Тильман Грав:

Моей Аэлитой могла бы быть русская…

Тильман Грав, дизайнер франко-немецкого происхождения, в России не в первый раз. Москва помнит его по шоколадным платьям и трогательному конкурсу игрушек для больных детей. Между показами в Европе, США, Южной Америке и Азии дерзкий Грав, долгие годы отвечавший за создание экспериментальных моделей в Доме легендарного Пако Рабанна, выбрался в Петербург с коллекцией уникальных головных уборов с очень русским названием: «Корона Аэлиты».

Благодаря стараниям журнала «Dress Code» и гостеприимству бутик-отеля «Rossi» все экземпляры «короны» доехали в целости и сохранности. Чудеса дизайнерской мысли из пластика, металла, перьев и стразов Swarovsky представляли,  как и положено, среди дворцовых интерьеров президентского люкса с историческим паркетом и камином. Маэстро пояснили, что на месте нынешнего великолепия еще год назад были коммуналки. Но этого русского слова любитель Алексея Толстого и любимец каннских звезд, кажется, не понял.

- Мсье Грав, кого в вас больше - практичного немца или романтичного француза?

- Сам не знаю, говорят, у нас даже русские были. Фамилия моей бабушки была Сис-ли-ковская, что-то в этом роде. Точно известно, что родня матери жила на Балтийском море, а в 45-м они бежали через Россию, Польшу. Жили в Дании, Германии, Франции. Затрудняюсь сказать, кем я себя ощущаю больше. Французом или немцем, всего понемногу, но чаще - марсианином. Не могу внятно объяснить, почему мне так нравятся антенны, направленные в космос. Но я привношу их в свою моду. Коллекцию, которую я привез в Петербург, я вначале назвал «Марсианка», но потом посмотрел фильм по вашему Толстому - Алексею, да? - и понял: вот оно! Это же Аэлита! И так все родилось. Нежное, серебристое, искрящееся.

- Очень красиво, но совершенно непонятно, из чего это сделано.

- Мои любимые материалы: пластиковые трубочки - их нужны метры и метры! - стекло высшего качества, тут много стразов Swarovsky, страусиных перьев, белых и розовых. Есть жемчуг, железная проволока и уникальный материал, «откутюрный», он только во Франции производится, - кожаный атлас.

- А в смысле практичности? Это, наверное, очень тяжело носить на голове?

- Разве не ваша пословица «Красота требует жертв»? Тем более что они не столь велики: подумаешь - килограмм... кило триста веса... В конце концов это же арт-предметы, их у меня покупают галереи в Париже, музеи, а носить такой убор каждый день вовсе не обязательно...

- ...и дорого, наверное? Сколько стоит такой эксклюзивный головной убор и сколько вы работаете над его созданием?

- Это происходит очень по-разному, идея вынашивается иногда долго, а иногда рождается внезапно. Но когда все придумано, сам процесс создания модели занимает от четырех до семи дней и стоит 4 - 7 тысяч евро. Дороже, дешевле, по-разному. Когда делаешь от кутюр, важна не цена, важна идея, творческий посыл. Пако Рабанн это очень хорошо понимал, потому что он творческий человек, жаль, что мода почти перестала его занимать...

- Расскажите о вашей совместной работе.

- Мне здорово повезло в жизни, я с ним работал с 1992 по 1999 год. Он дал мне главное - свободу. Я отвечал за экспериментальные платья, и Рабанн ни в чем меня не сдерживал. Другой вопрос, что все, что выходило из его Модного дома, носило его имя. Но в высокой моде так принято, мне не на что обижаться. Пако Рабанн любил работать руками, и я люблю это. Нас сближало с великим маэстро то, что мы оба умеем работать руками. Есть предубеждение, что мода от кутюр - это всегда «высокие» дорогие, исключительно натуральные ткани, да, многие кутюрье так и считают. Но не Рабанн! Его не пугал пластик или металл, не пугала «синтетика», если она нужна для воплощения идеи. Я у него делал свадебные платья из зеленых пластиковых трубочек, украшал их стразами и экзотическими перьями. И это было замечательно! Этот опыт работы у великого необходим любому молодому художнику - у меня теперь есть опыт на все случаи жизни. Я благодаря ему умею теперь организовать свою жизнь в искусстве. Пако говорил мне: «Хорошо бы, ты создал свой Дом». Да, наверное, тогда это было надо делать. Но такое счастье было работать с ним и такое несчастье, что в 99-м он закрыл от кутюр...

- Несчастье для вас лично, для мира вообще? Мир теперь смотрит на картины Пако Рабанна, он привозил их и в Петербург, выставлял в нашей Галерее бутиков на Невском..

- Нет, каждый волен делать что желает, Пако Рабанн - не исключение. Мое несчастье? Я «заражен» высокой модой, даже когда хочу сделать прет-а-порте, все равно получается от кутюр. Я неисправим?

- У вас роскошная блестящая рубашка и очень необычные очки. Чьи марки носите?

- Свои. Но это не самоцель. Просто я очень увлекающийся человек. Это была обычная черная рубашка, скучная, я решил чуть украсить ее стразами. Вначале сделал только полочки: сидел и клеил. А потом подумал: что я - не дизайнер, что ли? Непрофессионально как-то выходит, если стразы только спереди. И тут уже пришлось клеить и клеить! И очки тоже моя разработка, но в этом случае - просто деваться было некуда. Про таких, как я, говорят «родился в очках». Эти изготовили во Франкфурте по моему эскизу. Они единственные во всем мире. Хотя меня уже просят их повторить для одной компании, которая работает с черепаховыми оправами, она очень солидная, делала эксклюзивные оправы и для Онассиса, и для Жака Ширака. У черепаховых оправ есть своя градация, одни панцири считаются суперэлитными, и цена на оправы из них может доходить до 10 тысяч евро, другие - более массовыми. Я уже несколько лет делаю специальные линии роговых оправ для участников Международной профессиональной оптической выставки «Silmo» и все про оправы знаю.

- Для одного из ваших показов изумрудные сапоги из страусиной кожи шил знаменитый парижский обувщик Раймон Массаро. Как Соня Ракель и Эммануэль Унгаро, вы делали шоколадные платья, которые можно было тут же, на подиуме, съесть, если бы они не были так изумительно хороши. А кто из звезд стал заказчиком ваших головных уборов, у вас есть постоянные клиентки?

- Да, и очень много! Женщинам хочется выглядеть фантастическими, необычными в дни самых знаковых своих мероприятий, на свадьбе например. Я не все имена вправе называть, но вот среди публичных имен - это, конечно, Айшвария Рай. Айшвария перед очередным Каннским фестивалем частенько заказывает у меня головные уборы. Такие женщины, как она, меня вдохновляют.

- А чье лицо, будь у вас возможность выбирать, вы бы сделали лицом своей марки?

- Ну точно не мужское, мужчины вообще так банальны и робки в одежде, будто чего-то боятся. Наверное, таким лицом могла бы быть Моника Беллуччи. Шарон Стоун - тоже могла бы. Мерил Стрип? Вне всякого сомнения. Вообще, несмотря на все эти антенны и трубочки, - это головные уборы для нормальных женщин. Земных. Потому что женщины вообще немножко инопланетянки. Ну может, кроме практичных немецких женщин, которые будут спрашивать, можно ли это стирать и с чем это носить. Очевидно, именно поэтому я творю во Франции. Там для моих Аэлит есть понятный им мир. Итальянка или русская тоже не будут задавать ненужных вопросов. Просто найдут в своей гардеробной подходящие к моему наряду туфли.

Айшвария Рай - самая высокооплачиваемая индийская кинозвезда, доказавшая тому же Голливуду, что «Мисс Индия» и «Мисс Мира» может быть не только восточной красавицей, но и талантливой актрисой. После картины «Невеста и предрассудки» - адаптации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» - она стала  кумиром половины мужского населения мира, ее лицо появляется на обложках глянцевых журналов, ее приглашают на телевизионные шоу.

Хозяйка салона - Маша ПРЯЖКИНА

Фото Евгения ПАВЛЕНКО