Александр Басов: Бездомность, мечта об очаге — метафора всей нашей жизни

На XIX Российском кинофестивале «Литература и кино», проходившем в Гатчине, режиссер и писатель представил ретроспективу, приуроченную к 90-летию со дня рождения его отца: «Владимир Басов. Блестящий режиссер и король эпизода»

Как автор фильма-сказки «Лесная царевна» он принял участие в круглом столе, посвященном проблемам детского кино, и встретился с маленькими зрителями. Также в рамках фестиваля прошла презентация незавершенного фильма Александра Басова «Дом, милый дом…». Корреспондент «ВП» Анна Сусид поговорила с режиссером о том, почему стоит ввести школьную форму, а шекспировскую трагедию «Макбет» перенести в Древнюю Русь.

Александр Басов на презентации фильма «Дом, милый дом…»

— Вы, насколько мне известно, не имели отношения к составлению фестивальной ретроспективы вашего отца. Выбор организаторов кажется вам удачным?
— Организаторы решили напомнить зрителю не о Басове-актере (он в напоминаниях не нуждается), а о Басове-режиссере. За что им низкий поклон. Меня очень обрадовало появление в программе незаслуженно забытой картины «Первые радости» и последней работы отца «Семь криков в океане».

Порадовало и то, что вспомнили «Нейлон 100%» — комедию с песнями на музыку Моисея Вайнберга и стихи Романа Сефа. В этом фильме я сыграл соседского мальчика Петю, спасающего персонажа моего отца от самоубийства. Так что с полным правом присутствовал на фестивале в качестве актера. Правда, прошло сорок лет. Но публика меня узнала. Одна женщина потом подошла и сказала, что мимика у меня осталась прежней, почти не изменилась с детских лет.

— Запомнился ли вам какой-нибудь смешной или печальный случай, связанный со съемками «Нейлона 100%»?
— В одном из эпизодов персонаж отца размахнулся и отвесил трескучий подзатыльник моему персонажу за то, что мальчик написал «мущин» вместо «мужчин». Так было надо по сюжету. И потом я очень стеснялся: ведь я-то грамотный! Но как теперь докажешь?

— Посмотрев «Лесную царевну», гатчинская детвора забросала вопросами вас с композитором Владимиром Панковым (а также актером, худруком студии «SounDrama», режиссером получившего в финале фестиваля приз жюри «Имени А. Петрова за лучшую музыку» фильма «Доктор». — Прим. ред.). Мне показалось, что вы говорили с детьми с большим удовольствием…
— С детьми интересно. Мы, взрослые, какими бы умными ни были, мыслим по лекалам. Они помогают разрушать стереотипы. Тем более что разговор шел о детском кино. К кому же прислушиваться, как не к ним? Мне кажется, я с детьми нахожу общий язык. Хотя и не держусь запанибрата. Дистанция необходима. Меня, к примеру, радует, что в школах вновь вводят форму. Это дисциплинирует. Но вы видели, как они наперебой тянули руки, с какой смелостью задавали вопросы? Даже, страшно сказать, осмеливались нас критиковать. Дисциплина не всегда гнетет.

Режиссер в роли папарацци. Секьюрити в роли секьюрити

— Какое произведение мировой литературы вы хотели бы экранизировать? Представим, что ваши возможности ничем не ограничены.
— Ох! Тут врывается целый вихрь! Но годами меня не отпускает мысль о «Макбете». Хотя в разное время подступался я к нему по-разному… Еще в 90-х мы с моим многолетним соавтором Львом Гришиным взялись за сценарий фильма «Крамола», где перенесли место действия шекспировской трагедии в Древнюю Русь. Шотландские таны превратились в русских князей. В 2006-м мы довели этот сценарий до ума, но пока он так и остается на бумаге.

— «Дом, милый дом…» — история о двух незадачливых рабочих-мигрантах, пожилом крымчанине и молодом грузине. По словам критика Александра Шпагина, она начинается «как бытовая трагикомедия», но «постепенно превращается в фильм-состояние, может, даже в притчу». Что стало отправной точкой замысла?
— «С чего начинается замысел»? Иногда с такой мелочи, что и не вспомнишь. Но на этот раз я помню. Как-то осенью я шел к своему строящемуся дому в Подмосковье по мостику через шлюз… Висело над землей и водой предзимнее марево. Голые сучья. Ледок. Дул ветер. Неуютно было. Так и мечталось — сейчас бы в дом, к печке, к самовару. И вот я поднялся на шлюз и увидел в распадке свой дом. Вернее, идею дома. Потому что дома еще не было. Был готов только каркас. Такой чертеж будущего уюта на фоне серого неба и выцветшего поля. В чертеже — у печки не согреешься и чаю не попьешь. «Дом, милый дом…» — с горечью произнес я. И вдруг понял, что это метафора всей нашей жизни. Бездомье. Мечта об очаге. Все мы чертим в душе образ дома, семьи, страны… И никак не можем этот чертеж воплотить в реальность. «У лис есть норы и у птиц есть гнезда, а Сыну человеческому негде голову преклонить».

— Что мешает завершить работу над картиной?
— Ответ банален: нет денег. Материал полностью отснят еще в 2009 году. Но мы столкнулись с массой технических вопросов, решить которые на профессиональном уровне без финансовой поддержки оказалось немыслимым.

Года два назад мне надоело обивать пороги Минкульта, и я было махнул рукой, потому что я не очень большой ценитель собственного творчества, мне интереснее новые проекты, чем старые… Но в феврале 2012-го погибла в автокатастрофе моя жена, актриса Екатерина Лапина. Она сыграла в кино и на телевидении более 30 ролей (в том числе прапорщицу Карнаухову в «ДМБ-002», Зину в «Другой жизни», Марфутку в «Лесной царевне». — Прим. ред.).

В моем новом фильме Катя исполнила главную женскую роль, и хотя я вряд ли могу быть полностью объективен, но думаю, что это одна из лучших ее работ. Катина героиня — сильная и, на первый взгляд, благополучная женщина, но, по сути, ничуть не меньше зависит от игры случая, не менее несчастна, не меньше запуталась в жизни, чем нанятые ее мужем «шабашники».

Мы, я и мои коллеги, решили, что непременно должны закончить эту картину. Это наш долг перед Катей, чьей памяти мы посвятили фильм. Сейчас полным ходом идет озвучание. Некоторые роли — Павла Сиротина (в «Доме…» — Петрович), Гуарама Баблишвили (Киндзмараули), Екатерины Крупениной (Нино), моя собственная (Мент) — практически готовы.