Александр Васильев: Сейчас петербуржцев практически не существует

Знаменитый мэтр моды рассказал, почему одного таланта мало и чего ему не хватает в Петербурге

Знаменитый мэтр моды рассказал, почему одного таланта мало и чего ему не хватает в Петербурге

В нашем городе гастролирует Приморский академический краевой драматический театр им. А. М. Горького. Вчера в Театре Комедии артисты из Владивостока показали спектакль «Товарищ», художником по костюмам и консультантом которого стал историк моды Александр Васильев. 

По этому случаю он приехал в Петербург и встретился с журналистами. Корреспонденту «ВП» удалось побеседовать с мэтром моды после встречи. 

То, что возникает на пути

— Александр Александрович, в Википедии среди сведений о вас написано, что вы являетесь ярым монархистом. Это каким-то образом с модой связано?

— Нет. Мне просто очень нравится Россия — это яркий пример монархии, и мне очень нравится, что у нас монархия до сих пор.

— Но вы ратуете за возвращение монархии в Прибалтике…

— Да, в Литве, и, чтобы возродить их экономику, я считаю лучшим способом вернуться в это состояние.

— Монархию хотите возрождать в Литве, а спектакль из жизни великих князей ставите во Владивостоке. Почему Приморье?

— Я много лет преподавал во Владивостоке, часто ездил туда. Я вообще много путешествовал: от Чили до Канады, от Японии до Австралии. Вот и возникало что-то на моем пути. А пьесу «Товарищ» я люблю много лет, она была переведена на 16 языков (кроме русского), и в роли великой княжны выступали самые знаменитые артисты: великая русская актриса Евгения Леонтович, Вивьен Ли, Наталья Макарова — в театре, а Клодетт Кольбер сыграла эту роль в кино. Сама пьеса была у нас под строжайшим запретом: в коммунистическом представлении великие князья должны были быть врагами народа и никак уж не могли бы расстаться со своим золотым запасом в пользу СССР (так заканчивается пьеса). Перевод на русский сделала моя сестра по моему заказу, на мои деньги (я мог бы сделать это и сам, но у меня нет времени — я очень загружен). Первый театр, который ею заинтересовался, и был Приморский театр, а сейчас в Петербурге проявил интерес один антрепризный театр, и пьесу эту будут осенью здесь ставить. Я, конечно, не обладаю даром провидца, но что-то понимаю в этой жизни и уверен, что масса театров после спектакля обратятся к этой пьесе — совершенно не сомневаюсь, что ее ждет звездная «карьера» у нас в стране. 

Когда есть кому верить

— Вам нравится работать в театре, работать с театральными людьми?

— Очень! Я вырос в театре, я — сын театральной актрисы и художника театра, я столько лет проработал в театре многих стран мира…

— Но очень многих «театральных» детей именно закулисное детство отваживает от театра…

— Нет-нет, меня это совсем не пугало, наоборот, привлекало. Я бы хотел больше работать, например, в Петербурге, если бы нашел заинтересованные театры… Но многие боятся ко мне обратиться, потому что у меня такой звездный образ ведущего «Модного приговора», что они думают, наверное, — раз меня показывают каждый день в течение часа, я или запрошу сразу миллион, или вообще не буду с ними разговаривать.

— Вы хотите сказать, что начисто лишены снобизма и чувства превосходства?

— При чем тут чувство превосходства, когда это работа! Просто надо делать свое дело. И по профессии я с удовольствием сделаю работу в Мариинском или Михайловском театре. В Михайловском театре мы вели переговоры с господином Кехманом: он предлагал мне оформлять «Спящую красавицу», но потом эту постановку отложили, а я не могу решать за других — это же дело каждого театра. Мне кажется, что выбор художника — это еще и кассовое дело. Я точно знаю, что «на Васильева» придут (попробуй найди такого художника, просто на фамилию которого пойдут!). Я не уверен, что сейчас в нашем российском театре очень много звездных театральных художников, на которых будут ломиться. Актеров — да, режиссеров — да, но художников… Правда? Но я уверен, что моя публика меня ждет. Потому что я собираю большие залы: вот я сегодня читал большую лекцию на аудиторию восемьсот человек, в филармонии я собираю до тысячи человек, и я верю им…

В чем разница между вашей мамой и английской королевой 

— Можно ли в человеке воспитать художественный вкус, чувство меры и стиля?

— Это нужно развить. Слух, например, — это данность, это врожденное. Но хориста воспитать можно, Ростроповича — нет. Так и чувство вкуса можно развить, хотя бы умозрительно — рассказать, какие цвета с какими можно смешивать, какие нежелательно, какие пропорции человеку идут, что с чем можно объединять… А вам как кажется?

— Я не уверена в силе воспитания. Мне кажется, что есть люди, которых можно учить бесконечно и безрезультатно…

— Это просто бездарные люди. Мы их в расчет не берем. В жизни о-о-очень много бездарных людей, людей, которые просто не одарены ничем. Но мы не можем считать, что все равны, — я от этой мысли совершенно далек. А некоторые думают, что все мы одинаковы. Вот сегодня я был так возмущен — мне написала какая-то женщина: «Какая разница между моей мамой и английской королевой? У той тоже две руки, две ноги, одна голова…» Я ответил: «Огромная разница хотя бы уже в месте, которое королева занимает в социуме, в деле, которое она когда-то начала, в том влиянии, которое она оказывает своим образом на большое количество людей. Я желаю этого вашей маме». 

— Великолепный ответ!

— Действительно, в каком смысле мы можем быть равны? Тогда мы равны и с деревом, и с цветком, и с рыбой (мы тоже рождаемся, а потом нас съедает кто-то или мы умираем)…

— Но если я правильно поняла — для вас решающей в разнице между людьми является одаренность?

— Думаю, что и работоспособность. Есть люди, которые рождаются безумно талантливыми, но ничего не делают из-за лености со своим дарованием. Они считают, что их дар так велик, что им достаточно (делает кокетливое движение плечом)… Согласны со мной? Они не хотят ничего по лени своей. А есть те, кто рождается неталантливым, но упорно, много работает и добивается больше, чем талантливые. Бывает лучше: когда родился талантливый, да еще и работоспособный. Вот это мой случай.

— Александр Александрович, в фильме Глеба Панфилова «Тема» 1979 года герой Ульянова в героине Чуриковой сразу отличил ленинградку от москвички по одежде. Можно ли сегодня говорить о том, что в одежде петербуржцев есть какой-то единый стиль?

— Сейчас петербуржцев практически не существует. Очень много приезжих, очень много смешений. Раньше это было видно больше по элегантному, более сдержанному образу. Сейчас это так в глаза не бросается. В прошлом году я был шокирован, как много людей в теплые месяцы ходит по Невскому с голым торсом, как будто они на пляже. Это скорее говорит о низкой культуре города, чем о высокой. Поэтому все то, что я раньше ожидал увидеть на улицах Санкт-Петербурга, я сейчас порой и не вижу.