Делом и словом

Корреспондент «ВП» отправился в рейд «Социального патруля», занимающегося профилактикой безнадзорности на улицах

Энергетики вместо спорта, скамейки на детских площадках вместо столов в читальном зале, судорожное тисканье в подъездах вместо романтичных закатов, наркотическое забытье вместо катарсиса. Говорят, новое поколение выбирает. Однако выбор — это сознательное действие. Он доступен тем, кто занимается спортом, любуется на закаты, ищет знаний, отдается творчеству. Остальные — и таких армия — плывут по течению, хотят прожить, не прилагая усилий. И в этом — на сто процентов вина взрослых. Папаш, способных одеть, накормить, но не выслушать. Равнодушных учителей...

Заброшенная мыза до сих пор хранит следы последних обитателей.

Продолжение «Тоннеля»
Сей пафос появился у корреспондента «ВП» после того, как он съездил в рейд со специалистами одной из дежурных мобильных групп Городского центра профилактики безнадзорности и наркозависимости несовершеннолетних «Контакт». Называют они себя сокращенно «Социальный патруль». Эти два слова написаны на микроавтобусах, которые практически ежедневно курсируют по городу, стараясь охватить все районы Петербурга.

Первое, о чем мне сообщили перед нашей поездкой, соцпатруль — не просто специалисты по социальной работе с молодежью, но и профессиональные психологи. Именно там можно начать сеять разумное, доброе, вечное в душах безнадзорных детей. И не только.

Корреспондента «ВП» пригласили поездить по Красногвардейскому району. Здесь, как в спальном районе, свои особенности. Как рассказал специалист по социальной работе Вячеслав Осипов, курирующий эти территории, основная масса детей уезжает «тусоваться» в центр города. В клубы. Слава говорит: хорошо, что «Тоннель» закрыли. Сравнение этой дыры с дантовскими мирами, может быть, выспренное, но верное. Тысячи детей были подсажены там на наркотики. Но адское место пусто не бывает. Роль «Тоннеля» взяли на себя другие. Одно из самых злачных мест — в самом сердце Петербурга, на Думской улице. Там несколько клубов, и они «с честью» несут знамя «Тоннеля» — наркоты и выпивки там в изобилии. Но вернемся в Красногвардейский район.

В общем, по вечерам, когда соцпатруль начинает свои рейды, «на районе» остаются те, кто не выезжает в центр. Это особый контингент. Им уже и клубного антуража не нужно — гашиш покурить можно и на площадке неподалеку от торгового центра, а какого-нибудь «ягуара» попить — разместившись на одной из лавочек, расставленных вокруг детской площадки.

Представители запрещенного ныне Движения против нелегальной иммиграции рассказывали корреспонденту «ВП», что даже их пропагандистов такие районы не особо интересуют: увлечь идеей можно только трезвого. Но все равно на стенах появляется националистическая символика. Например, на стене общежития одного из профессиональных училищ красовалось коряво нарисованное граффити «белой силы».

По словам начальника отдела мобильной уличной социально-патрульной работы центра «Контакт» Владимира Охотникова, здесь проживает достаточно ребят, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних.
— Время от времени мы сталкиваемся с ребятами из этого общежития, обнаруживаем их в состоянии алкогольного опьянения. Есть сведения, что свастики в округе тоже кто-то оттуда рисует. Предлагаю зайти посмотреть внутри, с вахтером пообщаться.

А свастику мы закрасим
Подъезд оказался чистым. Но, судя по внутренней запирающейся решетчатой двери, напоминающей скорее «шлюзы» в коридорах «Крестов», руководство не пребывает в иллюзиях относительно своих подопечных.

Предъявленное Владимиром на вахте удостоверение сотрудника центра «Контакт», относящегося к комитету по молодежной политике, вызывает некоторое волнение. Вахтер посылает коллегу за заведующей. Та зовет в кабинет. Мол, что за проверка, какие проблемы... Владимир Охотников объясняет, что это вовсе не проверка и ее беспокоить никто не собирался:

— Проблем никаких. Мы зашли посмотреть, как подъезд внутри выглядит.
— А что? У нас все в порядке.
— Да, мы видим, что все в порядке.
— И режим соблюдается.
— Да, вахтер нам рассказала.
— Так зачем вы пришли?
— Говорим же вам — посмотреть. В частности, у вас свастика на стене нарисована.
— Да, знаю. Был у нас один скинхед. Но, можете проверить, он уже не живет в общежитии. Сейчас новый набор, новые дети. А надпись я обязательно закрашу.
— Закрасьте, пожалуйста. Вы же понимаете.
— Понимаю, закрасим.

Героин уже не в моде
Дальше нас ждал памятник архитектуры федерального значения, иначе — «Уткина дача». Что стоит там, где река Оккервиль вливается в Большую Охту.

Полуразрушенный шедевр ждет инвестора. Но пока его облюбовали подростки, которые скрываются на бывшей мызе от лишних взрослых глаз. «Уткина дача» — постоянная остановка «Социального патруля». Вячеслав Осипов, показал на заколоченную листами железа аркаду служебного корпуса:

— За арками довольно вместительные помещения. Полиция забирала оттуда несовершеннолетних за распитие алкогольных напитков уже несколько раз. А еще там диванчик страшный стоит, «клоповный». Были случаи, когда заставал там ребят в разгар страстей: один мальчик повадился водить на этот диванчик девочку. А ведь там просто опасно находиться. Уже неоднократно соответствующими службами заколачивались железом входы, а дети его отрывают. Но пока еще оторвать не успели.

Поэтому «Социальный патруль» отправился в другой старинный незаколоченный двухэтажный корпус.

Обходили комнату за комнатой. Отдельные углы, было видно, обживали бомжи, но наступление зимы погнало их в более теплые места. Детей тоже не было. Поэтому искали лишь «компромат». Что это? Свежеоставленные пластиковые бутылки с прожженными в них отверстиями — самый доступный инструмент для курения гашиша. Или шприцы. Кстати, как заверил корреспондента «ВП» Вячеслав, шприцев в последнее время мало. Героин среди несовершеннолетних непопулярен. Зачем, если есть разрешенные для продажи в аптеках, например, кодеинсодержащие препараты?

Полуразрушенный шедевр ждет инвестора.

«Уткина дача»
До основания Санкт-Петербурга этим участком владел шведский полковник Оккервиль. Это была его мыза. В середине XVIII века хозяевами участка стала семья Полторацких, при которых в 1790-х годах архитектором Львовым был построен каменный дом. В 1829 году дачу покупает княгиня Зинаида Петровна Шаховская, во втором браке Уткина. При ней, в 1820 — 1830-х, был построен служебный корпус  (автор неизвестен). Хозяйство включало ледники, подвалы, конюшни, сараи и сеновалы, оранжереи, теплицы и парники, большой фруктовый сад с яблоневыми и вишневыми деревьями. Цветы и яблоки с мызы Оккервиль попадали в продажу.

Княгиня умерла в 1870 году и завещала имение Императорскому человеколюбивому обществу. Но в его распоряжение дача попала только в 1881 году. Там организовали детский приют и богадельню. После революции, до 1936 года, там разместилось Малоохтинское отделение 2-й психиатрической больницы. Потом это был обычный жилой дом. Сейчас участок выставлен на продажу с обременением.

Ускользающая красота
Оглядев помещения «Уткиной дачи» цепким взглядом, Вячеслав подытожил:
— Нового ничего не появилось. Пойдемте посмотрим, что на берегу происходит.

Спускались со второго этажа с опаской. Часть перекрытий и лестниц просто сгнила. Корреспондент «ВП» споткнулся, чуть не провалился, и из его уст автоматически вылилась нецитируемая тирада в адрес всех причастных к развалу лиц. А когда вышел на берег реки и огляделся, впервые в жизни увидел удивительный ландшафт старинной мызы, усиленный золотыми мазками последнего листопада на фоне влажного и темного уже предснежия. И тут им были помянуты сотрудники культуроохранных ведомств и тупые инвесторы — аж дыхание сперло от красотищи, которая пропадает почем зря!

Но тут эстетический экстаз журналиста был прерван. Специалисты «Социального патруля» увидели маленькую девочку на берегу Большой Охты.

Подошли к ней, показали удостоверения: «Что вы здесь делаете? Почему одна? Уже поздно, а место небезопасное».

Как только девочка показала фотоаппарат и сказала, что просто пришла пофотографировать, интонации специалистов смягчились. А когда она объяснила, что они с друзьями под руководством библиотекаря школы собирают материалы по истории «Уткиной дачи», специалисты успокоились. Посоветовали только не ходить одной:
— Лучше подождите, когда учитель поведет вас на экскурсию.
— Ладно. Но тогда уже будет не так красиво, как сейчас.
— Ну, извините, зато безопаснее. Возьмите приглашение на «Социодраму» в подростково-молодежный клуб. Приходите, это интерактивный спектакль, в котором будут задействованы и зрители.

Напоследок корреспондент «ВП» поинтересовался у юной краеведки, есть ли в ее районе еще красивые места. Оказалось — нет. Господа чиновники и архитекторы, вы слышите? Тонко чувствующим детям Красногвардейского района не на что любоваться, а единственное красивое место в районе облюбовали люди, которым не до эстетического и познавательного времяпрепровождения.

Сначала было слово
Одна юная особа уже уселась с баночкой алкогольно-кофеинового коктейля на соседней скамейке. Достаточно яркая. Вернее, ярко накрашенная. Соцпатруль подошел к ней.

— Девушка, вы такая симпатичная. Что же вы эту гадость пьете?
— А я не ваш контингент. Мне 25.
— А на паспорт можно взглянуть? Вы юно выглядите.
— Да, смотрите.
— Хорошо. Но поговорить с вами можно?
— Ну поговорите.

Владимир начал рассказывать ей про вред такого рода энергетиков. Мол, никто даже не знает, насколько это опасно. И дело не в алкоголе, а в соединении алкоголя с кофеином. Это — бомба, которая взрывает печень и поджелудочную железу. Девушка смотрела куда-то в сторону, прихлебывая яд.

— Ребята, да что вы бисер мечете? Вы на нее посмотрите, это даже не вторая банка сегодня, — влез не вовремя корреспондент «ВП».

Тут уже ответил Владимир:
— Ты знаешь, по сути у нас нет полномочий правоохранительных органов. В случае чего мы можем вызвать наряд полиции или медиков. Можем в социальную гостиницу ребенка устроить, если у подростка трудности в семье. Но здесь, на улицах, наше единственное и самое мощное оружие — слово. Да, ей не восемнадцать. И можно сказать, не наше дело. Но ты посмотри — молодая девчонка губит себя. Я никогда не пройду мимо. Буду говорить с ними. Раз, два, десять, сто раз долбить одно и то же. Давить, конечно, нельзя. Но она согласилась выслушать. И, я уверен, слушала. Это она строит независимую. Но все слышала. Однажды в зеркале увидит себя или начнет думать о ребенке — и вспомнит мои слова. Тогда и зацепит ее.

Вячеслав поддержал:
— Это сейчас осень. Холодно. И рейд по всем точкам длится четыре часа. Детей на улице мало. А летом мы эти четыре часа можем по одному двору ходить. Потому что везде сидят мальчики и девочки. И пьют. Причем социально делятся пополам. Одни — дети маргиналов, другие — дети обеспеченных родителей. И если мы убедим их выбросить это пойло в урны, можно считать, что патрулируем не зря. Потому что они увидели неравнодушных взрослых.

— Тогда еще вопрос. Зацепило кого-то. Что дальше?
— Дальше? Возможно социальное сопровождение в службе молодежных работников. Хочешь посмотреть? У нас по районам 11 отделов социального сопровождения несовершеннолетних правонарушителей (ОССНП). В Красногвардейском тоже есть. Поехали?
— Поехали.

Как досчитать до 12
Уютная комната, в ней с десяток подростков и красивые девушки, чуть взрослее. Оказалось, девушки — это соцработники. Мы пришли как раз к началу тренинга. Ведущая Елена предложила детям задачу. Всем вместе досчитать до двенадцати. Кажется, просто. Ребята с места заверили Елену, что сосчитают без проблем. Но они еще не знали, что считать нужно по очереди. Счет, произнесенный разными детьми одновременно, не засчитывается, и все начинается сначала. Также нельзя сговариваться и нельзя, чтобы двое взяли инициативу на себя, а остальные молчали бы.

Поехали.
Раз, два, три — хором. Отбой.
Раз, два, три, четыре... Стоп, одна красавица начала дирижировать.
Раз, два, три, четыре... Опять красавица замахала руками.
Раз, два... Так, а ну — руки за спину.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь — хором. Отбой.
Считалочка продолжалась достаточно долго и могла длиться бесконечно. Но тут какой-то умный мальчик догадался, что нельзя вдвоем, зато можно втроем. После чего трое самых активных быстро закончили счет.

Как объяснили корреспонденту психологи, в этом тренинге, как и в сотнях других, много задач. От коммуникабельности до способности не бояться выделиться из группы. Но основная цель — воспитание командного духа и выявление лидера. В данном случае мальчик-лидер решил задачу.

Далее уже Владимир пояснил:
— Социальное сопровождение длится от трех месяцев до полугода. Рецидивы, когда мы снова встречаем их на улице за распитием алкогольных напитков, случаются, но нечасто.

Случаев успешной реабилитации много. Сотрудники ОССНП могут рассказывать о детских судьбах очень долго. Некоторые запомнились.

Звезды падают с неба
Сын футболиста, игравшего за известную петербургскую футбольную команду. Семья обеспеченная. Но папа запил. Потом они с мамой развелись. Отец уехал, мать отдалась своим проблемам, а мальчик оказался предоставлен сам себе. В результате его привлекли за три преступления. Сначала украл золото у мамы, потом мобильный телефон у кого-то на улице, потом был задержан с наркотой. С ним работал психолог. Оказалось, парень отлично разбирается в компьютерах. Начал работать в ОССНП. Почему? Встретил человеческое отношение. Соцработники выступали на суде в его защиту. Парню дали условный срок. Сейчас пошел в училище получать профессию.

Другого мальчика привезли в отдел буквально с улицы. И в каком же возмущении были соцработники, когда выяснилось, что родители настолько ушли в алкогольное небытие, что мальчик 14 лет ни разу не ходил в детский сад, ни дня не был в школе и у врачей — у него не были ни прививок, ни полиса. Вообще не было документов. Потом оказалось, что у него есть сестра 4 лет и брат 17 лет. Последний имел за спиной только четыре начальных класса. За ребят взялись психологи. Старший начал учиться в профучилище, сейчас пошел в армию, среднего отдали в специализированную школу, младшую пытаются вернуть в социум, работая с родителями.

Еще была трудная девочка. Ее бил отец. А она страдала и не могла никому рассказать. Боялась. Попала в службу молодежных работников. С ней и с семьей работали психологи. Девочке очень понравилось ходить на занятия. И постепенно она оттаяла. Сейчас сама стала социальным волонтером, работает с подростками в молодежных клубах.

Подростки уже знают эту машину и предпочитают удалиться, как только ее увидят.

...А «Социальный патруль» ждала улица. И мы поехали дальше. Что было? Было много разговоров. Со стайкой девочек, которые на детской площадке пили энергетики. С мальчишками, которые под воздействием таких же коктейлей начали вести себя запанибрата, но были вежливо поставлены на место и даже выбросили недопитые банки. С бездельниками, которые были трезвыми, но делать им было нечего, и Владимир со Славой подсказали им, в каком подростково-молодежном клубе недалеко от их места жительства бесплатно можно заняться бодибилдингом. Была мама, живущая с четырьмя детьми в расселенном доме, но ничего не предпринимающая, чтобы улучшить их условия... Ей в очередной раз было рассказано об услугах центра «Контакт», передана информация о центре социальной помощи семье и детям.

Дело близилось к закрытию метро. Один рейд все равно всех проблем не решит. Попрощались. Напоследок решил спросить:
— Ребята, а сколько вы получаете?
Обернулись. Слава отмахнулся:
— Да ну тебя.

Справка «ВП»
Детская безнадзорность — отсутствие или недостаточность контроля за поведением и занятиями детей и подростков, воспитательного влияния на них со стороны родителей или заменяющих их лиц. Безнадзорность выражается в отчуждении самих детей от семьи, детского коллектива и одновременно — в безразличии родителей, воспитателей к детям.