Марис Янсонс: Моя «кармен» — подарок любимой Консерватории

Завтра знаменитый дирижер представит новую постановку оперы бизе

У всемирно известного дирижера Мариса Янсонса жизнь расписана чуть ли не по минутам на много месяцев вперед. Гастроли, бесконечные перелеты, столицы мира. Но маэстро выкроил время для того, чтобы поставить «Кармен» в Петербургской консерватории. В знак благодарности к этому замечательному учебному заведению, где прошли его студенческие годы. Накануне премьеры, которая намечена на 18 апреля, корреспондент «Вечёрки» встретилась с Марисом Янсонсом в его петербургской квартире.

Все подчинено Бизе

- Вы как-то сказали, что самое трудное для исполнения - это классика. Потому что эти произведения так часто исполнялись, что сложно найти в них что-то свое, новое. Нужно читать «между нот». Что вы прочитали «между нот» у Бизе?

- Я имел в виду несколько иное. Я хотел сказать, что классика - Гайдн, Моцарт, Бетховен - это самая трудная музыка. Именно потому, что она создает впечатление легкости и простоты. На самом деле безумно трудно раскрыть и донести глубину этой великой музыки, для этого нужно обладать очень богатой фантазией.

Цель дирижера - достигнуть вершины исполнения. Надо выйти в тот космический мир, где существуют наивысшая выразительность и глубокое содержание. Это и есть то, что находится за нотными знаками. Ноты - только знаки. Как буквы. Но вот буквы складываются в слова, слова - в предложения, обретают выразительность и смысл. Так же и ноты.

Но в отличие от слов музыка абстрактна. У нас есть только эмоциональное ощущение и ассоциации. Мы должны стремиться понять, что хотел сказать композитор. Нужно прочувствовать музыку так, как будто это вы сами ее создали, участвовали в акте творения.

Все, что я пытаюсь вам объяснить,  сложно выразить словами, получается приблизительно, неточно. Исполняя великую музыку, нужно стремиться дойти до этих космических высот. Когда удается, публика это чувствует. Она заворожена, словно находится под гипнозом.

- Понятно, что вы не хотите раскрывать все секреты перед премьерой, но все-таки - несколько слов о «Кармен».

- Это наполовину режиссерская постановка, с моими идеями по движению, оформлению. В наше время мало режиссеров, которые полностью следуют тому, что было написано композитором. Они очень много выдумывают, чаще всего неудачно, получается глупость. Такая мода на «современное прочтение» классики существует сейчас во всем мире. Это большая проблема. И поэтому такая форма исполнения, которую мы выбрали для «Кармен», имеет право на существование. Все подчинено Бизе. С моими элементами по режиссуре, действию. К сожалению, у меня было очень мало времени, чтобы сделать полностью режиссерскую постановку.

- Да, ваша жизнь  расписана буквально по минутам на много месяцев вперед.  Как вам удалось выкроить время для постановки «Кармен»?

- Я хотел сделать подарок своей любимой Консерватории. Выразить свою огромную благодарность за то, что она воспитала во мне музыканта, дирижера, человека. Я приехал маленьким мальчиком из Латвии, не говорил по-русски. Занимался с утра до вечера, чтобы выучить язык. В музыкальной школе-десятилетке, в Консерватории, Филармонии я стал тем, кто я есть сейчас.

Потрясающие учителя, высокие требования, высокая планка качества... То, что называли советским искусством, вызывало уважение во всем мире, имело, как говорили в советские же времена, знак качества. Такое образование сегодня, как мне кажется, нигде нельзя уже получить. Это чувство вечной благодарности я несу все время, всегда.

Еще я хотел дать возможность молодежи, студентам Консерватории раскрыться. Я могу передать им мой опыт, мой энтузиазм, мои знания, мое горение...

Публика не понимает, что хорошо, что плохо

- Вы чувствуете себя гражданином России, Латвии или мира?

- Гражданином мира. Когда много ездишь, видишь, общаешься, понимаешь, что люди во всем мире во многом одинаковы.

- Вы знаете латышский, русский...

- Английский, немецкий, немного итальянский и сейчас учу французский.

С годами учить языки все сложнее. Молодежь обязательно должна изучать иностранные языки, с детства.

- А книги читаете на каком языке?

- В большинстве случаев - на русском.

- Я вижу, что у вас великолепная библиотека...

- Да, у меня много книг. Кроме того, у меня хорошее собрание партитур, многие остались мне еще от отца. Долгие годы я собираю CD и видео. Как только появилось видео, очень давно, когда у нас еще была диктатура, я одним из первых стал покупать фильмы, привозил из-за границы. Музыкальные, оперы, концерты и, конечно, просто художественные фильмы.

Я обожаю театр. Лев Додин потрясающий, Темур Чхеидзе... Театр драматический до сих пор в нашей России находится на высочайшем уровне. В том и сила нашей страны, что она очень богата талантами.

- Какие фильмы любите?

- Раньше очень увлекался итальянским неореализмом: Витторио де Сика, Роберто Росселлини. И конечно, до сих пор люблю фильмы великих - Висконти, Феллини. У американцев много ширпотреба низшего качества. Но есть потрясающие режиссеры вроде Копполы. Очень много смотрю наших фильмов - Михалкова, Говорухина, Рогожкина...

- Не так давно в нашей газете была опубликована статья, в которой музыкальный критик сожалеет, что зритель оставил концертные залы. И с грустью вспоминает те времена, даже советские, когда в Филармонии собиралась своя, особая публика, не пропускающая ни одного концерта. Сегодня ходят только на звезд...

- Это связано с общим упадком культуры в России. Сейчас культура не является непременной частью общественной жизни. Сегодня такая позиция: хочешь - смотри, слушай, изучай, не хочешь - не надо. Публика не понимает, что хорошо, что плохо. И если напишут в газете или скажут по телевизору, что приехала звезда, многие поверят сразу и побегут за билетами. А это, может быть, звезда третьесортная, просто раскрутка, как сейчас говорят, хорошая. Это катастрофа.

Говорят, что у нас в стране есть куда более важные проблемы и задачи. Но пренебрежение к культуре и образованию сразу сказывается на состоянии общества.

Сегодня люди стремятся работать там, где они будут больше зарабатывать. Артисты и музыканты, за исключением звезд, зарабатывают мало. Их зарплаты - это позорище для страны. Кто же захочет учиться? Надо безумно любить музыку, чтобы обречь себя на бедность!

Хотя я не могу сказать, что совсем угас интерес к классической музыке, опере.

Страшно видеть стремление к деньгам здесь, в моей стране

- Что вы думаете о коммерциализации искусства?

- Деньги сегодня в России, да и во всем мире, играют дьявольскую роль. Они начинают поражать мораль и человека. Но самое страшное для меня видеть это стремление к деньгам здесь, в моей стране, в которой всегда существовали идеализм, любовь к искусству и готовность ради искусства и служения ему пойти на какие-то жертвы.

Сейчас главный критерий - деньги. Это пагубно. А для искусства - катастрофа.

С другой стороны, не должны актеры и педагоги консерваторские получать такую зарплату, как сейчас. Это преступление. Музыкальная школа-десятилетка при Консерватории существует на энтузиазме этого потрясающего коллектива, который  работает не ради денег.

Надо поддерживать музыкальное образование экономически. Чтобы музыканты, педагоги не нищенствовали.

Это проблема всего мира, не только наша. И в Америке она существует. Я семь лет работал в Америке, знаю, что и там деньги просто так никому на голову не падают. Очень сложно добиться финансовой поддержки.

Когда начинают кивать на другие страны, ту же Америку, мне всегда хочется спросить: «А какое нам дело до Америки? Нужно заботиться о том, что у нас происходит, в России». Не стоит слепо перенимать все у других стран. Надо стараться развивать свое, чтобы они у нас учились. Прелесть нашей страны в том, что она большая и талантливая. У нас очень велик человеческий потенциал, духовность внутри сидит. Не надо думать, что только у нас в стране проблемы, а там все идеально. Мы часто критикуем Россию. Но важно, почему человек критикует. Я так болезненно воспринимаю все плохое, что есть сейчас в стране, потому что я понимаю, насколько велик ее потенциал, как здесь может быть все потрясающе хорошо.

Фраки заказываю в Петербурге

- Могу ли я задать вам вопрос, связанный не с музыкой, а с модой? Известно, что Валерий Гергиев носит фраки от знаменитого итальянского модельера Эрменеджильо Зеньи. Где покупаете свои фраки вы? Или шьете на заказ?

- Сначала я заказывал фраки в Норвегии. А сейчас - в Петербурге в фирме «Rest company», где шьют костюмы и для концертов, и для бальных танцев. В Вене фраки шьют замечательно. Потому что фрак в какой-то мере это национальное достояние, часть национальной культуры. Вена славится издавна и по сей день своими балами. Я не раз участвовал в балах в Венском филармоническом обществе. Они меня приглашают в качестве почетного дирижера, который открывает бал. Каждый второй житель Вены имеет фрак. Это еще со старых времен, когда у них кайзеры были, так повелось. В Вене сохранилось множество традиций, в одежде в том числе.

Признаюсь, что одежда, мода - это не то, что меня занимает. Хотя это важно. Важно быть одетым опрятно, со вкусом и красиво. Но мне кажется, что сегодня многие люди слишком много внимания уделяют разным биркам.

- С кем из петербургских дирижеров вы близки? У кого на репетициях бываете? На премьерах?

- С Валерой и с Юрой. Мы поддерживаем отношения, встречаемся и в Петербурге, и за границей, когда пересекаемся. Я стараюсь поддерживать хорошие отношения с коллегами во всем мире. Мы все очень заняты, но я люблю с ними разговаривать, узнавать новости, обмениваться профессиональными идеями. Бываю и на репетициях, и на премьерах.

- Вы общаетесь по электронной почте?

- Нет, только по телефону! Интернет я так и не освоил. 

Беседовала Зинаида АРСЕНЬЕВА

Фото Натальи ЧАЙКИ