Александр Круковский: На сцену я впервые вышел в четыре года

Приглашенный артист Театра Музыкальной комедии иногда в шутку называет себя «балетным вокалистом»

Александр Круковский — приглашенный артист Театра Музыкальной комедии. В последние два года он совмещает работу в Минске с репетициями и выступлениями в Петербурге.

Петербургские зрители могли видеть его в мюзикле «Чаплин» в роли Альфа. А совсем недавно он блестяще сыграл роль провокатора Липпанченко в музыкальной мистерии «Петербург».

Сам он иногда в шутку называет себя «балетным вокалистом». Потому что учился балету, а запел уже в зрелом возрасте.

Александр рассказал «ВП» о своем прадеде — знаменитом цирковом силаче, о балетных трюках, о добрых и злых ролях и о том, чем петербургская публика отличается от белорусской.

Мой прадед дружил с Поддубным

— Александр, в театре мне рассказали, что у вас очень интересная семья. Хотелось бы узнать подробности.
— Мой прадед, Константин Зарембо, был цирковым силачом. Дружил с Иваном Поддубным и Георгом Лурихом. В нашем семейном архиве много его фотографий. Некоторые из них были сделаны в Петербурге. На обороте — адрес фотоателье, которое располагалось на углу Невского и Литейного. Все никак не соберусь дойти до этого дома, посмотреть, что там находится сейчас. А вот награды, которых у прадеда было много, к сожалению, не сохранились. Во время войны бабушка заболела, и их поменяли на две буханки хлеба.

— А балетные танцовщики?
— Это уже по отцовской линии все в балет пошли. Отец выступал в Национальном народном хоре республики Беларусь имени Цитовича. Мой старший брат — тоже артист балета, сейчас работает в Японии, в Токио. Одна из сестер — балерина в минском Музыкальном театре. Самая старшая наша сестра — дирижер, хоровик.

Прадед Круковского Константин Зарембо

— Получается, что вам с рождения было предначертано стать балетным артистом…
— Да, я начал учиться танцу в 3,5 года, а в четыре я уже на сцену вышел вместе с самодеятельным коллективом.

— Означает ли это, что у вас не было нормального детства? Ребенку ведь нелегко переносить всю эту балетную муштру…
— Я уже тогда понимал: чтобы что-то получилось, надо поработать. Мне очень нравилось. Я параллельно и спортом занимался, потом бежал на репетиции в хореографическое училище.

— Каким именно видом спорта вы занимались — уж не борьбой ли вслед за знаменитым прадедом?
— Боксом. И обычным, и таиландским. Последний — более жесткий, там можно даже ногами бить соперника. В секцию охотно брали балетных, потому что у них растяжка хорошая. Но пришлось делать выбор между балетом и спортом.

— Где вы выступали?
— После окончания училища я работал в хореографическом ансамбле «Хорошки», который следует традициям народного танца. Потом пришел в Белорусский музыкальный театр, где уже работали брат и сестра. Танцевал, много ездил на гастроли: Германия, Швейцария.

«Балетный вокалист»

— Как так вышло, что вы начали петь, стали «балетным вокалистом»?
— Я был этакий шалопай. Может быть, поэтому наша режиссер, когда ставила мюзикл, предложила мне роль Арлекина — совсем маленькую. Спел я пару номеров — вроде получилось. Так и пошло.

— У вас есть вокальное образование?
— Нет ни актерского, ни вокального. Все постигал самостоятельно, в процессе работы.

— Но вы ведь знали, что у вас голос есть?
— Пел под гитару в общежитии. И все.

— Какие вокальные партии вам поручали в Белорусском музыкальном театре?
— Я был занят почти во всех спектаклях. В классических опереттах — «Летучая мышь», «Ночь в Венеции», «Марица». В мюзиклах «Обыкновенное чудо», «Однажды в Чикаго».

— А как вы оказались в Петербурге, в Театре Музыкальной комедии?
— Приехал на кастинг мюзикла «Чаплин», показался, прошел. Меня видели и на фестивале, который регулярно, каждый год, проходит в Минске. Туда из разных городов, стран съезжаются артисты, дирижеры. Приезжал и главный дирижер Музкомедии Андрей Алекссев. Я выступал в «Бабьем бунте», в роли председателя Стешки. И в Музкомедии мне предложили эту роль. В вокальном отношении это не очень сложная партия, там один дуэт.

Потом пошли более сложные партии. Самая сложная в моей карьере пока — роль в «Венской крови». Это ведь практически опера. Там есть что попеть.

Роли добрые и злые

— Расскажите о вашей роли в «Чаплине»…
— Я там играю Альфа, друга Чарли Чаплина. Роль небольшая, Альф в спектакле всего несколько раз появляется. Но вроде бы запоминается зрителю. Мне нравится эта роль — она очень добрая.

А самая злая моя роль — в музыкальной мистерии «Петербург» по роману Андрея Белого. В этом спектакле, как, впрочем, и в романе вообще положительных героев нет. Я там играю провокатора Липпанченко.

— Я видела фрагмент репетиции спектакля «Белый. Петербург». Необычайно интересно было наблюдать за тем, как режиссер Геннадий Тростянецкий периодически выбегал на сцену и показывал артистам многие движения, па. Как с ним работалось?
— Коллектив принял Геннадия Рафаиловича с восторгом. С самых первых репетиций все влюбились в него — артисты, балет, хор, монтировщики... Он сразу стал обращаться ко всем по имени, как к друзьям. Как он только всех запомнил? Там же огромный коллектив. Такая манера общения очень располагает к режиссеру. В работе над ролью Липпанченко мы перепробовали много вариантов, трактовок. Эти поиски были очень интересны.

— Что было самым сложным в работе?
— Ну, как я говорил уже, это злая роль. А я сам человек добрый. А еще — арбуз! (Смеется). На репетициях мне приходилось по пол-арбуза съедать. В спектакле я успеваю только один кусочек съесть. А репетиция-то длинная, двухчасовая. Ешь-ешь, ешь-ешь. Потом сцену заново проходим и — снова арбуз! Это было тяжело (смеется).

— А ваши балетные способности в спектакле задействованы?
— Я там в большом, очень красивом номере, поставленном Гали Абайдуловым, танцую вместе с балетом, в маске.

— Так у вас все-таки специализация танцевальная или вокальная?
— Актерская. Оперетта ведь все в себя включает. Все приходится делать — и танцевать, и петь, и играть. Вроде получается.

— Есть у вас предпочтения — оперетта или мюзикл?
— Я в состоянии выступить и в классической оперетте, и в мюзикле. Главное, чтобы спектакль был интересным. Хотя, даже если спектакль не очень интересен тебе, работать надо хорошо, с полной отдачей. Людям, которые пришли в театр, какая разница — любишь ты этот спектакль или нет? Их не касается, что у тебя дома случилось, какая у тебя зарплата. Зритель заплатил деньги, он тебя купил, хочет наслаждаться.

— Но, вероятно, танцы вам даются особенно легко — все-таки балетная выучка…
— Я не только танцевать могу, но и разные сложные трюки делать — в воздухе, в прыжках. Много травм, правда, было за время карьеры. Однажды во время спектакля исполнил такой трюк и порвал себе ахилл. Сначала подумал, что ударился об стол. Попробовал прыгнуть еще раз, а нога не держит. В эйфории даже боли сначала не почувствовал. Но это была тяжелая травма, я три месяца провел в больнице. Еле дождался, пока снимут гипс, и через две недели уже работал в спектакле.

У нас в Белоруссии все такие

— В театре вас хорошо встретили? Не отнеслись как к конкуренту?
— Нет, что вы. Никаких конфликтов не было. Хороший коллектив, мне нравится. Со всеми в хороших отношениях.

— Может быть, потому, что вы такой позитивный человек, доброжелательный, открытый?
— У нас в Белоруссии все такие. Если приедете и спросите, например, как пройти, вам не только подробно объяснят, но чуть ли не на руках отнесут до нужного места.

Я сам сколько раз так делал (смеется). Однажды вышел из подъезда, а там ребята, у которых в машине аккумулятор сел. Приезжие. Вызвали специальную службу. Но ее ждать надо было долго — не на улице же их оставлять. Я их к себе домой пригласил.

— Отличается ли петербургская публика от минской?
— Очень сильно. В Петербурге публика реагирует сдержанно и достойно. Тут редко бывает, чтобы зал встал. У нас же после каждого спектакля, как бы он не прошел, встают и устраивают овацию, скандируют «Молодцы!», иногда даже топают ногами от восторга. В Белоруссии большинство людей не могут себе позволить сходить в театр на какую-нибудь антрепризу с медийными актерами. Билеты стоят неимоверно дорого. А зарплаты у людей небольшие.

— Много ли у вас работы в Музкомедии?
— Вводы в оперетты «Марица», «Сильва», «Баронесса Лили». Это все до нового года. На днях в «Мистере Иксе» начал работать — на сцену выходил в роли Пеликана. Текст очень быстро выучил. Там все логично. Если бы надо было стихи петь, было бы сложнее. А диалоги — легче. Даже если перепутаешь слово, заменишь другим — не криминал. Артисты в основном учат ногами. Вышел на сцену — ступил туда, отошел сюда. Так и запоминаешь реплики, которые при этом произносишь.

— Но вы параллельно работаете в Минске. Как же вы будете совмещать?
— Да что же тут сложного? Приехал — там поработал, приехал — здесь поработал. Самолет быстро летит. Час десять до Минска. Самолетом быстрее и дешевле.

— Есть у вас любимые места в Петербурге? 
— Пожалуй, Михайловский сад возле Спаса-на-Крови и Русского музея.

— Остаются ли у вас силы бывать в музеях, в других театрах? Или так устаете, что не до этого?
— Стараюсь бывать в театрах. У меня ведь здесь много друзей балетных. У Бориса Эйфмана очень много белорусов, в Михайловском театре, в Мариинском. Все из Минска, все друзья. Вместе учились — кто младше, кто старше.

— Волнуетесь ли вы перед спектаклем? 
— Нет, я на сцене себя чувствую абсолютно свободно.