Достоевский снова вышел на панель
У нас в городе с прошлого года, кажется, зародились две традиции: в июле становится нестерпимо душно и жарко и в июле же, в первые выходные месяца (в этот раз 2 июля), Петербург празднует день Достоевского
К летнему пеклу, по всему судя, придется привыкнуть на ближайшие годы; а вот устоится ли праздник Федора Михайловича — это вопрос пока нерешенный. Сама дата была выбрана потому, что в эти дни, «в начале июля, в чрезвычайно жаркое время», начинается действие романа «Преступление и наказание».
Это кто идиот?!
В прошлом году перед изумленной публикой выступали театры «АХЕ» и «DRYSTONE», показывали какие-то фантасмагорические сны Достоевского, рубили арбузы, жгли книги, лазили на крышу, пачкали соседний брандмауэр. Публика не расходилась, глядела завороженно, с некоторым изумлением.
В нынешний раз, прямо скажем, вышло скудновато. У метро устроили флешмоб: звонили в колокольчики. В гробу писателя, как в том году, почему-то решили не проносить. Зато современные вывески закрыли таблички «под старину», с дореволюционной орфографией — но это мы уже видели в прошлый раз. Стояли живые «скульптуры» персонажей Достоевского — но и это уже было. У метро в балаганчике верещали куклы Федора Михайловича и Петрушки.
«Это кто идиот?!» — кричал Петрушка и молотил классика по голове. Печально говорить — но и балаганчик Театра «Кукольный формат» мы видели год назад, и был он точно таким же. Значки с надписью «Идиотъ» — все это уже выстрелило в том году. Вот футболок со скорбным ликом классика, по-моему, еще не было. Как и стильной, но предсказуемой фотовыставки на Большой Московской улице — под ожидаемым названием «Петербург Достоевского».
На балкончике квартиры писателя стояли также знакомые нам по прошлому году бедный человек Макар Девушкин и старуха процентщица Алена Ивановна. Они, так сказать, были трибунами: то есть громко зачитывали цитаты из романов Достоевского, описывающие героев.
В это же время герои — артисты ФМД-театра, существующего при музее, весьма достоверно одетые, появлялись на сцене и проходили этаким модным дефиле в «dostoyevsky-style». Кто истерически срывал с себя сюртук и бежал куда-то к краю сцены, будто желая спрыгнуть. Кто заламывал руки... Меня вот порадовал черт Ивана Карамазова, в некоторый момент выудивший откуда-то из-под фрака веревочный хвост и эдак игриво им покручивавший.
Артисты ФМД-театра прошлись по подиуму в костюмах героев знаменитых романов. Фото: Натальи ЧАЙКИ
Кто понравился собравшейся публике, судить затруднительно. Народ, как и в прошлом году, стоял, смотрел и молчал. Чтоб не так обидно было выходить артистам в тишине, к сцене приставили клакёров, разодетых в клоунские одежды: они-то кричали, взвизгивали и изо всех сил аплодировали выходящим персонажам. В общем, получалась веселая атмосфера праздника минимальными средствами, даже без активного участия горожан.
Дефиле сопровождалось как бы поэтическим комментарием: после того как все прошлись, на сцене оказались танцоры. Они действительно гибко и грациозно исполнили несколько номеров: в переплетении тел виднелись изломы судеб героев Достоевского.
И после небольшого перерыва все повторилось снова: дефиле, аплодисменты, танцы...
Сергей Барковский гулял по переулку в образе классика. Фото: Натальи ЧАЙКИ
Классик на подиуме
— Мы вообще из разных театров, — рассказали мне актеры, устроившие перекур за сценой. — Нас на роли героев раскидал по фотографиям Саша Баргман — он нас всех знает.
— Вы ощущаете, что это тянет на спектакль? Или просто дефиле, где только пройти туда-сюда надо?
— Ну тут же не только дефиле, — отвечал мне Сергей Алимпиев из Театра «Мастерская Григория Козлова». — Мы потом к памятнику пойдем цветы возлагать...
— Вряд ли и там будет что-то очень оригинальное…
— Ну да, в прошлом году все глобальнее было. Я думаю, тут все в бюджет упирается. Урезали...
— А вам доводилось играть в театре роли из Достоевского?
— Ну да. Мы свои роли, в общем-то, и играем. Я уже довольно давно — Рогожин.
Я посмотрел внимательно на черноволосого, выразительного Алимпиева в красной рубахе и понял, что действительно — Рогожин.
— Вообще как, по-вашему, это все — уместный выбор для показа Достоевского? Все-таки классика, серьезные романы — и вдруг какое-то дефиле...
— Ну да, но нам тут в принципе не сыграть настоящего Достоевского. На улице годится уличная форма представления.
Он уже убил ее?
Ну скажи — убил?
Понятно, что организаторы и, вероятно, сам Александр Баргман — актер, режиссер, художественный руководитель «Такого театра» и главный устроитель торжества — хотели как лучше. Они постарались показать неплохие номера вновь прибывшей публике. Но почему-то казалось, что идей не хватило уже для второго праздника. А если так — что же будет с третьим?
Оптимистичнее настроен Сергей Барковский, который прохаживался по переулку в образе самого писателя — в бороде и в элегантном сюртуке. Он даже раздавал автографы.
— Сергей Дмитриевич, как вы относитесь к тому, что Дмитрий Достоевский, правнук писателя, в общем-то, неодобрительно назвал День Достоевского «упрощением культурного сознания, шоу, где принижен уровень великого писателя»?
— Конечно, Дмитрий Андреевич имеет право на свое мнение: он же все-таки потомок Достоевского. Я с ним лично знаком. И когда, скажем, польские кинематографисты снимали фильм в Старой Руссе, в доме Достоевского, — он не был против. Но на мой взгляд, как актера и, если хотите, гражданина, — каждое воспоминание, каждое обращение к Достоевскому не лишне. Особенно сейчас, когда есть другие кумиры, поплоше и попроще. И коль скоро у народа есть желание пообщаться с моим персонажем, о нем вспомнить — это уже хорошо. Проблему духовности надо как-то решать, в том числе — и с помощью Федора Михайловича.
С духовностью у нас действительно проблемы, тут спору нет. И наверное, беда вот в чем: если и на следующий год горожан встретят все тот же Петрушка и Сергей Барковский с приклеенной бородой, боюсь, публика разойдется по другим местам поднимать градус духовности. Туда, где программа более разнообразна.
После повторного дефиле, кажется, должны были возлагать цветы и к памятнику у метро — но припекало слишком сильно, чтоб оставаться. И для меня, и для некоторой части публики. Но все-таки день не прошел зря. Горожане вдохновились напоминанием о Федоре Михайловиче, так сказать, вошли в резонанс. И кругом слышались отрывки реплик вроде: «Он уже убил ее? Ну скажи — убил?» И трудно было понять, идет ли речь о героях Достоевского или о нынешних, живых Раскольниковых и Смердяковых, наполняющих наши улицы.
