Деликатесы по контракту

Корреспонденты «ВП» понаблюдали, как великий Депардье снимался в рекламном ролике

В недавно открытом «Магазине купцов Елисеевых» на днях снимали очередную серию рекламных роликов. В главных ролях уже успели сняться Валерия, Максим Леонидов, Игорь Бутман. В этот раз прибыл сам Жерар Депардье. Мы пришли посмотреть, как французская звезда будет рекламировать деликатесы.

Ожидая Депардье, остальные актеры сидят в подвальном ресторане и попивают чай из пластиковых стаканчиков. Одеты все по моде конца XIX века — вполне в соответствии с имперскими помпезными интерьерами «Елисеевского». Дамы в огромных шляпах и в боа. Повсюду на полу валяются маленькие черные перышки из этих боа. Кавалеры — в сюртуках, с усами — скучающе строчат эсэмэски на своих телефонах.

Я подхожу к господину в военной форме:

— Это что у вас за мундир?

— Не знаю. Фуражка точно генеральская. Штаны вот сползают...

— А что вы должны делать по сценарию?

— Разное, — уклончиво ответил актер.

— Наверное, гордитесь, что будете играть с самим Депардье?

— Да нет, чего там... Я с ним даже выпивал когда-то, на открытии одного ресторана...

— Замолчали все! — раздался вдруг окрик режиссера Александра Игудина.

Все действительно замолчали и испуганно обернулись на него. А потом поднялась суета, забегала съемочная группа. Оказывается, собирались снимать одну из сценок для ролика.

Маленькая девочка с кудряшками стояла у витрины. По команде «Камера! Мотор! Начали!» она послушно приподнималась на цыпочки и начинала тянуться ручонкой к пирожному за стеклом. Пирожное было зеленое и, как мне кто-то шепнул, самое вкусное из всех, что продают в «Елисеев­ском».

Я огляделся по сторонам. Вокруг были навалены груды дорогих вкусностей. Свежая выпечка. Какие-то десятилетней выдержки вина. Пока все смотрят на девочку — наверное, можно было бы набрать охапку бутылок и спокойно выйти через черный ход... Я отогнал навязчивую мысль.

Съемка закончилась. Девочку отвели в подвальный ресторанчик и дали ей то самое пирожное.

— Как тебя зовут?

— Катя.

— Ты занимаешься в какой-нибудь театральной студии?

— Занимаюсь танцами. А в кино еще не снималась.

— И что нужно было делать?

— Тянуться рукой. И еще меня дяденька поднимал и нужно было поворачиваться к нему и улыбаться.

Дяденька — это известный певец Александр Розенбаум, который снимался чуть раньше днем, но задержался, чтобы рассказать о своих чувствах:

— Мои отношения с «Елисеевским» — это отношения рядового петербуржца с центральным магазином города. Я знаю этот магазин ровно с конца 50-х годов. Мне было лет десять. Я жил на улице Марата и часто бывал здесь. Тогда это смотрелось роскошно: стояли бочки с икрой... Уровень был не простолюдинный. Но такие магазины везде есть. В Нью-Йорке вот есть «Забарс» и «Балдуччи». Там те же самые продукты. Докторская колбаса. Но ты приплачиваешь — за то, что понесешь их в пакете от «Балдуччи», в золотой бумажке… Я очень переживал, когда магазин был на ремонте. А теперь рад, что он вернулся.

— И поэтому согласились сняться в ролике?

— Ну, я же рекламирую не сельскохозяйственные машины, а знаменитый «Елисеевский». Не вижу тут ничего плохого.

— Добрый день, — вдруг кто-то сказал у меня за спиной.

Голос был хрипловатый, но приятный. Я обернулся и оказался нос к носу с Жераром Депардье. Названия десятков фильмов пронеслись в моей голове. Не успел я поздороваться, как французская звезда прошел мимо и скрылся в гримерке.

С приездом Депардье режиссер Александр Игудин разнервничался еще больше, чем раньше.

— Ведите его сюда! — воскликнул он.

Депардье, уже переодетого в черный костюм, привели. Костюм, хотя и элегантный, отчего-то сидел на звезде мешковато.

— Принесите раскадровку! — кричал режиссер.

Депардье, вторя ему, тоже что-то восклицал по-французски.

— Тишина! — кричал Александр Игудин.

— Тишина! — кричал на чистом русском Депардье.

Потом он пожаловался, что в помещении слишком душно и жарко.

— Вентилятор! — потребовал режиссер.

— Вентилятр! — крикнул Депардье.

Потом выяснилось, что вентиляторы шумят и мешают процессу.

Наконец начали снимать. Костюмированная массовка роилась у Депардье за спиной. А он шествовал вдоль витрины мясного отдела и что-то декламировал.

Я заглянул в текст сценария, валявшегося неподалеку. Оказалось, Депардье говорил: «Эти нежнейшие мясные деликатесы, которые просто тают во рту». Гениальный актер, конечно, употребил весь свой дар на то, чтобы сказать это убедительно. Но режиссера что-то не устраивало. Он попросил пройтись еще и еще раз. Что-то не ладилось. Депардье нервничал, потел и как-то на глазах мрачнел.

— Не могу работать! — закричал наконец Александр Игудин. — Пошли все отсюда! Хватит галдеть! Если даже Депардье тяжело — каково мне?

Мы удалились.

— Никаких интервью с Депардье не будет, — объявили мне. — У него это не прописано в контракте. И вообще он не в себе.

Мы все-таки еще немножко постояли под дверью, одним глазком могли заглядывать в великолепный зал «Елисеевского» и слышать, как великий Депардье снова декламирует: «Эти нежнейшие мясные деликатесы…»

Федор ДУБШАН, фото Натальи ЧАЙКИ

В Мой Мир

Опубликовать