Мы любим Чайковского не за это

Первым из своих нашумевших «больших» балетов 1990 — 2000-х годов Борис Эйфман завершил серию выступлений своей труппы на сцене Александринского театра

В самом кратком виде формула фабулы «Чайковского» сводится к застарелому анекдоту: «Скажите, а правда, что Петр Ильич Чайковский был гомосексуалист? - Правда, но мы его любим не только за это».

Эйфман выбрал для себя довольно неблагодарную (хотя и популярную на Западе, да и у нас в постперестроечный период) задачу показать «человеческое лицо» гениального композитора, а не его художественное величие. Впрочем, последнее с избытком демонстрирует со вкусом подобранная музыка балета: фрагменты «Лебединого озера», «Итальянского каприччо», Пятой симфонии.

Форма спектакля - так сказать, «монтаж аттракционов», склейка серии отдельных эпизодов. С одной стороны, транскрибированных Эйфманом фрагментов из произведений Петра Ильича: «Лебединого озера», «Щелкунчика», «Спящей красавицы», есть даже намек на «Пиковую даму» (сцена карточной игры). С другой - придуманных самим Борисом Яковлевичем. Они-то и освещают личную жизнь Чайковского. Начинается и заканчивается действие на одре болезни умирающего композитора, так что собственно весь спектакль - цепь его несколько галлюцинаторных воспоминаний о своем прошлом. Суть интриги: томление великого духа о некоем прекрасном принце, полувоображаемом, полуреальном. Это во-первых. Во-вторых, борьба за его бессмертную душу (а отчасти и тело) двух истерически возбужденных (и оттого постоянно бегающих и машущих руками) особ - Надежды Филаретовны фон Мекк и Антонины Ивановны Милюковой, дорвавшейся-таки до брака с Петром Ильичом. А тут еще толпа пристает к герою со своими глупыми восторгами. Итог - одиночество, неприкаянность и все большее «гнушение жизнью».

Сделано все это, конечно, очень умело, мастеровито, подано лаконично, ярко, броско.

Солисты равно хороши, так что было бы несправедливо выделять среди них кого-то персонально. Разве что исполнителя заглавной партии Юрия Смекалова. А вот в кордебалете не все так гладко. Стала пропадать та изумительная слаженность и отточенность его действий, которая прежде была одним из фирменных блюд эйфмановской труппы. Особенно это касается молодых. С какою-то они танцуют прохладцей, словно постылую обязанность исполняют.

Что еще неприятно поразило - зал не был переполнен, как то бывало прежде на довольно редких в Отечестве выступлениях эйфмановского коллектива. К чему б такое? Вкус ли публики поменялся, любители ль балета повымерли, или на иностранцев пока не сезон? Сказать трудно. Но факт есть факт. В целом же впечатление осталось сильное.

Алексей ГОСУДАРЕВ