Забор страха

Забор вдоль фасадов Фрунзенского универмага, волнующий жителей города вот уже многие месяцы, разросся до неимоверных размеров. Что происходит за его стенами, по-прежнему остается загадкой. Официальная версия - исследование здания на аварийность - сомнительна уже хотя бы потому, что никакой информации о сроках его осуществления собственник здания Владимир Кехман не предоставляет.

Забор не растет - больше некуда

Наши попытки узнать ответ на простой вопрос - в какой стадии находится исследование здания на аварийность? - не увенчались успехом. Все люди, приближенные к собственнику, направляли нас к другим, пока круг не замкнулся. Сложно поверить в то, что никто из рабочего окружения г-на Кехмана не знает, что происходит с универмагом. Неутешителен был и ответ на тот же вопрос председателя КГИОП Веры Дементьевой. Она сообщила, что также не имеет ни малейшего понятия, сколько продлится таинство за забором. Мол, Владимир Абрамович - собственник и он перед нами не отчитывается. Успокоило одно: по словам г-жи Дементьевой, если результаты экспертизы вызовут сомнения, КГИОП просто ее не согласует.

У «Вечёрки» успел появиться свой тайный агент, окна которого выходят на Фрунзенский универмаг. Он наблюдает его ежедневно и недавно прислал свой очередной отчет: «Забор больше не растет, ибо расти ему уже некуда - он тотально закрыл здание универмага со всей прилегающей территорией (включая нежилой дом № 56 по Московскому проспекту и частично флигель дома № 54, а также - всю длину фасада универмага по Обводному каналу). Движений возле «Фрунзенского» с конца февраля не заметно. Никакой техники на территории нет, людей там тоже не наблюдается. Здание стоит безжизненным, единственный признак жизни - свет в окне на 2-м этаже административного флигеля универмага, выходящего на Московский проспект (возможно, там располагается охрана). Чем вызвано это затишье и сколько оно продержится, мне, конечно, неизвестно».

В этой печальной атмосфере таинственности нашлась и светлая сторона. Мы встретились с сыном одного из архитекторов универмага Леонида Катонина Сергеем Катониным. Он дизайнер по образованию, художник. Поэтому судьба здания тревожит его не только как родственника творца, но и как профессионала. О своих опасениях и видении правильной позиции художника он поведал корреспонденту «Вечёрки».

Сломают интерьеры - разрушатся фасады

- В чем, с вашей точки зрения, ценность архитектуры Фрунзенского универмага? Ведь, к сожалению, есть люди, которые вообще не считают нужным его сохранить...

- Эта архитектурная постройка, конечно, знаковая для города. Обратите внимание на такую вещь: на Московском проспекте есть несколько знаковых точек. Одна из них - пересечение с Обводным каналом. В 30-е годы за Обводным начиналась промзона - заводы, малоинтересные с точки зрения архитектуры постройки. Я, конечно, не беру во внимание Новодевичий монастырь - это серьезный ансамбль. И Фрунзенский универмаг был знаковой постройкой въезда в старую часть города, некими воротами. Потом появились ворота пятидесятых годов: сталинские дома по Московскому проспекту, характерные, с башенками. Следующий въезд, который отодвигался от центра города, - это площадь Победы. И вот в этом смысле универмаг - знаковая точка. Во-вторых, это очень интересное здание с архитектурной точки зрения. Можно говорить о том, что это сталинский ампир. Да, мы знаем, что то была соответствующая эпоха, со своими законами. Но ее архитектура - очень серьезная, красивая, как мне кажется. Можно почистить фасады, обновить, допустим, оконные переплеты. Может быть, вместо обычных стекол вставить стекла из современных материалов со светоотражающей поверхностью. То есть в принципе фасады можно было бы обыграть, немножко «притянув» к нынешнему дню.

- Известно, что фасады находятся под охраной КГИОП, но это не относится к интерьерам. Насколько они интересны в художественном плане?

- Интерьеры, конечно, сугубо функциональные, требования к ним для выполнения функции магазина были лаконичные. Но сейчас таких уже не строят. Не могу сказать, что они были роскошные, но в них тоже угадывалась эпоха, были свои доминирующие тенденции в эстетике. Что такое интерьер? Это, в общем-то, часть конструкции здания. В интерьер входят лестничные проемы, опоры в виде колонн и прочее. Вполне возможно, что не получится разрушить интерьеры и не испортить при этом фасады. А это может стать прекрасным поводом признать здание целиком аварийным. Задача непростая: оставить коробку, а потом в нее что-то поместить. В принципе можно было бы согласиться с переоборудованием здания, при том что фасады останутся. Но тут тоже ведь вопрос возникает: подо что переоборудовать? Если под офисный центр - то не знаю. В свое время, когда возникла вся эта история с перепрофилированием, появилась одна идея. На нее натолкнула Валентина Матвиенко, когда говорила о том, что городу нужен музей современного искусства. У меня возникла мысль, что здание универмага можно без особых радикальных перестроек приспособить для этой цели. Опять же возникает проблема. Дом этот - частная собственность, понятно, что владелец хочет либо использовать участок земли, либо само здание для извлечения прибыли. Бизнес есть бизнес, таковы законы. Принесет ли музей желаемый доход, я не знаю. Эта тема - один большой вопросительный знак.

Архитектор должен унять свое эго

- Вы видели проект Нормана Фостера?

- Когда возникли слухи о том, что готовится разрушение здания, я связывался с «Живым городом», нашел проект Фостера, увидел, что предполагалось построить в случае сноса. Это сложнейшая архитектурная комбинация, очередная стекляшка, но очень сложная. Вторжение в сформированный архитектурный ансамбль. Я бы не сказал, что на набережной Обводного канала стоят постройки, поражающие своей оригинальностью, это рядовая гражданская застройка. Но если представить, что вдруг появляется некий магический кристалл, которому будет тесно... Для того чтобы этот кристалл существовал, нужно снести пару кварталов с одной стороны, грохнуть пару-тройку жилых домов с другой, поставить что-нибудь симметричное напротив. Приходит по этому поводу в голову «великолепная» ситуация в городе, когда чрезвычайно шустро и за большие деньги роются котлованы. Так, выкопали яму у Мариинского театра, а сейчас думают, что бы туда такое засунуть, потому что места мало, чтобы реализовывать проект Перро. Плюс оказалось, что он не совсем приспособлен для нашего климата. Яму выкопали, а теперь на стройплощадке затишье. Может, с «Фрунзенским» случится точно такая же ситуация. Главное  начать, вложить огромное количество денег и - довольными - разойтись. Вообще ситуация достаточно таинственная. Чем все кончится, можно узнать, наверно, только обратившись к ясновидящему.

- Как бы вы в целом охарактеризовали ситуацию со строительством в нашем городе?

- Определенный аромат времени теряется. Новодельная архитектура всегда ощущается по-другому. Старые здания, вещи несут определенную энергетику. Вообще сейчас довольно много потерь, связанных не с разрушением, а, наоборот, со строительством.

Существует некая гармоничная городская среда, с какими-то пустотами. Например, на Петроградской стороне было очень много незастроенных пятен, потому что активная застройка пришлась на 1913 - 1914 годы. Потом случилась война, и проекты заморозили. Но город, несмотря на это, представлял гармоничную среду. И началось вторжение в нее. Ведь важно войти в нее так, чтобы не показать эго архитектора. А такое очень часто бывает: смотришь на дом и понимаешь, что эго это, образно говоря, выше Петропавловки. А тут главное - свое эго несколько пригасить и попытаться органично войти в среду - так, чтобы новая постройка не выскакивала, а мягко и нежно села на свое место. Человеческие качества архитектора проявляются всегда, потому что он реализует себя. Думаю, что в случае с Норманом Фостером мы имеем именно эту проблему. Насколько я слышал, может быть, это сплетни, но говорят, что он даже не видел вживую участка «Фрунзенского». Ему просто дали план с заданными параметрами. Я все равно считаю Фостера талантливым архитектором, но у меня ощущение, что его проекты - не для Петербурга. Я боюсь, что Петербург станет похож на Москву. Это вообще катастрофа, пример удручающий.

Юлия БИБИШЕВА

Фото Натальи ЧАЙКИ

От редакции.

В связи с тем, что никакой ясности с судьбой «Фрунзенского» до сих пор нет, редакция «Вечернего Петербурга» отправила официальное письмо на имя собственника здания. Надеемся, что Владимир Абрамович Кехман понимает и разделяет волнения горожан по поводу одного из символов Петербурга - Ленинграда. Ждем от него скорейшего ответа.

И еще. Пример Фрунзенского универмага еще раз доказывает, насколько неприемлемая ситуация сложилась в нашем городе с доступностью информации для населения. Из года в год власти обещают: вот сейчас появится горячий телефон или сайт, и любой петербуржец сможет получить исчерпывающие данные об очередной застройке или реконструкции. Но все обещания по-прежнему пусты. Дошло до того, что уже сами строительные фирмы обращаются в СМИ, дабы обнародовать свою информацию по тому или иному объекту. И только от чиновников, отвечающих за порядок в строительстве и охрану памятников в Петербурге, не добиться ни слова.

Просим считать эту публикацию официальным запросом в КГИОП и КГА о позиции городской власти относительно здания на Московском проспекте, 60/129.

Кстати

Вот что сообщил нам академик Игорь СПАССКИЙ, когда приходил на чаепитие в Балтийское информагентство:

- Когда здание отдали Кехману, у того была идея, немножко завиральная: сделать на этом месте в пику Мариинскому театру концертный зал, причем выше по классу, а Михайловский театр сделать лучше, чем Мариинка. Хорошая идея! Кехман - человек деятельный (я немного знаком с его семьей), все делает с умом... Взяв в свои руки театр и не имея к искусству никакого отношения, сейчас заканчивает искусствоведческие курсы... И виден результат. Кстати, он сказал мне, что театр был доведен до такой ручки, что оттуда вывезли 173 самосвала мусора - можете представить?..