Дискриминация по квартирному вопросу

Ветераны пошли на принцип. Не получившие «Президентское жилье» будут воевать за него до последнего

Сегодня, 22 июня, — День памяти и скорби. В такие дни хочется поминать ушедших вместе с теми, кто остался. Но смотришь на тех, кто пережил войну, донес свою силу до XXI века, и... начинаешь скорбеть еще больше.

«Я проживаю в проходной комнате в квартире сыновей (им принадлежит по половине квартиры) на первом этаже «хрущевского» дома. Жилой площади у меня нет. Материальной возможности приобрести жилье в собственность не имею. С сыновьями мы ведем раздельное хозяйство, не имеем единого бюджета, источники доходов разные. Единой семьи не образуем. Жилищный комитет Петербурга рекомендовал мне обратиться в ГУ «Горжилобмен» для размена квартиры, которая на праве собственности мне не принадлежит...»

Это из письма заместителю генерального прокурора в СЗФО Александру Гуцану от участницы Великой Отечественной 87-летней Августы Заводчиковой, награжденной орденом Великой Отечественной войны 2‑й степени, ветерана труда. Уже несколько лет женщина пытается добиться от чиновников квартиры, положенной ей в соответствии с «ветеранским» указом президента. И Гуцан тоже прислал ей отписку.

«Я занимаю одну комнату в двухкомнатной хрущевке. Вторую комнату занимает женщина, купившая ее у моего сына. Сама она там не живет. Свою комнату сдает. Бывшая отдельной квартира не приспособлена под коммунальное жилье. В коридорах не разминуться. Я прошу оказать содействие в улучшении жилищных условий. Но на все мои просьбы сотрудники администрации Московского района неизменно отвечают, что, признавая мои заслуги перед Отечеством, они тем не менее не имеют  правовых оснований для признания меня нуждающейся в отдельной квартире...»

Это из письма президенту от блокадницы, ветерана труда, почетного донора СССР Людмилы Петровой, которая просто хочет жить в более достойных условиях и не ютиться в коммунальной хрущобе.

И это лишь малая часть в потоке обращений на горячую линию «36 квадратных метров». Она работает уже три года. И сюжеты «идут» пластами. Сначала нам звонили ветераны, которые стояли в очереди, но им не давали жилья. Дали. Потом стали звонить ветераны, которые стояли в очереди, а их оттуда почему-то снимали. Их восстанавливали. Потом стали звонить ветераны, которые испытывали непреодолимые, как им казалось, трудности с получением жилья. Но оказывалось, что чиновники создавали эти проблемы на пустом месте. Вместе мы проходили эти этапы. Сейчас новый пласт — звонят ветераны, за которых чиновники решают, есть или нет у них собственность, есть у них семья или нет ее. Мы уже рассказывали об этом в ряде предыдущих материалов. И рассказывать будем.

Августа Сергеевна, инвалид, живет в квартире сыновей Владимира и Александра. Один имеет бессрочную инвалидность и наблюдается в психдиспансере. Второй сам обжегся на жилищных проблемах — развелся. Разочаровался. Замкнулся. Обстановка в квартире напряженная. Августа Сергеевна уже просила чиновников: «Раз уж вы мне как ветерану квартиру не даете, дайте хоть сыну-инвалиду, он безапелляционно имеет на нее право». Владимира и в самом деле в 2008 году поставили в очередь. Администрация Московского района два года обещала выделить ему однокомнатную квартиру в освобождаемом жилом фонде. Но так и не сделала этого. Мало того, сняли Владимира с очереди. Потом объяснили — жилье предоставляется гражданам, страдающим тяжелыми формами хронических заболеваний, при условии, что больной живет в квартире, занятой несколькими семьями. А вы, мол, одна большая и дружная семья. И вам тоже не можем квартиру дать, поскольку площади у вас больше чем достаточно.

Да не одна это семья. И жилья у Августы Сергеевны согласно Жилищному кодексу РФ нет. Совсем нет.

Людмила Васильевна, инвалид 2-й группы, живет в хрущевке, ставшей коммунальной. Пережила ребенком все 900 дней блокады. Потом 35 лет работала на Ижорских заводах. Более 30 лет тренировала заводскую команду по шахматам в спортивном клубе «Ижорец». С 1964 года судила шахматные соревнования любого ранга. Единственная женщина-судья в городе, имеющая категорию международного арбитра. Соответствующий диплом ей был вручен на 32‑й Шахматной олимпиаде в Ереване. И она до сих пор продолжает судейскую работу.

Когда жила в квартире с сыном, чиновники говорили, что жилья не положено, поскольку они одна семья. Сын продал свою комнату. Теперь в соседней комнате живут чужие люди. Квартира стала коммунальной. Но жилья ей все равно не дают — ни как ветерану, ни как инвалиду. 

К чему мы все это? У чиновников, если подходить по гамбургскому счету, нет оснований не давать квартиру Августе Сергеевне, Людмиле Васильевне и многим другим ветеранам, которые обращаются на нашу горячую линию. Они будут звонить и приходить за помощью к нашим юрисконсультам, поскольку знают: за три года работы горячей линии «36 квадратных метров» более 600 человек из тех, кто к нам обращался, получили квартиры. Люди будут звонить и приходить, потому что в них уже зародилось ощущение дискриминации: чем они, униженные и оскорбленные, в принципе отличаются от других униженных и оскорбленных, но все-таки въехавших в новое жилье?

Мы первыми подняли этот вопрос. Волна пошла. Напомним, что в минувшую среду в ЗакСе обсуждался проект об отмене ценза оседлости для ветеранов. Лишь только 18 депутатов проголосовали за отмену. Но ведь раньше этот вопрос вообще игнорировался.

Значит, будем работать дальше.

Комментарии

Юрисконсульт горячей линии «36 квадратных метров» Татьяна Смирнова:
— Страна дала возможность и денежные средства для решения жилищных проблем ветеранов Великой Отечественной войны. У города достаточно полномочий исполнить свои обязанности по предоставлению этих мер социальной поддержки. Ветеранов, не поставленных на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях для предоставления им государственного жилья или субсидий, достаточно поставить на очередь по оказанию содействия в улучшении жилищных условий. Таков закон. Но городские власти не стремятся его исполнять.

Депутат-единоросс Анастасия Мельникова:
— Давайте будем реалистами — на отмену ценза оседлости никто не пойдет. Изучив все документы, сломав многие копья, открыв многие двери, мы понимаем, что 40 миллиардов рублей на ветеранские квартиры взять негде. Поэтому давайте искать компромиссы. Я как защищала ветеранов, так и буду их защищать, но надо быть реалистами и говорить не об отмене ценза оседлости, а о его снижении. Мы сейчас изучаем обходные пути — пытаемся дать возможность ветеранам получить жилье по другим программам. Мне кажется, это более правильный путь — тогда можно реально помочь отдельному человеку. А пока мы будем добиваться изменения закона, ветераны будут уходить из жизни. Поэтому я — за компромиссный вариант снижения ценза оседлости и поиска любых возможностей обеспечения этих людей жильем. 

Депутат-«яблочник» Борис Вишневский:
— Конечно, этот законопроект (об отмене ценза оседлости для ветеранов. — Ред.) требует больших расходов из федерального бюджета, но из городского бюджета он не требует ни одной копейки. Этот проект говорит о том, что мы ветеранов Великой Отечественной освобождаем от необходимости прожить в нашем городе 10 лет, чтобы встать на очередь на улучшение жилищных условий. И если мы их ставим на очередь, они автоматически подпадают под действие президентского указа и город получает основание обратиться в федеральный центр и получить субсидии из федерального бюджета, которые предусмотрены в этом указе. Там прямо дано поручение правительству закладывать в бюджет необходимые средства. А что касается того, что к нам «понаедет» много ветеранов, — это неправда, в законе есть специальная норма о том, что ценз оседлости снимается только для тех ветеранов, которые уже на 1 января 2012 года были зарегистрированы в Петербурге. 

Великая Отечественная война была одна на всю страну — у нас не было отдельно войны в Ленинграде, Куйбышеве, Сталинграде — война была одна, и забота о ветеранах тоже должна быть одной на всех. Я буду направлять обращения в министерства финансов и регионального развития с просьбой сообщить мне о возможности выделения федеральных средств. Нельзя медлить — еще несколько лет пройдет, и закон не надо будет обсуждать — не останется ветеранов, которых надо было обеспечить жильем.