«Извините, пожалуйста, но я жив!»

17 апреля исполнилось 145 лет со дня рождения журналиста и театрального критика Власа Дорошевича

Многие знаменитые юмористы начинали с фельетона - даже ранние рассказы Чехова, подписанные «Антоша Чехонте», вполне можно отнести к этому жанру. Но почему-то королем русского фельетона называли, скажем, не Аверченко или Василевского, а именно Власа Дорошевича.

Путь к трону

Жизнь короля русского фельетона начиналась совсем не по-королевски. Мать - Александра Соколова ушла от мужа с полуторагодовалым ребенком на руках. За ней следила полиция, поэтому Соколова предпочла исчезнуть, оставив в пустой квартире сына и записку с просьбой назвать мальчика Власом - в честь Блеза Паскаля. Власа усыновила бездетная чета Дорошевичей. Но через некоторое время Соколова вернулась из-за границы и предъявила на ребенка свои права. Десять лет тянулось судебное разбирательство. Как в современной «мыльной опере», за это время случалось всякое - и похищение ребенка матерью на прогулке, и визиты к Соколовой судебных исполнителей. Похоже, счастливым детство будущего короля фельетонов не назовешь. И хотя Влас знал иностранные языки, был хорошо воспитан, свою трудовую жизнь он начал, убежав из дому, в качестве грузчика в Одесском порту и только потом поступил в Московский университет.

Надо сказать, что Александра Соколова писала пользовавшиеся популярностью романы с продолжением и остроумные театральные рецензии. Видимо, в пику матери в той же газете «Московский листок» начал печататься и Влас. Причем в своих рецензиях он не соглашался с мнением матери и подписывался «Ваш сын Влас». Читателям такой «пиар-ход» пришелся по вкусу. Имя Власа Дорошевича стало известным.

Что же помогло Власу Дорошевичу стать королем фельетона? Прежде всего - знание той среды, из которой он брал своих героев. Это купцы, чиновники, журналисты, литераторы, актеры - жизнь которых он изучил досконально. Кроме того, Дорошевичу принадлежит честь изобретения так называемой короткой строки. Так называют особую манеру письма, при которой стремятся к предельной краткости фразы, поэтому подчеркивают ее абзацем. «Короткая строка» чередуется с обычной и выделяет основные мысли фельетона, превращаясь иногда в афоризм, как бы подытоживая повествование. Потом так стали писать многие, но первым был Дорошевич.

Популярность его была громадной. Газеты удваивали тиражи, если в них появлялся фельетон Дорошевича. Его творчеством восхищались многие писатели-современники, среди них Чехов и Горький.

А молодой Корней Чуковский вспоминает, как в 1893 году Влас Дорошевич приехал в Одессу, чтобы занять должность фельетониста «Одесского листка». «Я был болен скарлатиной, мне было лет 12. Вдруг в «Одесском листке» объявление, что из столицы приезжает знаменитейший писатель Вл. Дорошевич... Это было колоссальной литературной сенсацией. Каждый день мне доставали «Одесский листок» - и я с тем восторгом, с каким читают величайшие произведения искусства, читал эти фельетоны - необыкновенно талантливые. До сих пор помню его поэму «Кому в Одессе жить хорошо».

Страстным почитателем Дорошевича был и юный одессит Лейба Бронштейн, будущий Лев Троцкий. Потом он назвал Дорошевича в своих воспоминаниях «властителем дум».

«С теплым чувством прочел я свой некролог!»

Чего только не было в жизни Власа Дорошевича! В 1917 году за фельетон о Керенском он чуть было не попал в тюрьму Петропавловской крепости вместе с министрами царского правительства. В 1920 году ему пришлось увидеть в газете... собственный некролог. Тогда Дорошевич написал письмо в редакцию:

«Уважаемый редактор! С теплым чувством прочел я в «Вестнике литературы» свой некролог. В нем все правда, за исключением одной фразы: я не умер. Известие несколько преждевременное. Извините, пожалуйста, но я жив, чего и другим от души желаю.

Salute et fraternute. Покойный В. Дорошевич».

По-настоящему Влас Михайлович Дорошевич умер 22 февраля 1922 г. В дневнике Корней Чуковский описывает свою последнюю встречу с Дорошевичем: «Я... увидел тощее, мрачное, длинное, тусклое, равнодушное нечто, нисколько не похожее на прежнего остряка и гурмана... В моем сознании он всегда был победителем, хозяином жизни. В Москве, в «Русском слове», это был царь и бог. Доступ к нему был труден, его похвала осчастливливала. Он очень мило пригласил меня в «Русское слово». Я написал о нем очень ругательный фельетон. Мне сказали (Мережковские): «Это вы неправильно поступили, не бывать вам в «Русском слове»!» Я огорчился. Вдруг получаю от Дорошевича приглашение. Иду к нему (на Кирочную), он ведет меня к себе в кабинет, говорит, говорит и вынимает из ящика... мой ругательный фельетон. Я испугался, мне стало неловко. Он говорит: «Вы правы и не правы» (и стал разбирать мой отзыв). Потом пригласил меня в «Русское слово» и дал 500 р. авансу. Это был счастливейший день в моей жизни. Тогда казалось, что «Русское слово» - а значит, и Дорошевич - командует всей русской культурной жизнью: от него зависела слава, карьера, и все эти Мережковские, Леониды Андреевы, Розановы были у него на откупе, в подчинении. И вот он покинутый, мертвый, никому не нужный...»

Влас Дорошевич, король русского фельетона, похоронен на Литераторских мостках в Петербурге, рядом с могилами Белинского и Добролюбова. Его книги переиздаются до сих пор, причем не только фельетоны «на злобу дня», но и книга очерков «Сахалин». Это потрясающая картина сахалинских порядков и нечеловеческого зверства тех, от кого зависят жизнь и смерть каторжников. Книга написана с обычной для Дорошевича газетной размашистостью, но правдиво и до сих пор читается с неослабевающим интересом.

Наталия Перевезенцева