«Достигли Северного полюса. Время московское. Утро»

Ровно 50 лет назад наши подводники впервые дошли до «центра мира»

Сегодня исполняется ровно 50 лет с того дня, как первая советская атомная подводная лодка (АПЛ) «К-3», пройдя подо льдами Северного Ледовитого океана, дважды прошла точку Северного полюса. Всплыв в ближайшей к нему полынье, подводники водрузили во льдах Арктики государственный флаг Советского Союза.

Полынья очень мала. Едва хватает для лодки.

Это был поход чести, поскольку американские АПЛ «Наутилус» и «Сивульф» уже вовсю осваивали подводные просторы высоких широт.

Это был поход испытаний, потому что революционные системы всегда — опытные, и первая лодка каждым автономным плаванием прокладывала путь всему будущему подводному флоту.

Это был поход открытий, поскольку кроме экипажа на борту «К-3» находились двадцать ученых, которые по возвращении на берег «закрасили» несколько белых пятен науки.

Это был поход гордости, поскольку после него первая АПЛ получила гордое имя «Ленинский комсомол», и страна узнала это имя, несмотря на режим полной секретности в атомном кораблестроении, и имя командира Льва Жильцова.

Корреспондент «ВП» встретился с участником этого легендарного похода капитаном 2-го ранга Станиславом Румянцевым, который в том далеком 1962 году был старшим лейтенантом, командиром группы дистанционного управления ядерной энергетической установки. Он вел дневник своей первой «автономки». Но вспоминал те давние события, не заглядывая в него. Предоставим ему слово…

Как все начиналось

— Я пришел на лодку в 1961 году и попал в самый разгар подготовки к сложному плаванию... Недаром говорят, что лодка была опытная. На нашем опыте формировался устав подводного плавания на атомоходах. Мы прорабатывали организацию службы, изучали режим движения, режим управления атомной установкой. Когда мы учились в Высшем военно-морском инженерном училище имени Ф. Э. Дзержинского, у нас, например, был преподаватель Николай Михайлович Кузнецов — сам котельщик, об атоме знал не больше нашего. Он учился вместе с нами. А потом все шутили, что мы кочегары — лопатами бросаем нейтроны в ядерную топку. Условия диктует машина. И мы изучали, как с ней работать и служить. Недаром с нами в поход пошел командующий 1-й флотилией подводного флота Александр Петелин. Сдренировали (вылили за борт отработанную воду) первый контур. «Горячая» вода случайно попала на обшивку. Контр-адмирал вышел на палубу. Ступил на это место. Обратно в лодку дозиметрист его не пустил — сапоги контр-адмирала излучали радиацию. И как Петелин ни сопротивлялся, как ни объяснял, что для него это «исторические» сапоги, дозиметрист не пустил его, пока сапоги не были брошены за борт.

Экипаж «К-3» и Хрущев.

Пришлось назначить вверхсмотрящего

— Поход и без опытной эксплуатации был сложным. Парогенераторы были рассчитаны на 3000 часов работы. К началу похода они уже выработали 2200 часов. Оставшийся запас был критическим. Было принято решение идти не на полном ходу, а с пониженными параметрами. Пар на турбины вместо штатного давления в 200 килограммов на квадратный сантиметр подавался под давлением 140. Но все равно скорость развивали 16 узлов (16 морских миль в час. — Прим. авт.). Поход был очень своевременным. Как вы знаете, американцы уже ходили подо льдами и очень вольготно чувствовали себя в Арктике. До 1962 года мы физически не могли за ними угнаться.

Мы все читали Жюля Верна. Так у капитана Немо была не лодка, а дворец. Даже не иллюминаторы — обзорные окна. Наша лодка была «слепая». Штурманы вели корабль по гирокомпасу, а он в высоких широтах ведет себя неадекватно — все время вращается. И только к походу нам поставили новое навигационное оборудование. Но надо было не только знать, куда идем, но и видеть. Поэтому в рубке стояли черно-белый телевизор, эхоледомеры. Но и они не давали объективной картинки. По ним мы вроде прямо под полыньей находимся, а всплываем — и бьемся об лед. Поэтому было принято решение приподнять перископ и поставить к нему вверхсмотрящих. Мы все к ним ходили смотреть, как над нами проносится лед. Наконец увидели полынью. Первый раз с трудом всплыли. Балласт очищаем, насос вовсю работает, а мы, вместо того чтобы всплывать, погружаемся. Потом догадались — солнце топит лед, в результате пресная вода стекает в полынью и там накапливается. Выталкивающая сила понизилась. После этого всплыли. Но странно — поперек узкой и длинной полыньи. Пришлось погрузиться снова. Пошли дальше. Нашли огромную полынью. Там нормально всплыли и дали радиограмму центру.

«Я часы остановил»

— Когда мы подошли на 85 градусов северной широты — до полюса осталось 360 миль, — еще раз всплыли. Дали радиограмму, что приближаемся. Это была финишная прямая. Когда подошли совсем близко к «центру мира», штурман доложил капитану и начал обратный отсчет: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль... Столы в кают-компании уже были накрыты, в стаканах сухое вино (оно нам по штату положено), на «ноль» грянуло «Ура!». 17 июля 1962 года, 6 часов 59 минут. Я тогда часы остановил. А на внутренней стороне крышки написал: «Достигли Северного полюса. Время московское. Утро. Глубина 75 метров. Под килем 4200 метров. Настроение отличное. Толщина льда 12 — 18 метров». 

Потом развернулись и прошли под полюсом еще раз.

Затем на полных парах домой, в Гремиху. К берегу подходили полным ходом, рыбаки потом обиделись. С одной стороны, увидели мощь атомных лодок. С другой — наша волна побила их рыбацкие суденышки.

В Йоканьге нас уже ждали. Хрущев, министр обороны Малиновский. Я тогда впервые настоящую речь Хрущева услышал: «Ядерная лодка — это колбаса, начиненная механизмами». Мурманчане потом еще цитату «принесли»: «Дорогие товарищи, вы нам дороги вдвойне» (имея в виду оклады моряков Северного флота).

Награждений не ожидали (руководителю похода контр-адмиралу А. И. Петелину, командиру корабля капитану 2-го ранга Л. М. Жильцову и командиру БЧ-5 капитану 2-го ранга инженеру Р. А. Тимофееву присвоены звания Героев Советского Союза. Весь личный состав корабля был награжден орденами и медалями).

Экипаж начали выкрикивать по фамилиям. Жильцов включил трансляцию:

— Указания не выполнять!

К нему «особист»:

— Мы в политотделе так решили. Сначала от А до С, потом от С до Я.

— Но у меня же экипаж не по фамилиям на вахтах стоит.

Пришлось изменить порядок. Да, матроса одного забыли. Жильцов тогда напрямую к Хрущеву обратился: «Матрос один в ваши списки не попал. А у него вахта серьезная». Хрущев к Малиновскому:

— У нас там есть еще медали?

— Есть.

Парню дали медаль «За отвагу». Но мы и без медалей были счастливы.

От редакции

После этого похода пресса впервые написала о том, что в стране есть атомный подводный флот. Кстати, целая флотилия. Уже тогда. У нас же сейчас всего лишь эскадра.