Арт-центр превратился в адскую баню

Музыканты группы «Терем-квартет» до сих пор борются с последствиями потопа

В ночь с 13 на 14 февраля, в районе двух часов, в арт-центре группы «Терем-квартет» произошло ЧП: вырвало соединение в трубе, и горячая вода полилась на пол. Продолжалось это до десяти утра, то есть восемь часов. Помимо офисной мебели и оргтехники в центре находились инструменты группы и дорогостоящая звукозаписывающая аппаратура.
«Вечерний Петербург» не мог остаться равнодушным к случившемуся и посетил место происшествия,  где побеседовал с музыкантами.

Первое, что можно увидеть во дворе, напротив входа в полуподвальное помещение, — так это гору изувеченной офисной мебели: панели из дээспэ буквально раздуло, пластиковая облицовка пошла пузырями. Рядом лежат ковролиновые покрытия, резиновая основа которых съежилась от перенесенных температур. Спускаюсь вниз по лестнице. Навесной потолок разобран, проводка вскрыта, краска на стенах пузырями. В воздухе висит терпкий запах влаги и химии.

— Соседи поняли — что-то не так, позвонили нам. Когда мы открыли дверь, то отсюда клубами валил пар и было просто не зайти. Весь ужас заключался в том, что здесь находились наши инструменты! — рассказывает о случившемся непосредственный участник событий контрабас-балалаечник «Терем-квартета» Михаил Дзюдзе. — Я ринулся внутрь. Кипяток стоял по щиколотку, помещение было наполнено клубами вонючего пара — пахло вскипевшим гипроком. Свет включать было нельзя, поэтому продвигался на ощупь. Потом только понял, как сильно я рисковал: хоть один оголенный провод — и получил бы удар током. Но тогда выбора не было — внизу находились наши инструменты.

— Я так понимаю, что инструменты ваши особенные? — перевожу я разговор на больную тему.
— Они уникальны! Потеряв их, мы бы потеряли вообще все. Конечно, кто-нибудь скажет — мол, можно купить и другие, но эти инструменты — неповторимы. Уточню: у меня две контрабас-балалайки, одна 1934 года, другая — 1937-го. Это инструменты, которые пережили блокаду Ленинграда, их не сожгли в печках замерзающие жители нашего города, и это практически музейные экспонаты. Таких уже не делают! Хорошо хоть, есть мастера, способные поддержать в них жизнь. Но что это я о себе только? У Андрея — вообще уникальный баян, изготовленный скрипичным мастером еще в советские времена: это экспериментальный инструмент, обладающий своим, узнаваемым голосом. И он пострадал больше всего — ведь он стоял на полу, в кипятке. Сварился в прямом смысле слова! Сейчас он в Москве, над ним колдуют специалисты, присылают нам фотографии, и на них больно смотреть. Ведь эти инструменты с нами уже много лет: Андрей играет на этом баяне 25 лет, мои контрабасы со мной лет 20, так что они — как члены семьи. Есть и другая сторона медали: у нас на носу наш конкурс «CROSSOVER», который готовился два года, и получается, что теперь нам готовиться к нему негде и не на чем. Мы в подвешенном состоянии. Конечно, сейчас мы начинаем ремонт и рабочие делают все, что могут, но, прежде чем глобально браться за восстановление помещения, необходимо все просушить — стены буквально пропитались влагой.
Еще один обидный момент: за три дня до потопа нам доставили фортепиано фирмы «Ямаха», обошедшееся нам в 120 тысяч, и оно тоже стояло в этой бане! И что с ним сейчас — мне сложно сказать. Единственное, что мы смогли сделать, когда зашли, — подняли его и поставили на диван. Если это помогло — то будет нам счастье!

— А как среагировали аварийные службы?
— На самом деле оперативно. Вошли, перекрыли воду, уехали. А затем мы уже вызывали службу, занимающуюся откачкой воды из подвалов. Даже не знал, что таковая имеется. Они тоже оперативно сработали, даже специальными пылесосами ковровые покрытия высушили. Это, конечно, помогло, мы смогли относительно быстро убрать влагу.

— Пострадала ли студия?
— К сожалению, и ей досталось. Еще сложно сказать о степени повреждений, ведь тон-ателье обшито специальными панелями, в стены заложен так называемый шведский сэндвич — набор из звукопоглощающих материалов, и как все это отреагирует на пароварку — неизвестно. Здесь писались и мы, и другие музыканты, теперь же все работы отложены на неопределенный срок…

Морально, конечно, тяжело, но мы своих партнеров не подводим, и все заранее запланированные концерты идут по графику. Тем более нам сейчас много играть — выгодно (Михаил грустно улыбается. — Авт.). Будем играть на тех инструментах, которые есть.