Хранители «ускользающего «сегодня»

Музей истории Санкт-Петербурга в этом году отмечает столетний юбилей

12 декабря 1908 года «Положение о музее Старого Петербурга» было утверждено Министерством Императорского двора. Это был первый официальный документ, возвестивший о создании нового музея.

Его фонды - «машина времени», которая позволяет легко перенестись в прошлое, почувствовать его буквально кончиками пальцев. Чего только нет в этом чудесном музее! От гусиных перьев до пишущих машинок, от корсетов и платьев работы Чарльза Ворта до одежды «Большевички» и «скороходовской» обуви...

Эти вещи, каждая в отдельности и все вместе, создают образ прошедших эпох, воскрешают стиль жизни и быт петербуржцев за три столетия...

О том, как музей будет отмечать свой вековой юбилей, корреспонденту «Вечёрки» рассказала заместитель директора музея по науке Юлия ДЕМИДЕНКО.

-  Мы откроем две новые постоянные экспозиции. Одна из них - тюрьма Трубецкого бастиона. Раньше рассказывали только о революционных «сидельцах», а сейчас вспомним о самых разных заключенных, в том числе и о жертвах революции и красного террора. В Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора готовится экспозиция, посвященная дому Романовых и захоронениям его представителей. Откроется выставка, посвященная Музею старого Петербурга, который был прообразом не только нынешнего Музея истории города, но и КГИОП, поскольку здесь занимались учетом всех петербургских памятников и при необходимости выступали в их защиту.

- В то время, наверное, орлов бы с решетки у Александровской колонны не спилили!

- Знаете, ситуация начала XX столетия очень напоминает сегодняшнюю. В город тогда хлынули деньги, что привело к попыткам построить новые здания и появлению совершенно безумных проектов. Предлагали, например, засыпать Лебяжью канавку, застроить площадь перед Михайловским замком... В совете Музея старого Петербурга заседали ведущие архитекторы той эпохи, хорошо образованные и любящие свой город люди, понимавшие степень своей ответственности перед будущим.

Это Павел Сюзор, Иван Фомин, Лев Ильин. К их мнению градоначальники прислушивались.

В юбилейный год пройдут научные конференции, одна из которых посвящена Музею истории Санкт-Петербурга и его коллекциям. Это ведь музей трагической судьбы, его много раз переименовывали, несколько раз закрывали и снова открывали, отдавали вещи в другие собрания, города. Многие коллекции, таким образом, оказались распылены по всей России.

К началу туристического сезона будет завершено создание новой системы информации на территории музея на русском и английском языках. И это далеко не все мероприятия, которые музей готовит к своему юбилею!

А вообще-то отмечать мы уже начали. Две приуроченные к юбилею выставки открылись еще в конце прошлого года - «Полезный зефир. Веера середины XVIII - XX веков в собрании Государственного музея истории Санкт-Петербурга» и «Музейные реставраторы» в Невской куртине Петропавловской крепости.

- Веера - чудесные! Расскажите, пожалуйста, о вашем знаменитом фонде костюма и тканей, собрании аксессуаров.

- Костюм у нас, в отличие от Эрмитажа или пригородных дворцов-музеев, не исторический, мемориальный, принадлежавший некогда членам императорской фамилии, а бытовой, который носили горожане самых разных сословий. В музейном собрании хранится 13 тысяч «рядовых» вещей, преимущественно XIX - XX веков.

- Именно ваш музей первым стал устраивать концептуальные выставки костюма и моды. Необычайный интерес вызвала выставка «Гардероб одной дамы», ваш совместный проект с Ольгой Корсуновой. На выставке «Последнее дефиле» вы показали модели из коллекций художников некогда знаменитого Дома моделей на Невском, канувшего в годы перестройки в небытие. Вы купили эти вещи, представляющие, как говорят сейчас, «социалистический вариант от кутюр»?

- Какая-то часть коллекций ЛДМ в семидесятые годы поступала в наше собрание. Потом все прекратилось. А несколько лет назад нам сообщили, что в бывшем Доме моделей на Невском происходит очередная смена собственника. И модели из перспективных коллекций работавших там когда-то знаменитых модельеров могут пропасть. К счастью, музей успел получить часть из них в наше собрание. Тут большая заслуга бывшего главного хранителя музея Надежды Малковой.

То же произошло года четыре назад с экспонатами музея фабрики «Красный треугольник». И здесь нашлись неравнодушные люди, которые нам позвонили и сообщили о закрытии и разорении предприятия. Мы с прежним директором музея Борисом Аракчеевым рванули туда. Когда зашли в то помещение, где когда-то был музей предприятия, нам представилось жуткое зрелище. В окнах выбиты стекла, двери сорваны с петель, бродят какие-то темные личности, а на полу - обрывки, остатки вещей. А там ведь в музее хранились уникальные предметы. Что-то нам удалось спасти, конечно, но это, увы, лишь малая часть былого собрания. И так происходит повсеместно. Что с музеями трикотажной фабрики «Красное знамя», Комбината цветной печати, фабрики «Скороход»? Музеи там основаны еще в дореволюционные годы, многие экспонаты - бесценны. Что это? Варварство? Лень? Равнодушие? Непонимание, что этот «старый хлам» представляет историческую ценность? Как может подобное происходить в городе, который позиционирует себя как культурная столица?

- Почему так мало «костюмных» выставок, ведь они пользуются огромным успехом?

- Хранитель отдела костюма мечтает сделать выставку шляпок, обуви. Но когда она сумеет выбрать для этого время, неизвестно. Слишком велик объем работы для одного человека.

На миллион триста тысяч вещей у нас в музее всего 26 хранителей. Представляете, какая чудовищная нагрузка? При этом все шумели про театральную реформу. А ведь это часть общей реформы, которой пытаются подвергнуть все учреждения культуры. Нам на тридцать процентов сократили штаты. А они и так-то были не слишком велики.

- Как вы относитесь к попытке чиновников упразднить науку в музеях?

- Я все время повторяю про себя вопрос Павла Милюкова: «Глупость или измена?» Недавно мы получили документ из Москвы, в котором в перечень музейных работников включены следующие профессии: методист, экскурсовод, кассир, музейный смотритель и начальник передвижных выставок. И нет ни одной профессии, входящей в реестр научной деятельности музея. Словно взяли перечень профессий из какой-нибудь инструкции образца 1954 года!

Это говорит о том, как в нашей стране сегодня относятся к гуманитарной сфере вообще. Ни один чиновник, похоже, не понимает, зачем нужна наука в музее. Но ведь даже если совсем чуть-чуть поразмыслить, можно догадаться, что нельзя хранить вещи, не понимая, что именно ты хранишь.

- Как формируется коллекция? Удается что-то покупать?

- Музей может купить вещи на не очень большую сумму. Между тем хорошо известно, что на российском антикварном рынке цены сильно завышены. Покупать же за границей сложно из-за многоступенчатой системы оформления документов, ввоза через таможню. Мало кто идет нам навстречу. Мы обречены подбирать остатки.

Но иногда все же везет. Вот осенью откроем выставку новых поступлений, где будут представлены дары и покупки музея за последние пять лет. Купили несколько проектов оформления вестибюлей метро в сталинскую эпоху. В прошлом году вдруг пришли люди из строительного ведомства и рассказали, что у них рабочий-таджик, разбирая старинный пол, нашел пакет с документами. Они решили показать их нам. Оказалось, что это документы, связанные с семьей Фредерикс. Таких случаев много, и они очень радуют.

- Время летит, настоящее слишком быстро превращается в прошлое, пусть и недавнее. Становится ли быт сегодняшних петербуржцев экспонатом музея?

- Это проблема не только наша, а общемировая. Собирать ли современные вещи в музейную коллекцию? Или надо подождать, пока пройдет какое-то время, чтобы увидеть их по-новому, более отстраненно, более объективно? Европейские музеи решают ее по-разному. Одни выжидают, другие считают, что надо собирать все. Но у нас просто нет такой возможности. В результате «сегодня» ускользает».

- Хочется надеяться, что не безвозвратно...

Беседовала Зинаида АРСЕНЬЕВА, фото Натальи ЧАЙКИ