«Друг мой любезный, князь Григорий Александрович…»

Журналист «Вечёрки» побывал в музее связи, где научился писать письма гусиным пером

Почти 2000 музеев в 42 европейских странах не спят в ночь с 16 на 17 мая. Недавно к ним присоединились и музеи Петербурга. В этом году более 40 музеев, галерей и выставочных залов предавались ночным бдениям. Одни предложили вечерние программы, продлившиеся до 23 часов, другие работали до рассвета - до шести утра. В музеях полуночников развлекали специально подготовленными выставками, экскурсионными программами, театрализованными представлениями, конкурсами и прочими увлекательными мероприятиями. Корреспонденты «Вечёрки» тоже не спали в эту ночь и побывали в нескольких музеях.

Вообще поразительно, с каким удовольствием народ посещает в эту «Ночь музеев» заведения, в обычное время не столь популярные! Ну конечно, тут причиной - исключительно выгодный общий билет: ходи, сколько успеешь, хоть все музеи - участники акции посети. Но это прагматическое желание сэкономить оборачивается и более возвышенной стороной: людям действительно делается интересно, они, так сказать, втягиваются. Даже осмотр обычной экспозиции - и то воспринимается на ура. А уж сюрпризы, которые сотрудники некоторых музеев подготовили для вечерних посетителей, - и вовсе всех очаровали.

Так было во всяком случае в Центральном музее связи имени А. С. Попова.

Протиснувшись сквозь толпу, мы очутились как бы в конвейерном цехе, где можно было «собрать» свое собственное письмо. Вот машинка-пресс для перфорации марок: бери и нажимай в свое удовольствие. Марки, кстати, были какие-то собственные, музейные.

Чуть дальше раздавался какой-то гул, как будто работал большой вентилятор. Я подошел поближе и понял, что это: пневматическая почта. В капсулу закладывается послание, а после нажимается рычаг - и капсула летит по стеклянной трубе на другой конец зала. Носились они с такой скоростью, что разглядеть их было сложно. Народ ликовал.

- Позвольте, позвольте, это мое сообщение пришло! - восклицала какая-то дама, протискиваясь к приемному отсеку пневмопочты.

По стенам развешаны экспонаты, причем все - любопытные. Например, огромная коллекция почтовых ящиков. Я как-то совершенно упустил из виду, что современные синие прямоугольные ящики появились не так давно. До этого были и желтые, и черные, и с крышей «домиком».

Или симпатичные мини-модели «доставка почты в труднодоступные районы мира в прежние времена». Тут же рядом - огромный глобус, чтоб наглядней можно было представить себе расстояния.

Вот отважный якут-почтальон скачет на собачьей упряжке через тундру. На кавказ-ских почтарей смотреть страшно: изможденные люди, закутанные в башлыки, карабкаются куда-то почти по отвесным скалам. За спиной у них мешки - с письмами, конечно. Поневоле задумаешься, стоит ли чье-нибудь «Здравствуй, милая Annette» или еще какая-нибудь легкомыслица такого риска. Очевидно - стоит. Это ведь человеческая связь, та самая, которой посвящен музей.

Еще дальше можно было ознакомиться с новейшими разработками почтовых технологий. Тут горел плазменный монитор, а перед ним была стеклянная поверхность и электронная ручка. Нужно было написать на стекле название российского города, и специальный распознающий алгоритм расшифровал бы ваш почерк. Сообщалось, что так сейчас систематизируется рассылка писем по городам.

Посетители с восторгом вписывали свои родные города и просто известные им названия: почему-то большинство писало «Сочи». Умный компьютер распознавал названия... или не распознавал, путая с другими населенными пунктами. Или просил написать заново. Видимо, устройство еще не обкатано до конца, иначе страшно предположить, куда только отправляются наши письма.

Я, конечно, начертал «Вечерний Петербург», но машина меня не поняла. Окончательно разочаровавшись, побрел искать главную цель своего визита.

- Они там будут писать гусиными перьями, - сказали мне в редакции. - Должно быть интересно.

Не так-то просто было найти, где пишут гусиными перьями. Я-то воображал себе какую-нибудь бревенчатую реконструкцию посольского приказа, а пришлось идти через футуристический атриум музея, заставленный ноутбуками и даже моделью какого-то космического корабля.

Наконец мы попали в почтовое отделение. Тут милые девушки облачили меня в кивер почтмейстера позапрошлого века, дали в руки перо и потрясающую фактурную, как бы волокнистую бумагу - «спецзаказ для сегодняшнего праздника». Передо мной поставили две чернильницы: с чернилами зелеными и черными, а также палочку сургуча и печатку.

Зеленые чернила я, конечно, с непривычки пролил. Но дело не в этом. Потрясающее ощущение, когда макаешь перо в чернила и пишешь, скрипя, первые неровные буквы по листу бумаги - это, знаете ли, стоит иного навороченного Google-интерфейса, позволяющего работать с документами в турбо-текстовом режиме.

Для пущего вдохновения и ободрения предлагались образцы каллиграфического почерка и примеры писем - вроде любовного послания государыни императрицы Екатерины к князю Потемкину («Друг мой любезный, князь Григорий Александрович...»). Я попытался вспомнить что-нибудь вежественное, подобающее случаю. Но в голове вертелось только князь-мышкинское: «Игумен Пафнутий руку приложил». Жаль, почерком я не вышел.

Федор ДУБШАН

Фото Натальи ЧАЙКИ