Александр Сокуров: Нам живых душ не хватает
«Открытая библиотека» в Петербурге прошла в четвертый раз. И впервые — в Сестрорецке, в Петровском арсенале
Кинорежиссер Александр Сокуров выступал в лектории первым и задал тон всему дню: «Мне кажется, что надо постоянно возвращаться к этому времени, которое мы называем 60 — 70-е годы, потому что это память о людях, которым мы многим обязаны, это память о людях, перед которыми мы виноваты, и память о людях, которым не воздано то, что ими заслужено. Когда я поступал в университет в Горьком на исторический факультет, в день, когда я сдавал экзамен, вводили войска в Чехословакию, но я об этих событиях узнавал отраженно, слышал, что были какие-то выступления студентов по этому поводу. У меня и в мыслях не было пойти вместе с ними, поддержать их, понять, что происходит. Я был провинциальным человеком, жил в Туркмении — отец был военным. Потом на моих глазах разворачивались все истории с Солженицыным, с Вишневской и Ростроповичем. И я по-прежнему продолжал себя считать маленьким человеком, но осторожно стал думать о том, что на самом деле происходит. И по-прежнему не принимал никакого участия в протестном движении, как некоторые мои ровесники и люди старше меня. Сейчас, уже после знакомства и с Солженицыным, и с Ростроповичем, я сохраняю это чувство вины — я один из тех, кто бросил вас тогда, когда вы начинали волну сопротивления».
Знаменитый режиссер выступил первым и задал тон всему дню.
Но, по мнению Александра Сокурова, времена «тогда» и «сейчас» — разные. И так, как сложно сейчас, тогда не было.
«Простота той ситуации — в четко очерченной «линии фронта» и поляризации сил — не скрывалась государственная цензура, я, к примеру, знал, кто доносит на меня на «Ленфильме», — вспоминает Сокуров. — В каком-то смысле все честно было, даже признание сталинских репрессий на съезде правящей партии стало шагом огромной силы. А в наше время такой «линии фронта» нет. У нас идеальные конституционные нормы, но главными идеологами сейчас стали рупь и доллар, самые жестокие судьи, — любой тогдашний обком партии был менее циничен, чем ныне они. А памятника диссидентам у нас никогда не будет, а те из них, кто дожил до наших дней, уже воспринимаются как пришельцы из другого мира, зачастую не понятые нами, люди другой системы координат».
Сокуров говорил о том, что положение творческого человека сейчас необыкновенно сложно, а самое тяжелое, что приходится видеть режиссеру, — это деградация значительной части населения России. Увы, у нас нет политических дискуссий, хотя население втянуто в политику, что он видит непрофессионализм всей политической среды, а у населения при этом нет никакой реакции ни на решения Конституционного суда, ни на решения Совета Федерации и т. п. Что делать?
«Надо просто жить, правильно формулируя свою точку зрения, — считает кинорежиссер. — Надо всех призывать участвовать в выборах, участвовать в общественных движениях. Нам живых душ не хватает — людей, которые участвовали бы в жизни общества».
Единственное, что нам катастрофически необходимо, — Сокуров так и сказал: «катастрофически», — это культура и образование. Без них развиваются радикальные движения, анархизм — это опасное заблуждение молодых людей, которое очень беспокоит режиссера именно в Санкт(Петербурге. «Мы никак не реагируем на это, а между тем в анархические группы вступают тысячи молодых людей, девушки, которые нередко этими группами руководят. Для этих людей многие границы стерты, и это очень опасно».
Еще в лекториях «Открытой библиотеки» состоялись диалоги о кино, поэзии, самиздате, современных СМИ. В Петровском арсенале можно было дискутировать, покупать или просто читать хорошие книги, лежать в гамаке, кормить ослика и козлят, пить кофе, сделать пожертвование, слушать музыку, смотреть и обсуждать кино — среди старых краснокирпичных стен, на которых был укреплен диссидентский лозунг «За нашу и вашу свободу!», смысл которого ныне понятен далеко не всем.
