Достоевский с привкусом Чехова

БДТ показал «Дядюшкин сон»

На сцене БДТ, вопреки принятой на театре традиции, болезнь Альцгеймера с симптомами, из которых можно извлечь массу реприз, отменяется. Князь К. - Басилашвили болен по-другому. Он натурально погрузился в детство - с его беззлобностью, доверчивостью, непосредственным восприятием мира.

Провинциальный анекдот

«Дядюшкин сон» считается таким же недостоевским произведением Достоевского, как «Крокодил, или Скандал в Пассаже». Название того и другого подошло бы для афиши водевиля. Сюжет «Дядюшкиного сна» - чистая побасенка: утративший на старости лет рассудок некий князь вываливается из кареты и на несколько дней остается погостить и поправить здоровье в уездном городке Мордасове, где становится предметом охоты бойких мамаш девиц на выданье. Комизма тексту добавляет то, что, описывая пошленький провинциальный распорядок - все эти визиты нелепых дам, их зависть и интриги, их «прожекты», Достоевский начиняет их речь военной терминологией, так что несчастный князь уже не воспринимается как человек, превращается в объект, который надо «перехватить и конфисковать». Князь и в самом деле гораздо больше похож на предмет, чем на существо из плоти и крови: как характеризует его молодой человек Павел Александрович, как раз и подобравший его на большой дороге, «глаза вставные, ноги пробочные, весь он на пружинах». Но «живой труп» - «обломок аристократии» и изрядно богат, так что пружина интриги закручивается все сильнее с каждым эпизодом. И главным образом благодаря активности Марии Александровны Москалевой, матери одной из местных красоток. Достоевский характеризует Москалеву как Бонапарта. И точно: по сравнению с ней остальные дамы у Достоевского выглядят фельдфебелями. А теперь надо вообразить себе еще и редкий по нашим временам шарм, и умение повелевать по-королевски - взглядом, жестом - и это будет портрет Москалевой в исполнении Алисы Фрейндлих. Рискну употребить банальное сравнение игры актрисы с плетением кружев, чтобы добавить: Москалева - Фрейндлих плетет прочные кружевные не сети даже, оковы, причем едва ли не каждая фраза у нее превращается в двусмысленный афоризм, смешной и жутковатый. «Мы должны воспользоваться случаем и спасти его окончательно», - обыденно замечает Москалева с упором на последнее слово, и тут же сознаешь: князя спасет только чудо.

А труп-то живой

Тому, что зал не обрушивается от аплодисментов при появлении Олега Басилашвили, есть две серьезные причины. Во-первых, атмосфера, созданная на сцене БДТ стараниями режиссера. Чхеидзе заставляет прислушиваться к словам, улавливать акценты речи Москалевой в ее диалоге с бойким светским молодцем Мозгляковым (Кирилл Жандаров) и с приживалкой Настасьей (Мария Лаврова). Вопрос, чего на самом деле хочет эта удивительная женщина, почему приезд князя К., который и не узнает ее вовсе, для нее подарок, - не праздный. Замужество дочери - задача важная, но для такой Москалевой слишком мелкая. Ее интересует князь как «обломок аристократии». Ее «королевство» - уездный городок Мордасов - ей так жмет в плечах, что каждый день, проведенный здесь, сойдет за год. И не в смысле размеров, а в смысле затхлости и убогости. Князь К. - это путь наверх, к достойному Марии Александровны обществу. И вот этакий-то козырь вот-вот должен выйти из соседней комнаты ее дома - запросто, к утреннему чаю.

Румяное чучело с накладными усами и бакенбардами, в каштановом парике да еще и с ногой, которая не к месту выпрямляется, как вскинутое ружье, - это трюк, который занимает первые несколько минут. На сцене БДТ, вопреки принятой на театре традиции, болезнь Альцгеймера с симптомами, из которых можно извлечь массу реприз, отменяется. Князь К. - Басилашвили болен по-другому. Он натурально погрузился в детство - с его беззлобностью, доверчивостью, непосредственным восприятием мира. Как мило он тянет свое «очарова-а-ательно» или «бе-э-эсподобнейшая»! Как увлеченно, взахлеб, искренне веря своим фантазиям, рассказывает небылицы о своем близком знакомстве с лордом Байроном! И как вдруг сам себя одергивает: «Я позабыл некоторые происшествия, это все от занятий».

Словом, выбор актеров на главные роли настолько точен и работа режиссера настолько филигранна, что в каждый момент спектакля героине Фрейндлих желаешь выигрыша, как заправскому игроку, который все увеличивает ставки, а персонажу Басилашвили самым искренним образом сочувствуешь и сострадаешь. И чем ближе к финалу, тем все более неминуемой становится необходимость сделать совершенно серьезный, нравственный, уж простите, выбор. Точно и не анекдот вовсе смотришь, а полноценную драму. Не Шекспира, конечно, которого вместо черта поминает Мария Александровна Москалева, но уж точно Чехова.

Театр как таковой  

Декорация Эмиля Капелюша не описана до сих пор только по той причине, что она скромна, ненавязчива и заставляет с безусловным пиететом отнестись к актерам. Между тем она задает одну из основных идей постановки - идею театра в театре: комната в доме Москалевой расположена на подмостках, где вместо обстановки - легкие занавесочки на грубых палках. Идея театра есть у Достоевского в прямом и метафорическом смысле - местные сплетницы объединяются для единственной затеи, постановки водевиля, но дурной провинциальный театр и без того сквозит в каждом эпизоде. Но сценография Капелюша напоминает о другом театре - трогательном летнем театре Кости Треплева.

Чхеидзе поначалу не очень-то обращает внимание на декорацию. Но театр в итоге берет свое. Врывается в дом вдова-полковничиха Елены Поповой - эксцентричная рыжуха с белесыми ресницами и вздорным характером - и вдруг, точно оправдываясь за всю свою бесцеремонность, объявляет простодушно: «Я на все люблю посмотреть своими глазами. А более всего люблю мелочи, подробности». Выволакивают на сцену отца семейства, сосланного в деревню, - так и тащат по полу в овчине на веревке, точно медведя из берлоги, а Евгений Чудаков и играет медведя, неотесанного увальня, которому ума не хватает, даже чтобы промолчать простейшую роль почтенного отца семейства. Актеры вообще играют чуть с нажимом, по-островски, сочно, но с безукоризненным вкусом. И Москалева - Фрейндлих чем ближе к финалу, тем очевидней из полководца превращается в режиссера, но от которого требуется не только раздать роли, но и заставить исполнителей их сыграть. Труднее всего оказывается обработать дочь-идеалистку Зину (Полина Толстун), потенциальную невесту. Ну так матушка в итоге берет ее за осиную талию и переносит, точно куклу, на нужное место, откуда князю ее идеально видно и слышно.

Весь этот картинный, расчетливый театр в итоге расшибается о смерть. Давний Зинин ухажер Вася, учитель ее погибшего брата, возникает как существо из другого мира и только для того, чтобы умереть от чахотки, проговорив перед тем краткий монолог, в котором - весь привычный нам Достоевский, великий исследователь больной до извращенности психики современников. В начале этого монолога Зина склоняется к Васе на колени, точно хорошо обученная балерина в эффектной позе.

А к финалу с гортанным криком отчаяния падает на подмостки почти без чувств.

И тут уже все отчетливей начинают звучать в репликах героев чеховские ноты, а то и прямые цитаты. И прощение Марии Александровны Москалевой - в ее отчаянном «Пропала жизнь», позаимствованном у чеховского Сорина.

Но самое сильное впечатление производят два монолога князя К. Тот, где он со слезами на глазах, опустившись на колени перед Зиной, предлагает ей руку и сердце, а получив согласие, выговаривает вдумчиво и просветленно: «Я только теперь начинаю жить». И тот, где, выслушав Зинино покаяние, успокаивает ее рыцарственно: «Я женюсь, женюсь на вас. Это будет для меня величайшая честь».

Благородство безумца, рыцарство на генетическом уровне - то, ради чего затеял режиссер Чхеидзе, который никогда прежде не ставил в БДТ комедий, постановку этого анекдота. Фактически князю К. одному позволено выбраться из содома невредимым, как князю Мышкину или герою мрачнейших «Бесов» Петру Степановичу Верховенскому. Финал, где шумевшие весь спектакль громоздкие напольные часы, вдруг взмывают ввысь и тянут за собой вверх широкую белую ленту, точно указывая князю нужную ему дорогу, должен бы вроде смотреться сентиментально. Но он выглядит оправданно и просто, как библейское: «Блаженны нищие духом, ибо их есть царство Божие».

Жанна ЗАРЕЦКАЯ