86-летняя труженица тыла, вдова фронтовика, живет на кухне

А все потому, что чиновники четыре семьи считают за одну

Каждому ли ветерану государство уделяет должное внимание? Вопрос, видимо, риторический. В «Общественную приемную Балтийской медиа-группы», на горячую линию «36 квадратных метров», в редакцию «Вечернего Петербурга» продолжает идти поток жалоб от ветеранов, проживающих в стесненных условиях, которым чиновники упорно отказывают в праве на получение отдельного благоустроенного жилья. Так и пишут: «При всем уважении к вашим заслугам права такого не имеете».

Одна из них — 86-летняя Нина Андреевна Гриднева, труженица тыла, награжденная медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», вдова инвалида ВОВ, сама инвалид 1-й группы. Нина Андреевна, проживающая в доме на набережной Макарова, обратилась за помощью в «Общественную приемную Балтийской медиа-группы», поскольку у нее нет уже больше сил проживать на кухне «семейной коммуналки». А «семейные коммуналки», как мы знаем, власти коммуналками не считают. И если в таких квартирах, где вынужденно проживают вместе несколько поколений, приходится более 9 кв. м общей площади на человека, ветерана нуждающимся в улучшении жилищных условий не признают.

Нина Андреевна всю войну работала для фронта, а теперь вынуждена жить на кухне.

Хочешь — живи на кухне, хочешь — в коридоре

Квартира, в которой проживает Нина Андреевна, довольно большая, трехкомнатная. Жилая площадь — 60 кв. метров. Плюс еще коридор и 9-метровая кухня, которая и является «апартаментами» труженицы тыла.

Вот только реально в квартире проживают четыре семьи. Первая — это, собственно, сама Нина Андреевна (три года назад ее муж Алексей Петрович Гриднев, инвалид Великой Отечественной войны, умер). Вторая — ее старший сын, инвалид 2-й группы. Третья — его сын, которому 37 лет и у которого своя жизнь. Четвертая — младший сын Нины Андреевны с супругой и двумя маленькими разнополыми детьми (правда, невестка с внучкой зарегистрированы по другому адресу, но  жить там реально негде). Все эти четыре семьи имеют раздельные бюджеты и ведут раздельное хозяйство. Семьи — четыре, комнат — всего три. Но власть имущие, подсчитав общие метры и поделив на число прописанных, уверяют: это — одна большая семья, и у этой большой семьи есть «лишние метры». Так что ничего ветерану Гридневой не положено.

— Да я согласна зарегистрировать в квартире и невестку с внучкой. Но мне сказали, что бесполезно. Что тем самым я «заведомо ухудшу свои жилищные условия» и пять лет не смогу подавать документы на улучшение. А мне 86 лет, и для меня 5 лет — огромный срок, — говорит Нина Андреевна. — Так на кухне и живу. У меня там диванчик есть угловой, на нем и сплю. Есть еще коридор, хоть и длинный, но неуютный. Наша квартира считается по документам отдельной, но на самом деле она утратила статус отдельной, поскольку мои дети обзавелись своими семьями, у нас даже заключено нотариально заверенное соглашение о праве пользования комнатами.

Нина — старшеклассница (военная фотография).

Условия проживания, как считает Нина Андреевна, хуже, чем в коммуналке.

— В коммуналке по крайней мере за каждым закреплена не только комната, но и свое место, свой стол на кухне. А у нас все ходят на кухню, когда им потребуется. Покоя никакого нет, — вздыхает Нина Андреевна. — Может быть, и мой муж Алексей Петрович подольше бы пожил, если б у нас с ним было отдельное жилье.

Нина Андреевна показывает мне вырезки из газет, в которых рассказывается о встрече президента Владимира Путина с ветеранами Курской дуги и есть слова о том, что нужно помогать ветеранам.

— Алексей Петрович как раз участвовал в боях на Курской дуге, где был ранен. И вот я подумала: ну почему же нам никто не предложил отдельное жилье? Ведь мы никогда ничего у государства не просили. Не так воспитаны были, — замечает Нина Андреевна, показывая автору этих строк пожелтевшие фотографии военных времен.

Четырнадцатилетние пилили лес, таскали мешки с картошкой, стирали окровавленные бинты

Когда началась Великая Отечественная война, Нине Андреевне было 14 лет, и жила она в городе Кашине Калининской области (ныне это территория Тверской области).

— 22 июня запомнилось какой-то неразберихой. Народ не знает, куда кинуться, женщины — в слезы. Но быстро началась мобилизация. Хорошо помню, как отряды уходили на фронт по булыжной мостовой. Нас, школьников, посылали их провожать. Мы концерты готовили. Танцевали, пели, а одна наша девочка даже на баяне играла, — вспоминает Нина Андреевна. — С 1941 по 1945 год я училась в кашинской средней школе №1 на улице Ленина. Кашин оказался в прифронтовой полосе. В семи километрах от города — большой железнодорожный мост через Волгу. Немцы все время бомбили этот мост, а когда немецкие бомбардировщики возвращались на аэродром, то скидывали оставшиеся снаряды на Кашин. В нашей школе от взрывной волны все стекла вылетели. И когда ударили морозы, занятия в школе не прекратились. Стекол не было, в классе — холодина. Мы, подняв воротники пальто, сидим за партами. Чернильницы-непроливайки держали за пазухой, чтобы чернила не замерзли. А волосы и брови покрывались инеем. Вместо тетрадей тогда использовали старые газеты.

Были и военные занятия. Учили стрелять, разбирать и собирать винтовку и ручной пулемет, бросать гранаты, ползать по-пластунски. Школьников (в том числе и Нину) посылали рыть окопы, а также на заготовку дров. Дрова нужны были для отопления госпиталей.

— Скот тогда весь уже эвакуировали из прифронтовой полосы, а люди остались. В теплое время года нас отправляли на работы в колхоз. Бороновали, на себе плуг волочили, косили, жали, копали картошку. Это была безумно тяжелая для нас, фактически детей, работа. И нам еще за нее по минимуму трудодни начисляли, — говорит Нина Андреевна. — Бывало, над полями летали фашистские бомбардировщики. Как заслышим гул — сразу ложимся в борозду, прячемся. Кроме бомб еще с немецких самолетов листовки сбрасывали, в которых призывали сдаваться. Там было сказано, что уже и Москва захвачена. Но мы-то знали, что это неправда. Москва не так уж далеко от нас была.

Школьников посылали работать в госпитали. Нина Андреевна носила воду, стирала окровавленные бинты, кормила раненых, которые не могли есть сами, под диктовку писала письма, читала книги. Устраивали и концерты для раненых. Юная Нина тогда играла на гитаре.

Когда в Кашин привозили состав с ранеными, школьников отправляли на вокзал. Нужно было помогать выгружать раненых. Подростки доставляли их на носилках в здание вокзала, откуда потом солдат развозили по госпиталям. Это тоже была тяжелейшая работа, равно как и погрузка мешков с картофелем в эшелон. Подросткам приходилось взваливать на плечи большущие тяжелые мешки и тащить их на себе.

— С 4 утра до темноты работали. Тяжести таскали женщины да дети. Все здоровые мужчины были на фронте, — рассказывает Нина Андреевна.

И еще был голод. Конечно, не такой ужасный, как в блокадном Ленинграде, но все-таки чувство голода сопровождало школьников постоянно. Хлеба по карточкам выдавали мало. Ели и лебеду, и жмых, и картофельные очистки.

— Мне казалось, что город засеян картофелем. Даже в городском саду тогда картофель сажали, и крутые берега реки Кашинки тоже были сплошь в картофельных посадках. Картофель да хлеб были пределом мечтаний, — поясняет Нина Андреевна.

В то тяжелейшее для страны время Нина Андреевна с удивлением узнала, что отнюдь не все кругом недоедают. Как-то ее пригласила в гости девочка, чей папа был большой начальник. И Нина увидела, что в той семье вовсе не голодают, что едят бутерброды с… икрой. Больше она в ту семью не ходила.

Курсант Ленинградского высшего мореходного училища Алексей Гриднев. 1945 год.

Ленинград подарил встречу с будущим мужем

На учебу оставалось совсем мало времени, но Нина Андреевна очень хотела учиться дальше, поэтому стала заниматься самостоятельно. По ночам, при свете коптилки. У Нины Андреевны была мечта — после окончания школы поступить в Педиатрический институт в Ленинграде, стать детским врачом.

В мае 1945 года Нина Андреевна успешно окончила 10 классов и поехала в Ленинград поступать в институт. Но мечте не суждено было сбыться.

— У меня тетя тогда жила в Ленинграде, в маленькой комнате в коммуналке, на чулочно-носочной фабрике работала. Я приезжаю, говорю, что хочу в институт. А она спрашивает: «А на что ты пять лет жить будешь?» И мне стало как-то не по себе, не хотелось кому-то в тягость быть. Тут как раз услышала объявление по радио, что в техникум советской торговли принимают окончивших 10 классов, причем сразу на второй курс. И я пошла. Получила специальность товароведа. А потом еще Всесоюзный заочный институт советской торговли окончила, — продолжает рассказ Нина Андреевна.

— Мы с подругой записались в школу бальных танцев в клубе имени Орджоникидзе, ныне это Дом молодежи. И Алексей Петрович, тогда курсант Высшего инженерного мореходного училища имени Макарова, тоже туда записался. Так и познакомились. Мазурку вместе танцевали. А в 1948 году поженились. 62 года прожили вместе. Жизнь у нас была трудная, но интересная, — подытоживает Нина Андреевна.

Алексей Петрович прошел всю войну. Как только началась мобилизация, он сразу записался добровольцем (ему тогда было 16 лет). Узнав, что подросток увлекается радиотехникой, его направляют в Москву, в спецшколу, в которой готовили радиотелеграфистов. Учился он, кстати, вместе с Юрием Борисовичем Левитаном и сдружился с ним. После трехмесячного обучения Алексея Петровича направили радиотелеграфистом в распоряжение Орловского штаба партизанского движения, где он отвечал за обеспечение связи между штабом и партизанскими соединениями. Алексей Петрович за войну был награжден двумя орденами и множеством медалей, первую из которых получил за успешное выполнение задания, когда его вместе с рацией забросили на парашюте в тыл врага. Он должен был узнать и передать в штаб важные сведения, что и было успешно сделано. В дальнейшем, в боях на Курской дуге, Алексей Петрович был ранен, лежал в госпитале.

После окончания войны Алексей Петрович приехал в Ленинград (а родом он был из Воронежской области). Поступил в Училище имени Макарова. После окончания, получив диплом радиоинженера, работал на различных предприятиях, известных в народе как «почтовые ящики», занимался разработкой оснащения военных кораблей и самолетов радиоэлектроникой.

После выхода на пенсию Алексей Петрович активно занимался общественной работой, в том числе по созданию совета ветеранов. Он также стал председателем правления одного из первых ТСЖ («Тучков мост») в Ленинграде.

— Знаете, он работал совершенно бесплатно в течение семи лет. Хотя имел право на зарплату. Но он говорил, что если у него будет зарплата, то жителям придется больше платить по квитанциям. Он все привык делать для людей, не для себя, — говорит Нина Андреевна.

Пожить на старости лет в отдельной квартире супругам Гридневым не довелось. Теперь Нина Андреевна осталась одна.

— Если уж мне не положена квартира, то хоть бы ссуду дали. Я бы себе маленькую комнату в коммуналке купила. И жила бы отдельно, никого не стесняя, — говорит Нина Андреевна.

Узнав, что существует еще такой вариант, как квартира в социальном доме, то есть квартира, которую нельзя приватизировать и передать по наследству, Нина Андреевна сказала, что с удовольствием рассмотрела бы и такой вариант. Однако чиновники и его не предлагают.

Нина Андреевна показывает мне пачку ответов на ее письма в различные инстанции, в том числе в администрацию Василеостровского района, в жилищный комитет правительства Санкт-Петербурга. Суть ответов одна: ничего ей не положено. То есть 86-летняя женщина, которая всю войну работала на фронт, на победу, так и будет жить на кухне, на своем угловом диванчике.

— В последнем ответе из жилищного комитета, полученном в апреле, сказано, что «решение об отказе в принятии граждан на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях принимается администрацией района, действия которой могут быть обжалованы гражданами в судебном порядке». Ну разве мне по силам судиться? — недоумевает Нина Андреевна.

Нина и Алексей Гридневы. Июль 1950-го года

Комментарий

Татьяна СМИРНОВА, юрисконсульт горячей линии «36 квадратных метров»:
— В соответствии с пунктом 8-1 закона Санкт-Петербурга от 04.04.06 №100-15 (в ред. от 23.04.13) «О специализированном жилищном фонде Санкт-Петербурга» инвалидам и ветеранам Великой Отечественной войны, являющимся нанимателями (членами семьи нанимателя) или собственниками (членами семьи собственника) жилых помещений, совместно с которыми проживают дети и (или) иные члены семьи, жилые помещения в домах системы социального обслуживания населения предоставляются без освобождения занимаемых ими жилых помещений государственного жилищного фонда Санкт-Петербурга или передачи в собственность Санкт-Петербурга жилых помещений, принадлежащих им на праве собственности, в случае если их проживание в занимаемых жилых помещениях признается невозможным.

Порядок и условия признания невозможным проживания граждан в занимаемых ими жилых помещениях устанавливаются правительством Санкт-Петербурга (п. 8-1 введен законом Санкт-Петербурга от 23.04.13 №193-37).

Нина Андреевна Гриднева постоянно проживает на кухне, т. е. в помещении вспомогательного использования, в силу положений ст. 16 Жилищного кодекса РФ предназначенного для удовлетворения гражданами бытовых и иных нужд, связанных с их проживанием в таком обособленном помещении.

К сожалению, социально-бытовые условия жизни Гридневой Н. А. до сих пор не обследованы.