Беженец из Краматорска: Помогли простые ленинградцы

Корреспондент «Вечёрки» пообщался с мужчиной, покинувшим зону боевых действий на юго-востоке Украины

Эдуард Белоусов (на верхнем фото) — беженец из Краматорска. 29 лет. О себе говорит просто: «Житель Донецкой народной республики, Украина!» Последнее время работал комплектовщиком продовольственных товаров на торговом складе. Участвовал в референдуме за независимость региона в качестве члена избирательной комиссии. В город на Неве прибыл десять дней назад.

— Эдуард, почему ты решил приехать в Петербург?
— В Петербурге живет мой земляк. Я с ним созвонился, он сказал: приезжай. Определились с датой — 17 июня. А спустя несколько дней он перезвонил: «Сдавай билет, работа закончилась!» В это самое время нацгвардия Украины начала прицельный артобстрел жилого района Краматорска, где я жил, так называемого 17-го участка. Попали в автошколу. Разворотили подстанцию, после чего город остался на несколько суток без света. Погибли мирные жители. После этого решил: еду, оставаться нельзя больше.

— Прибыл в Петербург...
— Да. На звонки мой товарищ уже не отвечал. Два дня я прожил на Москов-ском вокзале. Подходил к полиции: «Как добраться до Ростова?» Там ведь лагеря для беженцев. Мне: «Спроси у проводников». У меня с собой к тому времени тысяча рублей уже оставалась. Спрашивал: «Довезете? Денег больше нет». Отказали. А плацкарт 3800 стоит. Купил газету «Работа», принялся обзванивать вакансии. Отвечали, что принимают только граждан России, Белоруссии и Казахстана. Поехал в консульство Украины. Там на порог даже не пустили, через дверь общались. Сказали: иди в ФМС, оформляй статус беженца! Пришел в миграционную службу. Там выдали талончик — прийти через месяц. Спасибо женщине-сотруднице: дала номер телефона, сказала: позвони, должны помочь...

— Что за телефон? Помогли?
— Да. Это общественное движение «Суть времени». Обычные молодые ребята. Выступают за советские ценности, советский проект. Нашли жилье временное. Помогли с работой — устроили разнорабочим на стройку. Иначе так и мыкался бы.

— Какие-то родственники у тебя дома остались?
— Месяц назад брат и сестра с ребенком и мужем уехали в Харьков. В пункт помощи беженцам. Но и там как на пороховой бочке: сегодня спокойно, а завтра отделение милиции жгут. Сестра пишет, что опасно. И работы никакой! Мама в Донецкой области осталась, в поселке Райгородок, отказалась уезжать — боится мужа-инвалида бросить.

— Почему точками преткновения в конфликте стали Славянск и Краматорск, небольшие и второстепенные, по сути, города?
— Славянск, а также Красный Лиман — это скопления сланцевого газа, очень богатые месторождения. Они и страдают больше всего. Славянск утюжат с утра до вечера… Краматорск не относится к этой зоне, но там есть аэродром. Много лет он не действовал, но к Евро-2012 взлетные полосы отремонтировали, сейчас он способен принимать истребители и бомбардировщики. То есть он играет роль стратегического объекта для переброски войск, оружия.

— Как бы ты охарактеризовал ополченцев? Что это за люди?
— В основном идейные. Много «афганцев», опытных бойцов. Есть чеченцы, русские. Русских, кстати, всегда можно отличить от местных. По говору. По одежде — у наших простой или затасканный камуфляж, у вас более новая форма. Да и манерой поведения — действительно культурные, вежливые.

— А про нацгвардию что скажешь?
— Это частное воинское формирование, которое финансируется олигархами. В основном состоит из радикальных националистов. Мне всего раз приходилось с ними лично пересекаться. Очень агрессивно настроенные люди, которые не желают даже общаться.

— Ты сам не пытался пополнить ряды ополченцев?
— Приходил, подавал заявку. Взяли номер телефона, записали в тетрадь. Сказали: на связи, если что — позвоним. Приходил еще раз — ситуация повторилась. Как говорят, желающих много, а оружия мало. Нечем воевать!

— Эдуард, в свое время, когда в Киеве бушевал Майдан, Донецк молчал. Казалось, юго-восточные области так и не проснутся. Что заставило, по твоему мнению, народ встать и начать сопротивляться?
— Политика американских ставленников. Когда к власти пришли Турчинов и Яценюк, вдруг появилась официальная информация, что 50% промышленности Донецка передадут западным корпорациям. Потом сообщили, что повысят пенсионный возраст: у женщин — до 67 лет, у мужчин — до 69. Цена за потребление газа вырастет на 40%. Социальные выплаты урежут. А как жить тогда? В марте в Краматорске и других городах начали формироваться инициативные группы. Каждую субботу эти группы выходили на митинги к местным администрациям. И так полтора месяца без перерыва! Я не пропустил ни одного митинга в своем городе, ездил в Донецк. Нас пытались запугивать. К Краматорску приезжала боевая колонна, но люди перекрывали дороги. Потом начались захваты администраций. И референдум. Мы, конечно, надеялись, что после него будет второй — за присоединение к России, как в Крыму. Его очень ждали.

— Что ты думаешь о перспективах этого конфликта? Чем может все закончиться?
— Украина просто так не отдаст этот лакомый кусок. А ополченцы будут стоять до конца. Хочется верить в лучшее. Но если смотреть трезво, то оптимизма, честно говоря, мало. Силы слишком неравные.

***

«Помощь очень нужна! Поезда из Украины до России едут забитые — молодые семьи, детей много, вывозят и своих, и чужих. Мне повезло, помогли простые ленинградцы. А вообще, обратиться нам здесь некуда».