены дедушки и бабушки? 

Вот я сижу перед телевизором, переключаю каналы, подскакивая от того, что меня шокирует, и в ужасе думаю: «Мать честная, что же, у нас всего двадцать артистов, что ли? Этот только что был, переключаю - опять он! И все они говорят глупости - люди смеются, и чем пошлее, тем они радостнее хохочут»... Поэтому я стараюсь показать то, чем нужно заниматься сегодня, чем можно удивить людей, которые знали, что такое советская эстрада, и уважали ее. Ведущие артисты Музыкальной комедии считали за честь выступить в эстрадном концерте. А на концертах в саду отдыха на Невском проспекте не чурались выступать ни Дудинская, ни Сергеев, там пели выдающиеся певцы, выступали Полицеймако, Черкасов, Симонов! Сегодня же всего этого нет...

- Бен Николаевич, неужели вы не видите способных молодых исполнителей?

- Не вижу никого из тех, кто заканчивает сейчас эстрадное отделение. Я лично на своем долгом веку в Ленконцерте - «Петербург-концерте» должен был «затягивать» людей в эстраду... Со своей Любой я познакомился именно потому, что ходил на Моховую, на выпускные экзамены, - она там играла роль в спектакле «Мария Стюарт»... А сейчас? Ни одного человека из Театральной академии на Моховой к нам не пришло! Потому что, как только они ее заканчивают, то пускаются в тамады, ночные стриптизы, ведут корпоративные вечеринки - зарабатывают деньги и смотрят на меня как на идиота: он в троллейбусе ездит? У него нет автомобиля? Нет своей дачи?

- Ну хорошо, а то, что делают Иван Ургант, Максим Галкин, - вас не впечатляет?

- Ургант - прекрасный мальчик. А когда появился Галкин и занялся своим делом - это было восхитительно. Но потом он запел с Аллой Пугачевой и стал мне неинтересен.

- Среди ваших учеников называют Илью Олейникова... Позволю себе провокационный вопрос: «Городок», который они ведут с Юрием Стояновым, - это искусство или проект для зарабатывания денег?

- Это настоящая работа. Это труд. Олейников и Стоянов - лучшие артисты в забытом ныне жанре скетча: они играют короткие сценки, бесконечно перевоплощаясь то в английского лорда, то в старого еврея, то в нищего бродягу, то в супермена, то в обманутого мужа, то в гордого индейца... Илюша Олейников как-то дарил мне фотографии, где писал: «Моему дорогому учителю».

- Но разве этому можно научиться?

- Вот то-то и оно! Вообще я не умею учить. И Аркадий Исаакович ни одного ученика в жизни не имел! Он считал, что если человек способный, то и так пробьется, а если нет - то учи его, не учи, все равно останется бездарным.

Брежнев лично вписал меня в список награжденных

- Бен Николаевич, вы всегда выступаете перед освещенным залом...

- Если бы я не видел зала, я бы превратился в патефон. Я даже завидую своим коллегам, которые могут выступать в темноте. Но я так не могу - я должен  до конца видеть каждого, видеть его глаза и сказать: «А что вам интересно? Вы хотите, чтобы я поменял репертуар? Нет? Так что же вы сидите - такой безучастный?» Я начинаю разговаривать, и люди мне отвечают... А потом после концерта могут сказать: «Как мы с вами замечательно поговорили!»

- Вас принимали и в Кремле, в Колонном зале, в зале «Россия», я так понимаю, на ваши концерты ходили высшие руководители советского государства?

- Да. С ними я ездил без конца - даже за границу. И в советском посольстве, где устраивались приемы, мне приходилось конферировать на языке той страны, куда приезжали наши руководители. Но я языков не знал, поэтому мне приходилось их специально учить. Больше того, я просил студентов нашего Университета перевести какие-то мои стихи и песенки на иностранный язык и платил за это. Бывают очень трудные языки: я, например, три месяца мучился - пытался выучить венгерский.

- А лично вы общались с Брежневым? Говорят, у него было хорошее чувство юмора...

- Конечно! Он был очень приятный мужик, хорошо ко мне относился...

- Но обычно с властью шутить очень опасно...

- И я это понимал! Как-то я пел свои куплеты в Колонном зале на мотив модной тогда песенки «Речка Бирюса», которые заканчивались так: «Разрешим мы все вопросы - в том у нас сомненья нет. Я заметил: кто-то косо посмотрел на наш квинтет. Если этот из начальства, значит, мне несдобровать. А начальство я по штату должен был критиковать... Если я еще хоть полчаса один куплет все буду петь на голоса - меня пошлют с концертами за речку Бирюсу...» Хохот в зале стоит, а Леонид Ильич, вытянув руки вперед, хлопает... А как-то раз в Москве, после всесоюзного совещания командиров промышленности (там были секретари парткомов, директора крупнейших заводов, предприятий), в Колонном зале был помпезный концерт, мой конферанс и куплеты. А на следующий день Юрий Лавриков (в то время первый секретарь горкома партии - очень интеллигентный и умный человек) пришел к Брежневу, чтобы тот утвердил список ленинградцев на представление к орденам. Леонид Ильич стал смотреть список, приговаривая: «Молодцы, ленинградцы, молодцы!» А потом обратился к Лаврикову: «Когда люди хорошо работают, это значит, у них хорошее настроение! А хорошее настроение вам, ленинградцам, помогает создавать ваш земляк Бен Бенцианов». И вдруг взял да и вписал сам в список: «Бен Бенцианов».  Так я получил свой первый орден - «Знак Почета».

«Вот какие наши артисты!»

- Рассказывают, что Хрущев, в отличие от Брежнева, юмор не очень-то понимал...

- Да, он не понимал... Но он был доволен тем, что, когда я вел концерт, а с одной стороны от него - руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт, с другой - Вилли Штоф (председатель Совета министров ГДР. - Л. К.), я начинал по-немецки что-то говорить... Публика валится со своих мест - и не от того, ЧТО я говорю, а КАК я это говорю... Они смеялись над моим акцентом, а я бойко говорил (тут Бен Николаевич затараторил на немецком).

- Перевести можете?

- Конечно. Я им сказал: «Вот наша певица, которая поет для вас с открытыми глазами». А один раз я объявил певицу и смотрю - она спела три песни - и все с закрытыми глазами. Я подошел после концерта к ней и спросил: «Катенька, почему вы все поете с закрытыми глазами?» И она ответила: «Ой, Бен Николаевич! Мне слишком тяжело смотреть, как они мучаются»... Вот вы смеетесь, потому что понимаете, о чем речь. А немцы смеялись оттого, что это был такой чудовищный немецкий... А Никита Сергеевич сидел гордо и говорил: «О! Что вы думаете - мы лаптем, что ли, суп хлебаем? Вот какие наши артисты!» Вот такие были наши руководители - но я слова о них плохого не скажу - потому что считаю: кто плюет в свое прошлое, тот оплевывает будущее. Поэтому не надо проклинать ушедших вождей, хотя одного из них не могу помянуть добрым словом - это Ельцин, который развалил в Беловежской Пуще великую страну...

У нас удивительный народ - я поездил по всему миру, посмотрел и понял, что никто с нашим народом сравниться не может - по духовности, да и вообще по всему...

- А с нынешним руководством вы общаетесь? Наверняка и Путин, и Медведев не раз бывали на ваших концертах.

- Ну не случайно я, наверное, получаю добрые телеграммы от Путина... Да и наград у меня достаточно много - только за эстраду я имею пять орденов. Конечно, сегодня на мое место могли бы пригласить интересного, более молодого, прогрессивного артиста, режиссера. И могли бы сказать: «Вот садитесь с нашим худруком и поднимайте нашу эстраду». Теоретически это возможно, но практически... Сейчас настолько уронили престиж эстрады, что сегодня служить эстраде - это растоптанное самолюбие для артиста! Хотя, повторяю, у нас есть люди, преданные этому жанру. И ленинградская эстрада, не имея звезд, которые есть в Москве, остается академической эстрадой, так же, как и ленинградское радио, ленинградское телевидение и ленинградская печать... Могу сказать, что за многие годы в Ленконцерте если я чему и научился, то, безусловно, стопроцентному ощущению зрительного зала - что они сегодня должны от меня слышать! Ведь у меня нет  специального репертуара для доярок или для тех, кто летает в космос... Но, как говорят музыканты, тон делает музыку - так вот я этот тон нахожу, когда вижу зрителей, понимаю их.  И это актерское чутье сделало  меня тем, кто сегодня с вами беседует...

Беседовала Людмила КЛУШИНА

Фото Натальи ЧАЙКИ