Александру Титову «подарили «мерседес», но забыли дать ключи»

Известный дирижер возглавил Государственный академический оркестр Санкт-Петербурга

«Утерянное и обретенное» - так звучит девиз XVII международного фестиваля «От авангарда до наших дней», который продлится в Петербурге до 22 марта. Среди множества музыкальных проектов самые яркие, изысканные - премьеры двух сочинений: Первой симфонии Гавриила Попова, написанной в 1927 году, и Реквиема Алемдара Караманова, которые исполнит Государственный академический оркестр Санкт-Петербурга.

«Оба произведения уже получили известность, а у нас их еще никто не слышал, - рассказал нашему корреспонденту дирижер Александр Титов. - Это тем более несправедливо, если учесть, что Караманов, скончавшийся в прошлом году, входит в число крупнейших композиторов современности. Альфред Шнитке вообще считал, что у них на курсе был один гений - Караманов».

Недавно дирижер Александр Титов, музыкант широких художественных интересов, предстал перед земляками в новом качестве. Впервые за тридцать лет творческой деятельности он возглавил собственный симфонический коллектив - Государственный академический оркестр Санкт-Петербурга. Несколько сезонов этот оркестр с 40-летней историей испытывал большие сложности, связанные с уходом из жизни своего художественного руководителя - Равиля Мартынова. Однако теперь появилась надежда, что коллектив вновь активно заявит о себе в музыкальной жизни города. Первые шаги маэстро в новой должности и стали поводом для нашей встречи.

- Александр Вениаминович, много ли сил и времени потребуется, чтобы оркестр набрал былую форму?

- Я был готов к различным вариантам, но должен признаться, что музыканты меня порадовали. Очень доволен, как оркестр сыграл Первую симфонию Брамса, Скрипичный концерт Бриттена. Это не стыдно показать в любом концертном зале России да и за рубежом. У нас был сложный, прошедший проверку строгой публикой вечер современной музыки в Консерватории. Да и абонементные наши концерты проходят на высоком уровне. Это лишний раз подтверждает, что оркестр нужен городу.

- Несмотря ни на что, оркестр сохранил хорошую форму. Чем вы это можете объяснить?

- Он очень правильно воспитан. И за это громадное спасибо прежним руководителям. Я хорошо помню этот оркестр, когда еще им руководил Эдуард Серов. Потом продолжительный период во главе оркестра стоял Равиль Мартынов. Вопреки всем трудностям, которые свалились на коллектив, он остался на плаву и не уронил свой класс. А ведь тогда, в 90-е, оркестранты буквально сидели на чемоданах и не знали порой, что их ждет завтра. К счастью, теперь у нас есть хорошая репетиционная база во Дворце Белосельских-Белозерских. Директор оркестра Людмила Ганеева провела основательный ремонт, и люди теперь репетируют в нормальных условиях.

- Ставили ли вы перед комитетом по культуре какие-то условия, соглашаясь возглавить оркестр?

- Условий не ставил, но определенные обещания со стороны комитета были. Конечно, с такими низкими ставками оркестранты вынуждены искать дополнительные заработки. И тут пока дело не сдвигается с мертвой точки.

Это, знаете, как если бы вам подарили «мерседес», но забыли дать ключи и заправить бак горючим. В такой ситуации прекрасную машину приходится толкать.

- У оркестра было немало зарубежных гастролей. Есть ли тут какие-то перспективы?

- У нас появился менеджер, который вплотную займется гастрольными планами. Ведем переговоры со странами Скандинавии, с Южной Кореей. А в июне дадим три концерта в Эстонии на Фестивале имени Евгения Александровича Мравинского.

- Среди дирижеров-симфонистов есть признанные вершины. Чем, по-вашему, добились такого признания, скажем, Рахлин и Мравинский?

- Это были антиподы. Рахлин вообще не любил репетировать, а во время концерта его посещали озарения, и он всем своим видом начинал готовить оркестр к тому, что сейчас «что-то будет». И это возникало, рождалось на слуху у всех. А гений Мравинского, как мне кажется, проявлялся прежде всего в прочтении партитур.

Он брал продуманностью концепции, извлекая из партитуры даже то, к чему композитор, может, только интуитивно шел. Мравинский доносил это до публики.

- Вы могли бы стать концертирующим пианистом или хормейстером. Как вы пришли к оперно-симфоническому дирижированию?

- Хоровое дирижирование мне нравится до сих пор, а как пианист я даже готовился к конкурсу. Но решающую роль в моей судьбе сыграл профессор Авенир Васильевич Михайлов - педагог, каких, наверное, больше нет и не будет. Когда я заканчивал у него аспирантуру по хоровому дирижированию, он мне сказал: «Иди на симфонический». Это был приказ. Так я оказался у профессора Мусина. Конечно, я рад, что моим учителем был этот выдающийся педагог ХХ столетия. Правда, поначалу я был так заражен принципами хорового дирижирования, что мне трудно было перестраиваться. Одно дело, когда перед тобой живое дыхание хора, и совсем другое - инструменты, из которых это живое дыхание ты должен добыть. Со временем все стало на свои места.

- Профессору Мусину не нравилось, когда за пульт вставали музыканты, не имеющие специальной дирижерской подготовки. А как вы к этому относитесь?

- Полностью разделяю мнение Ильи Александровича. Все-таки лучше, если каждый занимается своим делом. Больше того, за тридцать лет педагогической работы я пришел к выводу, что если до 20 - 22 лет ты не добился взаимосвязи рук, сердца и головы, то потом эта гармония уже не будет естественной.

- Кто приходит сегодня на симфоническое дирижирование?

- Сразу поступить на «дирсимф» (так мы между собой называем наш факультет) почти невозможно. Как правило, это второе образование. Я при отборе отдаю предпочтение хоровикам. Они наиболее подготовлены к этой специальности.

- Много лет вы работали в Мариинском. Собираетесь ли продолжить сотрудничество с музыкальными театрами города?

- Мне предложили провести ряд спектаклей в Михайловском театре, и я с удовольствием принял это приглашение. Многие оркестранты там давно мне знакомы. Сейчас идет работа над балетом «Спартак». Я выступаю музыкальным руководителем этого спектакля, который зрители увидят весной.