Юрий Соломин: Я олигарх в культуре

Народный артист СССР, художественный руководитель Государственного академического Малого театра, приехавшего в Петербург на гастроли, Юрий Соломин любит в разговоре и к месту упомянуть, что родители его никогда не наказывали... «Помню, как первый и последний раз напился на выпускном вечере в школе и еле-еле добрался до дома, мне было так плохо, - признался Юрий Мефодьевич журналистам. - Помню, как спал на старом диване, а родители стояли надо мной. Потом отец наклонился ко мне и с сожалением произнес: «Лучше бы я выпил...» Эти слова я запомнил на всю жизнь! Отец никогда меня не ругал, но в этой фразе был подтекст: «Не умеешь - не пей». Больше со мной такого не случалось...» С разговора о семье и началась наша беседа с Юрием Соломиным.

Зрители прокормят

- Юрий Мефодьевич, понятно, что семья играла и играет в вашей жизни огромную роль, - результат, что называется, налицо: вы не замечены ни в каких скандалах, не развелись, можно сказать, живете образцовой семейной жизнью... У вас уже была золотая свадьба?

- Да, два года назад мы ее чуть не прозевали! Мы... забыли об этом, потому что у меня в семье все творческие люди! Нам помогли студенты: они случайно увидели в документах дату и решили все сами организовать. Поскольку мы с женой преподаем в родном Щепкинском училище - там нам и устроили настоящий праздник. Безусловно, семья для человека очень важна, и я за то, чтобы в СМИ поменьше говорили о всяких Рублевках, не запудривали мозги рассказами о жизни разных олигархов - бог с ними! И раньше это было - только не афишировалось. Когда умный человек - он понимает, что к чему, а такой, который плывет по течению, начинает подражать. Мне эта «рублевская» тема не нравится...

- ...наверное, потому что вы - не олигарх...

- ...я олигарх в культуре, понимаете? И если мне надо, допустим, уехать на поезде и у меня не будет ни копейки - я уеду, меня увезут. Если у меня не будет денег и мне не на что будет жрать и я стану с протянутой рукой здесь, в Петербурге, или в Москве - я абсолютно точно знаю, что меня прокормят. Прокормит зритель, которому честно служу все эти годы... Я не пользуюсь льготами, не прошу у чиновников высшего уровня - дайте мне то или другое. Мне скорее помогают чиновники среднего звена...

- Но ведь вы же были после развала СССР первым российским министром культуры - и что, никогда не пользовались никакими благами, предназначенными для чиновников такого ранга?

- Нет. И у меня ничего не осталось. Все, что у меня есть - машина, квартира, - я все это заработал! Правда, крыша протекает, отчего все время приходится заниматься ремонтом, но мы выкручиваемся из этого положения без предательства самих себя... Меня успокаивает только то, что это историческая квартира - она принадлежала Михаилу Ивановичу Цареву. А дом (не думайте, это не что-то шикарное!) был одним из первых кооперативных домов Малого театра - там много мемориальных досок и там живут наши артисты - Саша Филиппенко, например, а до недавнего времени жили и Евгений Самойлов, и Ирина Ликсо... К сожалению, мало наших остается - квартиры уходят, их продают и покупают, поэтому становится... скучно.

Мама сказала: Вернись к Юрке!

- Юрий Мефодьевич, у вас музыкальная семья: дочка Дарья - музыкант, внучка Александра - тоже, в прошлом году поступила в Консерваторию... Музыкой занимались и ваши родители: папа был хормейстером, играл на скрипке, гитаре, балалайке, мама прекрасно пела, играла на фортепиано... Как же вам удалось отвертеться от музыкального образования?

- Ни я, ни мой брат Виталий не хотели заниматься музыкой, мы измывались над родителями. А сейчас я жалею об этом: если бы играл на фортепиано, это был бы большой плюс. Думаю, что неплохо бы играл: у меня очень хороший слух и потом я люблю музыку - Чайковского, Рахманинова. В последние годы у меня дома всегда звучит классика.

- Ваш брат - народный артист России Виталий Соломин поражал своим мастерством в спектаклях Малого театра... В той же «Свадьбе Кречинского» что он только не вытворял - импровизировал, буквально летал по сцене, садился на шпагат - это было незабываемо! Но говорили, что у вас с ним очень сложные отношения, из-за чего он даже уходил из театра...

- Вы знаете, все это выдуманная история - кому-то надо было ее раскрутить... Ну какое у меня может быть отношение к младшему брату, которого я с отцом забирал из родильного дома? Могли бы сейчас сказать, что кто-то кому-то завидует! Но мы настолько разные и настолько самостоятельные в искусстве люди, что нам ни у кого не надо было ничего заимствовать. Мы играли в одних спектаклях, снимались в одних фильмах...

- А брат прислушивался к вам - как к художественному руководителю или у него было свое видение роли?

- Я никогда ни на кого не давлю, тем более на родственников. Все равно однажды Виталий попытался уйти из театра. И ушел - в Театр Моссовета, где проработал года два. А потом мама перед смертью ему сказала: «Виталий, вернись к Юрке!» И он это выполнил. Наша мама все прекрасно понимала и знала - и его характер, и мой. Поэтому лучшие его работы были сделаны в последние пять лет его жизни, когда он работал под моим началом.

На сцене нельзя, а за кулисами можно

- Юрий Мефодьевич, а какой у вас характер?

- Вспыльчивый, быстро отходчивый, не злопамятный... Я иногда даже забываю, почему я ругал того или иного актера...

- Вы можете ругать народных артистов?!

- Еще как! Все народные артисты - мои коллеги. Старше меня - только Толя Торопов, которому на днях исполнился восемьдесят один год. Остальные - половина моих учеников, половина сверстников. Вообще у нас в театре существует возрастная субординация - уважение к возрасту. У нас есть Татьяна Петровна Панкова, которой 92 года, а Татьяне Александровне Еремеевой - 96 лет, есть Елизавета Михайловна Солодова - они все действующие актеры.

- Юрий Мефодьевич, а что вы делаете, когда слышите, как кто-то из актеров в театре ругается, да еще и крепкими словами припечатывает?

- Отвечаю тем же. Это все сразу ставит на свои места.

- А как же храм искусства и ваше - всем известное - негативное отношение к нецензурной брани?

- На сцене нельзя, а за кулисами можно...

- Перечисляя черты своего характера, по-моему, вы забыли назвать чувство юмора.

- Мне кажется, у меня есть чувство юмора. Хотя иногда попахивает и «черным юмором» - бывают горькие моменты, когда он возникает... Но без юмора у нас не выжить. Поэтому я люблю слушать Жванецкого, особенно когда он быстро отвечает на вопросы - считаю, что это необыкновенного ума человек, гений.

- А о ком еще из ныне живущих вы могли бы сказать, что он - гений?

- Ну так сразу очень трудно назвать... Могу сказать, что мне очень нравится Владимир Михайлович Зельдин. Это уникальный человек, необыкновенной доброты! Он приходит в училище на мои курсы - его приглашают студенты, приходит и на премьеры. Это философ, он любит Малый театр с детства - обожал Остужева...

Автограф королевы

- Первые лица государства бывают у вас на спектаклях?

- Бывают. А в 1995 году к нам приезжала даже королева Великобритании Елизавета II, и мы подарили ей небольшую палехскую шкатулочку с изображением Малого театра. Она удивилась, подняла бровь и сказала: «Спасибо». А один человек из ее свиты у меня спросил: «Откуда вы знаете, что королева коллекционирует коробочки?» Я и говорю: «Мы не знали, просто захотелось ей сделать подарок на память». - «Вы попали в точку», - заметил он. Через месяц я получил пакет - там был портрет Елизаветы II с ее автографом. Пожалуй, у меня единственного в России есть автограф английской королевы.

- А чьи автографы у вас еще есть в коллекции?

- Собственно, автографы я не собираю, зато у меня есть фотографии - нидерландской королевы Беатрикс, которую я тоже встречал, японской принцессы - когда мы были на гастролях в Японии, она с семьей была на «Вишневом саде». Правда, у меня есть открытка с автографом Гагарина... Помню, как мы были на гастролях в Ялте и Гагарин пришел к нам на спектакль, а потом пригласил к себе. К нему поехала целая группа - и я тоже - я тогда был молодой совсем, мы с ним почти одногодки. Все брали у него автографы, а я стеснялся. Но все-таки один автограф у меня есть.

Соломин-сан может заниматься режиссурой

- Юрий Мефодьевич, не могу не спросить вас об адъютанте его превосходительства - Павле Кольцове, в которого, кажется, была влюблена вся женская половина Советского Союза. Вы сами считаете эту роль для себя «визитной карточкой»?

- Есть три фильма - «Адъютант его превосходительства», «ТАСС уполномочен заявить» и «Летучая мышь», которые у нас стали знаковыми. Хотя на Западе и на Востоке - это, конечно, фильм «Дерсу Узала», поскольку это «Оскар», это Куросава. Когда где-то бываю за границей и меня представляют - исполнитель роли Арсеньева в «Дерсу Узала», то сразу возникает другое отношение: там этот фильм знают, уважают Куросаву.

- А что вам лично дала дружба с Акирой Куросавой, можете сказать?

- Мы дружили тридцать лет, а когда наш театр впервые приехал на гастроли в Японию - он нас представлял. И его актер - Тосиро Мифунэ - приезжал в Москву на съемки «Дерсу Узала». Что дала мне дружба с Куросавой? Могу рассказать одну историю. В конце 70-х годов пригласили меня в Болгарию - поставить спектакль. Я удивился: «Ребята, вы что, с ума сошли? Я ведь никогда не ставил спектакли...» Но болгары настаивали. А меня долго не выпускали туда, потому что я якобы не имею права выезжать - у меня не было диплома по режиссуре. И вот мне звонят из Болгарии и все время спрашивают: «Ну как?» И я им врал, что у меня аппендицит вырезали, то, се... А потом мне все это надоело, и я пришел в министерство и сказал: «Я вырезал уже все! Что мне еще вырезать, чтобы перестать врать?» Я так кричал, что одна из заместителей мне предложила: «Подожди, зайди ко мне в кабинет и успокойся...» - а сама куда-то пошла, с кем-то переговорила. Через три дня я улетел. И первый свой спектакль - «Лес» Островского - я поставил в Болгарии. И когда я спросил болгар, почему выбрали меня, они ответили: «Куросава сказал!» А тогда фильм «Дерсу Узала» вовсю рекламировался, Куросава давал интервью и в одном как-то заметил, что Соломин-сан может заниматься режиссурой. Для меня это было лестно. Это была путевка в режиссуру, и я поставил один фильм, другой, а третий - уже на большом экране. И когда в начале 90-х все было очень сложно - меняли деньги, меня спасло то, что меня узнавали.

Как-то мы с группой, в которой было много актеров из нашего театра и мои киргизские студенты, поехали в Кострому снимать фильм «В начале было слово» (а как раз прошла очередная девальвация!) - так мы чуть ли не пешком обратно шли, потому что не на чем было уехать. И я сказал, что больше никогда этим делом заниматься не буду - потому что я там был и продюсер, и режиссер, и актер, ставил бои на мечах - все делал, потому что надо было снять картину. И я ее снял за двадцать дней! Это был кошмар, после чего я зарекся снимать фильмы, потому что можно было умереть.То есть у меня на это появилась аллергия...

- Ну, на то, чтобы ставить спектакли в театре - «Ревизор», «Власть тьмы», «Три сестры», - аллергии, как мы видим, нет...

- Нет (улыбается)...

Потрогай! Это настоящие артисты!

- Юрий Мефодьевич, я знаю, что Малый театр очень любят в Японии...

- Да, мы там всего Чехова переиграли: дважды возили и «Вишневый сад», и «Дядю Ваню», и «Чайку». Сейчас мы опять повезем в Японию «Вишневый сад» и одноактные пьесы...

- А в другие страны «Дом Островского» приглашают?

- Конечно. Мы были первыми из российских театров, если не ошибаюсь, это был 1990 год, которые выехали в Израиль по просьбе израильской стороны. И там нас принимали просто фантастически: люди хлопали, плакали, вставали с кресел и шли за кулисы... Взрослые говорили детям: «Потрогай, это настоящие артисты!»

- Слышала, что вы большой любитель животных, кого у вас только не было - голуби, рыбки, собаки, кошки... Опять же есть попугай Федя, который давно живет в театре... Как сегодня складываются у вас отношения с братьями нашими меньшими?

- В мае у меня умер Маклай (овчарка. - Л. К.), он прожил четырнадцать лет. Мы очень переживаем до сих пор, он вырос вместе с внучкой. Прошлым летом внучка подобрала щенка - Валет сейчас вырос, оказался дворнягой. У меня еще пять кошек - удивительное дело: они живут с собакой дружно, как братья и сестры...

А когда Маклай уже не вставал, Валет куда-то убежал. Я стал искать его везде и не нашел. Но потом вошел и увидел: Валет пролежал рядом с Маклаем несколько часов - прощался... Какие у него были глаза! Я стоял и рыдал... Если бы ставил спектакль, то сцену прощания сделал бы именно так, с тем учетом, что это были бы люди.

- Юрий Мефодьевич, 18 июня у вас был день рождения. «Вечёрка» поздравляет вас и желает вам иметь то, что вы сами себе пожелаете.

- А я желаю себе здоровья...

P. S. Завершая интервью, я протягиваю Юрию Соломину книгу «От адъютанта до его превосходительства...», написанную им 10 лет назад.

- Юрий Мефодьевич, в 1999 году я брала у вас интервью...

- Правда?

- У меня есть доказательство - ваш автограф.

- А вы знаете, скоро выйдет другое издание - дополненное, - открывая книгу, замечает народный артист.

- Поставьте, пожалуйста, рядом еще один автограф, - прошу я, - а лет через десять мы снова встретимся на интервью - продолжим эту традицию.

- Согласен, - улыбается Юрий Соломин.

Беседовала Людмила КЛУШИНА

Фото Натальи ЧАЙКИ