Александр Петров: Я не «нафталин», но…

10 июля сезон детского музыкального театра «Зазеркалье» закрывается премьерой «взрослой» (16+) оперы «Мадам Баттерфляй» («Чио-Чио-сан») Джакомо Пуччини

Постановка осуществлена художественным руководителем театра Александром Петровым и главным дирижером Павлом Бубельниковым. Это будет концертный спектакль, жанр которого обозначен как «японская трагедия в черно-белых тонах». В постановке заняты лучшие силы театра. Режиссер спектакля Александр Петров, несмотря на жесткий график репетиций, нашел возможность дать эксклюзивное интервью корреспонденту «ВП».

Фото: Фото предоставлены пресс-службой театра «Зазеркалье»

— Александр Васильевич, скажите, как вашему коллективу удается делать на одинаково высоком уровне постановки и для детей, и для взрослых? Или разделение зрителей по возрасту — это вообще иллюзия?
— Мне кажется, иллюзия. Дети ведь тоже люди, пусть и маленькие. Таких специальных театров — только для детей или только для взрослых — вообще не существует. Есть просто люди, которые относятся к детской аудитории не менее серьезно, чем к взрослой. Поэтому у нас нет «барщины» детских спектаклей — у нас есть спектакли с большой буквы, и мы с одинаковой серьезностью относимся к «Чио-Чио-сан» и к «Приключениям Винни-Пуха».

— В связи с этим вспоминаю как пример «Волшебную флейту» Моцарта, которая, на мой взгляд, является типичным произведением в формате «0+»...
— Это правильно, потому что все великие произведения, так или иначе, создаются для всего человечества, а дети — часть этого человечества, причем не худшая. А «Флейта…» доступна и самым маленьким — даже тем, кто не подозревает, что есть масоны, Древний Египет и все, что с этим связано.

— А как вы относитесь к закону, по которому обязаны ставить на афишах маркировку «12+», «16+», «60+»? Это вообще здоровое явление, как вы считаете?
— Я считаю, что это болезнь. Болезнь людей, у которых было плохо с арифметикой в детстве и сейчас они хотят сублимироваться и показать, что они все-таки знают, что дважды два будет шесть. Поэтому они пишут «12+», «6 -» и так далее. Других эмоций у меня на эту тему нет.

— Расскажите, пожалуйста, про вашу детскую аудиторию. Детей приводят родители или школы? Много постоянных слушателей детского возраста?
— Постоянных слушателей детского возраста не может быть по природе, так как мы существуем уже 25 лет — это минимум три поколения, которые ходят в этот театр и уже водят к нам своих детей и внуков. Много узнаваемых лиц, есть уже взрослые люди, которые когда-то занимались в нашей детской студии. Есть и школьные спектакли — для школ, которые включены в нашу программу. Она заключается в том, что мы уже несколько лет «обслуживаем» одних и тех же детей. Их немного — один зал, 400 человек. Программа рассчитана на пять лет: дети посещают и спектакли репертуара, и некоторые концерты, и семинарские занятия, которые проводятся в студии. У них есть специальные экскурсии и круглые столы с артистами. Я убежден, что эти дети радикально отличаются от всех тех, кто этого не имеет. 

— А этим детям, когда они вырастут, не сложно будет жить в окружении простых смертных?
— Интересный вопрос. Наше поколение не было избаловано вниманием к основным цивилизационным ценностям. Поток информации, который сегодня существует и на ТВ, и на радио, и на эстраде, настолько мощен и силен, что противостоять ему необходимо с такой же воинствующей силой. Мне кажется, надо посадить хотя бы одно дерево. И если это сделает каждый, будет лучше, чем если каждый будет думать, что не надо сажать деревья, потому что потом, когда они вырастут, им будет трудно… 

— На ваших афишах часто можно увидеть имя Джакомо Пуччини. Вы уже поставили «Богему» и «Джанни Скикки», в прошлом сезоне прошел оперный вечер, посвященный творчеству великого итальянца, — «Viva Puccini!». Этот выбор отражает ваши предпочтения или вкусы ваших постоянных зрителей?
— Наверное, большей частью это наши вкусы. Нам очень внятен этот композитор — мне и Павлу Аароновичу Бубельникову как музыкальному руководителю. Это один из наших любимейших авторов. В плане же восприятия зрительным залом музыки Пуччини у нас, безусловно, на первом месте. Самое зрительское, самое слушательское, самое эмоциональное — это то, что написал Пуччини.

— А к «Мадам Баттерфляй» обращаетесь в первый раз?
— Да, это мой первый заход. И сегодня первый из двух намеченных шагов. 10 июля — некое концертное исполнение, но это тоже определенный жанр: не то, что солисты просто выходят во фраках и в вечерних платьях. Это концертное исполнение с проживанием, с мизансценами и со светом. Такое углубленное исполнение, как мы говорим — японская трагедия в черно-белых тонах. Спектакль, который будет у нас через несколько месяцев, будет отличаться и по декорациям, и по происходящему на сцене. Сейчас мы сдаем экзамен на право сыграть и спеть эту музыку, потому как это очень непросто. Несмотря на то что «Баттерфляй» достаточно «демократичное» произведение и идет во многих театрах, хорошо поставлено и спето оно в очень редких.

На репетиции спектакля «Спин, или Падающие звезды» Фото: Фото предоставлены пресс-службой театра «Зазеркалье»

— Как вы относитесь к мнению, что расцвет оперы пришелся на ту эпоху, когда еще не было кино, а сейчас кинематограф постепенно замещает и театр, и живую музыку?
— Опера, как это ни странно, всегда была очень политична: утром в газете — вечером в куплете. И в XVIII, и особенно в XIX веке. Что касается конкуренции с кинематографом, мне кажется, опера настолько мощный феномен цивилизации сам по себе, что она неподвластен вообще никакому сравнительному или оценочному моменту. Эмоциональное воздействие, получаемое человеком в опере, несравнимо ни с чем. Другое дело, что сейчас это не массовый жанр, и не надо стремиться к тому, чтобы каждый второй в мире мог спеть песенку Папагено. Мы занимаем свою нишу, и, мне представляется, опера сейчас находится в состоянии мощного расцвета по сравнению, например, с тем, что было лет 15 назад. И это, кстати, не всегда хорошо — появляются конвейер и прочтения, существующие вне того, как это было написано в оригинале.

— Вы сторонник «нафталина»?
— Мне, конечно, лестно было бы считать себя «нафталином», но я не «нафталин». В том смысле, что мои спектакли, как мне кажется, имеют свое лицо. Тем не менее я очень жестко отношусь к тому, что придумано ради придумки. Большей частью весь авангард, подталкиваемый продюсерами, сегодня работает на скандал и связанный с ним кассовый успех. Это плохая практика, но она очень активно применяется, в том числе, к сожалению, и у нас в городе.

— Чем порадуете нас в предстоящем сезоне?
— В этом сезоне мы под занавес выпустили «Крошечку-хаврошечку» (музыка Анастасии Беспаловой, либретто Евгения Фридмана), которую толком никто не смог рассмотреть. Ею мы и откроем будущий сезон в сентябре. Затем в конце октября отметим юбилей нашего музыкального руководителя маэстро Павла Бубельникова, ему исполнится 70 лет. Нашим подарком станет премьера «Мадам Баттерфляй» уже в декорациях и костюмах. Дальше поднимаем «Незнайку», который вылезет на подмостки театра «Зазеркалье» со всеми его удивительными приключениями, с музыкой Володи Баскина и с замечательными стихами питерского поэта Николая Голя. Это наш заказ, премьера в марте. «Незнайка» — очень славная тема, которая у нас в городе никем еще не поднята. Это социальная утопия, некий коммунизм, удивительные характеры… Приходите!