«Англетер» пал — гласность победила
25 лет назад, в марте 1987 года, на Исаакиевской площади прошло первое открытое выступление ленинградцев против действий власти. Снос гостиницы, в которой погиб поэт Сергей Есенин, стал импульсом для развития гражданского общества
В прессе Ленинграда градозащитников клеймили как дилетантов и демагогов, действующих по написанному извне сценарию. На площади 22-тысячный митинг горожан разгоняли внутренними войсками. Через несколько минут после разгона митинга фасад «Англетера» был превращен в облако строительной пыли.
Информацию распространяли на строительном заборе на плакатах — написанных от руки.
В туристической рекламе пятизвездная гостиница «Англетер» позиционируется как замечательный островок древности (своего рода Англия!), со всех сторон окруженный достопримечательностями. Гостям города «Англетер» подается в качестве полностью отреставрированного памятника архитектуры XIX века, сохранившего дух и очарование старины.
Баталии, гремевшие четверть века назад вокруг этого островка, находятся за рамками продвижения туристического продукта под названием «Санкт-Петербург».
Третьеразрядное общежитие
При советской власти «Англетер» был частью гостиницы «Астория», возведенной в 1913 году. Постройка на углу Гоголя (ныне Малая Морская) в XIX веке не раз перестраивалась, обретя знакомый нам облик после капремонта 1912 года. После событий 1925 года, связанных с гибелью Сергея Есенина, гостиница трижды реконструировалась, а номер, в котором поэта нашли повешенным, не сохранился.
В середине 1970-х годов город решил реконструировать комплекс интуристовской гостиницы «Астория» — «Англетер» при этом полностью перестроить.
— «Англетер» — это по сути малоприспособленное для нормальной жизни общежитие, узкий корпус которого во всех случаях не позволял построить удобную по планировке гостиницу, — приводил аргументы за снос Сергей Соколов, главный архитектор города в 1986 — 1992 годах.
— Третьеразрядная гостиница, невзрачный отель, — вторила ему пресса города.
Проект разрабатывали 12 лет, затем реконструкция была отдана строительной компании под финским названием. К 1 июня 1987 года город должен был передать застройщику свободную стройплощадку.
Историка Алексея Ковалева (в центре) власти клеймили как главного «демагога». Позднее он стал автором Федерального закона «Об объектах культурного наследия народов РФ» (2002 г.).
За год до того, в 1986 году, в Ленинграде возникло то, что сегодня именуют градозащитным движением. Горожане отстояли дом Дельвига на Загородном проспекте — его собирался снести «Метрострой»: как мешающий сооружению станции метро «Достоевская». Вахту у дома, в котором жил лицейский друг Пушкина, несли молодежь, представители творческой и научной интеллигенции. Не пускать под нож бульдозера дом Дельвига призывал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Подействовало: скромный особнячок на Загородном был спасен.
«Спасение» — так и назвали свою группу защитники дома Дельвига, целью провозгласив защиту памятников Северной столицы. Подобные объединения тогда имели официальное определение «неформальные». Несмотря на новый курс КПСС на перестройку и гласность, в Смольном к ним относились неважно. Презумпция виновности была обязательной в любом выступлении официальной прессы в их адрес (а иной прессы не существовало).
А читали ли они Есенина?
Защищать от сноса дом, в котором погиб Есенин, группа «Спасение» вышла 16 марта. Без мобильной связи и без социальных сетей в Интернете (коего еще не было) на следующий же день группка активистов выросла до внушительной толпы на Исаакиевской площади.
Кто эти люди, совершившие кавалерийский наскок на забор у гостиницы «Астория», недоумевали городские газеты. «Просвещенные? Нет, люди, не ознакомленные даже с проектом будущей реконструкции зданий, а порой и не знающие творчества Есенина. При всей серьезности и важности задач, поставленных группой «Спасение», им необходимо пересмотреть формы и методы своей деятельности», — пеняла пресса. Тиражи газет были стотысячные — народ узнал, что город обижают, а горожан считают темной серой массой без права голоса, и пошел на площадь.
«Почему газеты не дают резкую оценку поведению молодежи на площади?» — вопрошали в прессе некие инженер В. Козлов и рабочий Б. Сидоров. «Вольная ассоциация дилетантов», «некий почти фантастический сверхорган, претендующий на всеобщий городской контроль и управление», «играют в демократию, пользуются трескучими фразами, жонглируют проблемами, скатываются к говорильне и к демагогии», «действуют по написанному извне сценарию» — таков был арсенал обвинений от официальной пропаганды.
Переговоры
18 марта Мариинский дворец пошел на переговоры с митингующими. В Ленгорисполкоме лидеров группы «Спасение» приняли заместители председателя (в их числе зампредисполкома по культуре Валентина Матвиенко), руководство инспекции по охране памятников, были представители горкома комсомола, главный архитектор города, главный редактор газеты «Смена». Защитников убеждали в необратимой аварийности здания.
Выйдя из Мариинского дворца, переговорщики увидели, что войска выстраиваются колонной напротив «Англетера», вскоре они оттеснили митингующих от забора.
— Формально — разгона не было, только лишь заставили перебраться народ на новое место — к Исаакиевскому собору. Оттуда, со ступенек, было хорошо видно, как рабочие лебедками натянули привязанные к остаткам нижних простенков тросы и подрубленный лицевой фасад здания медленно пополз вниз, утонув в клубах известкового дыма, — так рассказывают они о финале.
Формально власти лишь распорядились обычным жилым домом по своему усмотрению. Митингующие формально были лишь нарушителями общественного порядка, вышедшими на площадь без согласования с властями. Они потерпели поражение — власти выиграли. А резонанс от сноса «Англетера» получился обратным. Слово «Англетер» стало синонимом прекрасных порывов души.
Пришли те, кто любит свой город, — не предполагая, что станут в истории Петербурга первыми, кого разогнали войска.
Всесоюзный резонанс
— Это был первый случай в советской истории, когда произошло открытое выступление против действующей власти, — оценивает сегодня события вокруг «Англетера» Анатолий Ежелев, в то время представлявший в Ленинграде газету «Известия», а затем депутат I съезда народных депутатов СССР. — Все остальные, до того, были в подполье, диссидентские. Даже противостояние у дома Дельвига — все же оно происходило не прямо перед Мариинским дворцом, перед органом власти.
Статьи во всесоюзной газете в защиту прекрасной ленинградской молодежи, вышедшей отстаивать свой город, образумили Смольный и заставили пресечь репрессии к «смутьянам».
— Это же прекрасно, что молодежь так любит свой город, любит Есенина, любит Дельвига, любит свою историю, и с этим надо считаться, — процитировал Ежелев слова академика Лихачева.
После этого: власти обязались привести фасады «Англетера» в соответствие с архивными авторскими чертежами и установить на фасаде мемориальную доску в память Есенина. А главное — сделать правилом систематическое обсуждение важнейших градостроительных задач и широкие дискуссии с привлечением общественности. Исполком Ленсовета обязался учиться работать в условиях гласности. В Доме архитектора решили открыть постоянно действующую выставку, представляющую проекты реконструкции зданий центра. Обо всех новых решениях, касающихся реконструкции зданий старой застройки, — заблаговременно сообщать на страницах ленинградских газет, по радио и телевидению.
— События вокруг «Англетера» стали импульсом для развития гражданского движения в городе, — убежден сегодня Сергей Васильев, один из организаторов «Спасения». — Если бы удалось защитить «Англетер», спасти его — не было бы такого резонанса.
А далее действие стало равно противодействию, и Ленинград плавно вступил в эпоху митингов, акций протеста и перемен. Но и став Петербургом, он порой устраивает дежавю на Исаакиевской площади, веря в существование написанных извне сценариев...
фото из архива группы «Спасение»
