Семьсот тридцать шагов вслед за Раскольниковым

прошли корреспонденты «Вечернего Петербурга»

Сенная площадь, Гороховая улица, Екатерининский канал, улицы Подьяческие, Казанская, Малая Мещанская... Это и есть знаменитый «Петербург Достоевского» - город, в котором происходит действие 31 романа классика. Он существует словно в двух измерениях - в реальном пространстве и в мифологическом. И даже если нынешние городские власти, которым нет дела до Петербурга Достоевского, уничтожат его, он все равно останется целым и невредимым. В мифологическом пространстве, в нашем воображении, в гениальных текстах.

Я бреду вдоль извилистого канала Грибоедова. Белая ночь придает окружающему пейзажу с доходными домами, узкой набережной со следами человеческой (бутылки и банки) и собачьей (сами понимаете) жизнедеятельности, чахлыми измученными тополями что-то фантастическое. Но я не смотрю по сторонам - я считаю шаги. Мне нужно пройти 730 шагов - столько, сколько прошел от своего дома до дома старухи-процентщицы 142 года назад герой романа Достоевского «Преступление и наказание» Родион Раскольников.

Если сравнить знаменитый квартал Достоевского с историческим центром Петербурга, которому в последние годы нанесен серьезный ущерб, можно убедиться, что он в общем и целом сохраняет прежний вид, представляя собой словно застывшую иллюстрацию к «Преступлению и наказанию». Наверное, у властей пока руки не дошли или просто не привлекает элиту этот квартал. И впрямь, если не ощущать романтический ореол, которым наделил это место великий писатель, то оно покажется вполне прозаическим и даже неказистым, достойным лишь быть приютом маргиналов.

О пользе стенографии

На углу Столярного и Казначейской - дом номер 7, известный как дом Алонкина, - знаковый для мировой литературы, о чем извещает появившаяся не так давно мемориальная доска: «В этом доме в 1864 - 1867 годах жил Ф. М. Достоевский. Здесь написан роман «Преступление и наказание». Если усилием воображения убрать вывески и автомобили, совсем нетрудно представить, как спешит к дому молодая девушка по имени Анна Сниткина. Анна училась на курсах стенографии. В Дом торговца чаем Алонкина она пришла, чтобы записывать под диктовку роман писателя по имени Федор Михайлович Достоевский. Он нанял стенографистку не от хорошей жизни. По кабальному договору с издателем Стеллецким ему предстояло написать роман за месяц.

Самое удивительное, что ему это удалось: «Игрок» был написан даже скорее! Во многом благодаря Анне Сниткиной, которая ему не только помогала, но и вдохновляла. В «Игроке» за главным женским персонажем - инфернальной красавицей Полиной - сквозит тень его роковой страсти Аполлинарии Сусловой. Но, сделав ее героиней книги, он словно освободился от нее. Скромная же и вполне обыкновенная барышня Анна Сниткина вскоре стала его женой - верной, преданной, любящей.

Сработавшись с юной стенографисткой, Достоевский, закончив «Игрока», начал диктовать ей продолжение своего романа «Преступление и наказание».

Квартира располагалась на втором этаже (сейчас там стоят новенькие стеклопакеты). В доме на первом этаже - контора по оформлению страховых полисов. Переулок тихий, почти безлюдный. А во времена Достоевского район был неблагополучным, вроде нынешней Гражданки или Веселого Поселка. Здесь было шумно даже ночью, на первом этаже купец Ефимов открыл питейное заведение и трактир.

«Родя, убей мою соседку!!!»

От Столярного переулка до дома Раскольникова - рукой подать. Вот он - дом № 19 на Гражданской улице. На стене памятная черта и надпись, сделанная по-немецки и по-русски. Черта показывает уровень, на который поднялась вышедшая из берегов Нева во время страшного наводнения 1824 года. Я подхожу ближе, примериваюсь и с неприятным чувством убеждаюсь, что шансы выжить были бы невелики...

А рядом с этой памяткой о разбушевавшейся стихии - памятник страстям человеческим - захлестывающим и испепеляющим. Барельеф с фигурой Достоевского, похожего на пустынника, отшельника, и мемориальная доска, сообщающая прохожим, что «Трагические судьбы людей этой местности Петербурга послужили Достоевскому основой страстной проповеди добра для сегодняшнего человека».

По сути дела убогий приют Раскольникова не существует нынче. В 1970-х годах дом перестроили, превратив из пятиэтажного в четырехэтажный.
Родион же Романович обитал под самой крышей, страдая зимой от холода, летом от удушающей жары. Но каморка, похожая на гроб, к которой вели знаменитые 13 ступеней, существует (и будет существовать вечно!) в метафизическом пространстве.

И не зарастает сюда народная тропа. Вот только проникнуть в подъезд теперь не так просто. В лихие времена Петербург превратился в город железных дверей и кодовых замков. И ворота, ведущие в подворотни, тоже снабжены сегодня домофонами. Понятно, люди, живущие здесь, изрядно устали от нашествия фанатов великого писателя, еще когда справедливо заметившего, что Петербург - это город полусумасшедших.

Что ж, посмотрим снаружи. Дом производит унылое впечатление. Немытые окна, покрытые слоем черной пыли, а за ними посеревшие тюлевые занавески и цветы в горшках. Ну словно специально живущие здесь создают интерьеры в стиле «Бедных людей» и «Униженных и оскорбленных».

Сонечка, вечная Сонечка...

Но пора двигаться дальше, вдоль канала, к дому № 73, где обитала Сонечка Мармеладова. Вот и он - огромный, угловой и действительно похожий на утюг. В те времена он был противного зеленого цвета того жуткого оттенка, который почему-то особенно любят в казенных заведениях. Сегодня дом -желтый. Такой чистенький, свежевыкрашенный, что даже несколько разочаровываешься: ну и где тут знаменитые ужасы Достоевского? На чьем-то балконе, нарушая все законы жанра, - яркие пластиковые стулья и цветы в горшках. С другого на меня строго смотрит пожилая дама (наверное, я и правда выгляжу подозрительно: уже минут пятнадцать что-то высматриваю и записываю в блокнотик). В подворотне о чем-то спорят гастарбайтеры. Они-то здесь что делают - неужто Достоевским интересуются? Оказывается, они здесь работают - в местном жилкомсервисе. По-русски парни говорят не очень чтобы очень, но вдруг? Спрашиваю, известно ли им, чем знаменит этот дом. И получаю неожиданный ответ: «Здесь известная женщина жила, Соня, про нее потом книжку написали и кино сняли».

Ворота во двор закрыты. Надо же - и здесь никаких фирменных «достоевских» ужасов. Дворик на диво ухожен и благоухает сиренью. Среди кустов - отличная детская площадка. Возле парадных - керамические горшки с цветами. Да что ж такое - неужто нежная, чистая душа Сонечки Мармеладовой здесь витает? А вот и разгадка: возле неприметной двери табличка, извещающая о том, что здесь находится жилкомсервис.

«Убил старушку - сэкономил государству пенсию!»

«Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз их сосчитал, когда уж очень размечтался...

С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в ...-ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками - портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома... Лестница была темная и узкая, «черная», но он все уже это знал и изучил...»

У меня от дома Раскольникова до дома старухи вышло около 1000 шагов. Вероятно, Родион Романович был повыше ростом и шагал более размашисто.

Знаменитый дом № 104 по каналу Грибоедова. Здесь канал петлей огибает Подьяческие улицы. Совсем рядом - Львиный мостик.

В самом доме еще недавно располагалась художественная галерея «Матисс-клуб», и возле дома старухи-процентщицы частенько тусовались художники и почитатели их таланта. А сегодня галереи и след простыл, зато открылся  универсам.

Вход во двор со стороны канала Грибоедова, как ни странно, свободный.

Двор как двор, не страшнее сотен других типично петербургских дворов-колодцев. Его еще не коснулись блага цивилизации и радости евроремонта. Но нет и ожидаемых ужасов: воняющих мусорных баков, грязных луж, зловещего граффити. Распахнут настежь и знаменитый подъезд. На улице светло, а здесь темно, как в яме. Лестница черная, неприглядная. Мне как-то жутковато. Словно и в самом деле место хранит память о свершившемся здесь злодеянии. Словно вот-вот войдет сюда красивый молодой человек с безумным взглядом, пряча под полами потертого летнего пальто топор. Откуда-то сверху доносятся шаги, нервы сдают, и я сбегаю оттуда. И как же мне становится совестно, когда из парадного выходит мальчик школьного возраста с собачкой. Спрашиваю у ребенка, знает ли он историю этого дома. И получаю утвердительный ответ, произнесенный с гордостью. Интересуюсь, не мешают ли жильцам поклонники Достоевского. Оказывается, нет, приходят сюда не так часто, ведут себя тихо. И иностранцы захаживают, и киношники. А недавно школьники приходили с учительницей... «Не страшно вам здесь жить? Все-таки человека убили!» - «Нет, не страшно, ничуточки! Наоборот, здорово, интересно!»

Прямая речь

Вера БИРОН, исследователь творчества Достоевского, замдиректора Музея-квартиры писателя в Кузнечном пер., 5.

- Можно ли было бы (и нужно ли) создать музеи, к примеру, «Квартира Раскольникова» или «Квартира старухи-процентщицы»?

- Я против подобных музеев, потому что герои произведений - это вымысел, когда он «материализуется», что-то исчезает. Мне кажется, не нужно закреплять неосязаемое. Если же говорить о каком-то возможном музее, то было бы замечательно, например, открыть музей в здании бывшей Гауптвахты на Сенной площади, которая непосредственно связана с Достоевским: два дня он был под арестом в ней за нарушение цензурных законов, когда служил редактором в журнале князя Мещерского «Гражданин». Там могла бы быть экспозиция, связанная с районом Сенной площади, где создавался роман «Преступление и наказание» и где Петербург Достоевского, реальный и вымышленный,  соединились.

- Водят ли экскурсии по этим адресам? Есть ли спрос?

- Экскурсии, конечно, водят - и сотрудники нашего музея, и экскурсоводы разных туристических фирм. Летом мы предполагаем выпустить аудиодиск «Петербург Достоевского», в котором будет содержаться информация обо всех адресах писателя в Петербурге, а главной частью будет аудиопрогулка по местам «Преступления и наказания», которую озвучит Сергей Дрейден.

- Была идея создать специальный квартал Достоевского. Не вышло?

- С уникальным художником Борисом Костыговым и искусствоведом Татьяной Даниловой (Мастерская Николащенко, ГИОП) 8 лет мы работали над этой зоной. В музее хранятся все разработки. Но тенденция развития нашего города - не сохранение самобытности и неповторимости, а унифицирование. Финансирования проекта на уровне реализации не было, в результате улицы и дворы этого района просто ремонтируют, постепенно убирая все приметы городской жизни XIX века. Бороться с этим невозможно, потому что у нас только разработки на бумаге, а у тех, кто это делает, - конкретные деньги.

Зинаида АРСЕНЬЕВА, фото Натальи ЧАЙКИ