Эдита Пьеха: Я ощущаю себя как на шахматной доске...

Юбилей всенародно любимая артистка отметит, как всегда, на сцене

У народной артистки СССР Эдиты Пьехи в этом году двойной юбилей — 55 лет на сцене и 75 лет в жизни. Ни та ни другая цифра не смущает Эдиту Станиславовну — у нее нет секретов  от ее публики, тех, кто приходит к ней на концерты, выстраивается в очередь, чтобы подарить любимой певице цветы, поздравить с днем рождения, который она всегда отмечает в БКЗ «Октябрьский». Кстати, это именно Пьеха ввела моду отмечать дни рождения на сцене (вдохновил ее на это Фрэнк Синатра, проводивший свои личные праздники в кругу друзей, в непринужденной обстановке), после нее эту традицию взяли на вооружение и другие певцы — Александр Розенбаум, Валерий Леонтьев... Но это не единственное ноу-хау народной артистки: она первая сняла микрофон со стойки, первая спела зарубежную песню — «Только ты» — на русском языке, первая из советских певцов выступила в Боливии и Гондурасе, первая дала концерт в Афганистане для советских солдат и первая стала давать сольные концерты на Дворцовой...

Мне повезло — я многому научилась в жизни, в том числе и быть элегантной... И мне есть что сказать людям — ничего не надо ждать, надо идти, дерзать, жить, а не существовать на этой земле... Я породнилась с простыми людьми, живу не по блату, а благодаря той энергетике, которую я дарила людям... За 55 лет на сцене могу сказать, что я миллионерша — по количеству знакомств... Я богатый человек!

«Идя на пресс-конференцию, я думала, что увижу солидных, маститых журналистов, — одарила своей неподражаемой улыбкой собравшуюся прессу Эдита Станиславовна. — Но я вижу молодые лица и рада, что я им интересна... 55 лет стоять на сцене и быть узнаваемой — это заслуга хороших журналистов, которые всегда находили возможность оповестить людей о том, что артистка делает, что она поет... Мне везло на знакомство с журналистами, которые это делали достойно, этично, на должной высоте». 

Эдита Станиславовна признается, что, бывало, писали и говорили про нее разное, но она прислушивалась к словам своего директора Софьи Семеновны Лакони: «Эдиточка, ты не солнышко, всех не обогреешь» и все равно старалась «греть в меру своей энергетики, которая заложена природой и Боженькой»... Рассказала прессе о юбилейном концерте 31 июля в БКЗ «Октябрьский», для которого ей сочинили наряды и Слава Зайцев («Вячеслав Михайлович говорил: «Пьеха, я буду одевать не тебя, а твои песни — они мне очень нравятся»), и Ирина Танцурина, о том, что программа составлена из лучших хитов, будет звучать и «выходная ария» на стихи Ильи Резника — «Я люблю этот мир»…

Много денег — вредно

— Эдита Станиславовна, сцена сценой, но как же без праздничного ужина в честь двух юбилеев?
— О, это не мои заботы! Я сама себе не умею устраивать праздники — все организует моя дочка Илона. Знаете, я себя ощущаю как на шахматной доске — одной из фигур, которую двигает гроссмейстер...

— Королевой, наверное?
— Но ее тоже ведут! И я тоже жду, когда меня посадят и скажут: «Сиди — это твой праздник!» Я не буду «громко» участвовать в нем, считаю, что самый главный праздник будет на сцене, а что после — так это долг вежливости во имя тех людей, кто приложил свои силы, чтобы этот концерт состоялся, во имя тех людей, кто мне по жизни помогает идти, кто за меня всегда «болеет»…

— Вы всегда на своих концертах некоторые песни сопровождаете свистом — и сейчас это правило не нарушите? 
— Я свищу не потому, что планирую, — это вырывается от эмоций... Я как-то так научилась — когда после войны мы приехали из Франции в Польшу и я пошла в третий класс. Иду однажды домой, думаю, что маме скажу, — я ведь двойки получила, — и вдруг слышу пронзительный свист (свистит. — Л. К.). Поднимаю голову — а там стая голубей взлетает над домом, только опустила голову — опять свист повторился. Бегу на чердак, открываю люк, а там мальчишки, спрашивают меня: «Ты будешь с нами гонять голубей? Тогда научись свистеть»... И я стала ходить по дому насвистывая. Мама предостерегла: «Если ты будешь свистеть, у тебя денег никогда не будет». И мама оказалась права — я своим свистом отгоняю от себя деньги. Но, может быть, это и правильно, — если бы у меня было много денег, я бы сошла с ума — не знала бы, что с ними делать...

Пять лет назад певица презентовала духи «Эдита Пьеха».

Каждый человек — кузнец своего счастья

— Юбилеи, как правило, сопряжены с суетой — не устаете от приготовлений к празднику?
— Я знала, что должна уделить внимание своим юбилеям, поэтому, как говорят на языке психологов, запрограммировала себе большое расстояние — много километров интервью. Представьте, моя программа всегда сбывается — как-то программировала себя на 30 дней, когда надо было дать 40 концертов! Правда, после этого неделю не разговаривала — теряла голос, но я... выдержала. Это великая штука — задать себе цель. Я и сейчас готова так же еще «устать».

— Но вы же психолог, получили психологическое образование, учились на философском факультете ЛГУ. Наверное, использовали какую-то свою авторскую методику?
— Я не практик — психологию изучала только в теории, но понимаю, откуда что берется. Я анализирую и свои ошибки, и ошибки других людей — думаю, а почему он так поступил? Стараюсь докопаться до истины, и, знаете, всегда есть всему объяснение.

— Если анализировать прошлое, были ли моменты в вашей жизни, за которые не хочу сказать, что было стыдно, но которые оставили занозу в вашем сердце?
— Я нормальный, живой человек. Да, я — артистка, и это небольшая привилегия. Жизнь воспринимаю эмоциями, сердцем и, возможно, более остро, чем другие. И может быть, иногда какое-то явление, какая-то обида в жизни бывала для меня больнее, чем для остальных людей, но благодаря этому я научилась анализировать то, что со мной происходит, всегда находить причину, почему это произошло. И, кстати, никогда не позволяла себе сказать: какая плохая сегодня публика. Я всегда говорила: «Плохой публики не бывает, бываешь ты не подготовлен к концерту». Каждый человек — кузнец своей судьбы, своего счастья, не бывает посторонних виноватых... Да, бывает буря, гроза, и если тебя молния убила, то ты и виноват — зачем под дерево встал?

— Эдита Станиславовна, вы 55 лет даете концерты — это своего рода рекорд, вы еще не перегнали народную артистку СССР Клавдию Шульженко, которая дольше всех пела на сцене?
— Я плохо считаю (улыбается)... Клавдия Ивановна — мой идеал, всегда на нее равнялась. Зная, какая у нее была сложная судьба, зная ее лично, — не могу сказать, что называла ее на «ты», — но мне два-три раза посчастливилось бывать у нее дома в Москве. Впервые я услышала ее в 1959 году, когда была на гастролях на Украине: из репродукторов доносился голос, который заставил меня остановиться. Я дослушала песню, а потом мне сказали, чей это голос. А когда Клавдия Ивановна выступала в Ленинграде, в оперной студии, я пошла на концерт, но побоялась зайти за кулисы — не хватило мужества, как же, это такая высота, а я… простая артистка... И только много-много позже меня с ней познакомили, и я получила разрешение зайти к ней домой, преподнести ее любимые гвоздики...

На помощь пришел Горбачев

— А что за музей вы себе устроили в доме во Всеволожске?
— Музей — это не про меня! Я поселила себя в пригороде, в простом советском садоводстве, потому что в Петербурге очень душно — там много звуков, которые мне не нравятся. Когда в 1989 году покупала эту халупу, не знала, сколько она реально стоит, и отдала за нее 25 тысяч рублей. А потом от соседей узнала, что ее цена — от силы 5 тысяч. Я плакала, потому что выяснилось, что халупа непригодна для жилья. Но «на помощь» пришел Горбачев — у меня пошли концерты по договорным ценам, уже не 38 рублей, а 200 рублей, а то и тысяча за вы-ступление. И потом я за тридцать тысяч рублей снесла эту халупу и построила дом, где живут мои помощницы, мои друзья — было пять собак, а осталось четыре. Потом я купила еще 6 соток и построила на них Павильон Воспоминаний — там хранятся мои платья, которые я уже не ношу, ордена, грамоты, которые я получала по случаю присвоения мне званий, подарки на дни рождения. Есть очень красивый подарок по случаю моего 30-летия на сцене — палехская шкатулка с моим изображением... 

— У вас много  титулов, званий, к которым могло прибавиться еще одно — «Почетный гражданин Санкт-Петербурга», но вот уже несколько лет это никак не может случиться. Не обидно?
— Только сильные умеют прощать. Когда было мое 70-летие, я попросилась на прием к Валентине Ивановне Матвиенко. Я сказала, что столько лет живу в этом городе — прославляла его за рубежом, где бы ни выступала, неужели я не заслужила того, чтобы мне дали это звание? И она мне ответила: «Эдита Станиславовна, вы здесь не родились». И я согласилась с этим, считаю, что обижаться нет смысла — люди меня и так уважают. Знаете, у меня была интересная история и с присвоением звания народной артистки СССР, на которое меня выдвигал Ленконцерт, Союз театральных деятелей, — главой города тогда был Лев Зайков. Такое же было клеймо — «она иностранка», «она здесь не родилась»... Как-то нахожусь я на концерте в Москве в зале «Россия», и вдруг звонок из приемной Зайкова, который тогда уже работал в Верховном Совете, и меня просят зайти к нему. Я прихожу и слышу: «Хочу вас подготовить: вам должны были дать звание народной артистки СССР, но обком партии его «зарезал». Не расстраивайтесь, проглотите эту обиду — ничего не поделаешь».

А через год — в 1988 году — на гастролях в Венгрии по линии армии, на заключительном  концерте у летчиков, я увидела на заборе воинской части от руки на транспаранте написано: «Концерт народной артистки СССР Эдиты Пьехи». Объясняю, что это ошибка, я — народная артистка РСФСР, а мне в ответ: «Народ так считает».

Это было 12 октября, а утром 13 октября я проснулась от стука в дверь — открываю, мои музыканты проходят в комнату, ставят на стол вино и сообщают, что по радио передали о присвоении мне звания народной артистки СССР. Я вначале даже не поверила. А когда вернулась в Ленинград, весь Витебский вокзал был запружен транспарантами — так меня встречали... Меня вызвал к себе секретарь обкома и спросил, показывая на мешки писем: «Скажите честно, это ваша работа? Мы не могли не откликнуться — собрали бюро и выдвинули вас на получение этого звания». — «Моя?! Да мне бы и в голову это не пришло! Я же католичка — такое бы никогда не сделала!» Приятно, что чиновников все-таки нокаутировали...

— Вы родились во Франции, 9 лет прожили в Польше, а с 1955 года живете в России — в Ленинграде — Санкт-Петербурге, однако легкий акцент у вас все-таки чувствуется... 
— Да, это рудименты моего польского происхождения. К счастью, я не заразила свой русский французским языком. Польский  — да, немножко «чекаю», но я все сделала, чтобы достойно говорить по-русски.  Как поется  в песне Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова: «Чтоб тебя на земле не теряли, постарайся себя не терять». И это очень хороший совет для всех людей.  В России я состоялась как человек и родилась во второй раз — так бывает редко, но со мной это произошло (улыбается). Можете даже дать такой заголовок: «Она родилась дважды». Сначала это случилось на севере Франции, в семье польских шахтеров. Там я росла... А когда получила диплом учительницы начальных классов и после отборочного конкурса завоевала право  учиться в Советском Союзе, то тут я родилась еще раз. Я узнала, что такое культурные традиции, что такое театр, — в своем шахтерском поселке я ничего не видела, кроме замечательных послевоенных советских фильмов, в которых пела Любовь Орлова...

— А вы как-то сказали, что среди ваших предков были цыгане... Гадаете ли вы себе на картах?
— Ну не-е-ет... Поскольку эмоции идут впереди меня, то мне противопоказано в азартные игры играть, а в карты тем более. Это все запрещено было с детства. Мама все говорила: «Твой папа любил играть в карты, он простудился, у него обострились болезни, и он раньше времени умер. Поэтому никаких карт, ты тоже кашляешь». Но я знаю, карты — это не про меня, хотя читаю в разных журналах гороскопы... Все это секрет и загадка, потому и жить интересно, что мы не все знаем про себя до конца.

Эдита Станиславовна вместе с «Вечерним Петербургом» отмечала 90-летие газеты

На дураков всегда управа найдется

— Ваш первый муж Александр Броневицкий был очень известен, он создал первый в стране вокально-инструментальный ансамбль (ВИА) «Дружба», в котором вы пели. Как вам, двум сильным личностям, удавалось уживаться вместе, ладить друг с другом? 
— У меня очень сильная энергетика. И потом я — в хорошем смысле слова — иностранка. Я воспитывалась и во Франции, и в Польше и знала, что такое этика, знала, как и когда можно было его уговорить, когда надо было его утихомирить, ведь он был громкого темперамента человек. Но то ли в силу того, что он вырос в Советском Союзе, то ли чего-то еще он очень боялся, что вдруг напишут про нас какую-то плохую статью, запретят выступать. Для него это было все, конец какой-то. Помню, как в 1959 году Ленинградский обком запретил ему выступать «как пропагандисту буржуазной идеологии». И он заволновался: «Всё. Нам хана. Это конец. Я никто». Я сказала, что это еще не «всё». И поехала в Москву в Министерство культуры, к главному руководителю всех музыкальных ансамблей страны. Он меня принял. И я его уговорила прослушать Броневицкого. Он собрал худсовет — приехал коллектив, я сама пела. И он сказал: «Это новое слово на советской эстраде, и только дураки могут это запрещать». И мы победили. Броневицкий тогда спросил меня: «Как ты это сделала»? И я ответила, что всегда верю в то, что на дураков найдется управа...