Елена Кальницкая: У нас все дворцы у прудов, и это всегда проблема

Нарядный, сияющий радугами в струях фонтанов, уникальный Петергоф ежедневно борется со множеством проблем

После открытия нового сезона о том, какими стараниями дался музею-заповеднику минувший год, корреспондент «ВП» Алексей Блахнов поговорил с генеральным директором ГМЗ «Петергоф» Еленой Кальницкой (на фото). 

— Елена Яковлевна, сейчас реставрируется причал в Нижнем парке. Когда ждать его открытия?
— Причал был закрыт на реставрацию в декабре, хотя мог бы закрыться и в сентябре, но деньги стали поступать, увы, только в конце года. И вот, представьте себе, такой важный для города объект с весьма обширным объемом работ, который мог бы реставрироваться с сентября по март, все еще в работе и на сегодня мы уже должны подрядчику 67 миллионов, благо эти деньги прямо сегодня должны перевести из Москвы (наш разговор состоялся на минувшей неделе. — Авт.). Это какими должны быть партнеры, чтобы ввиду задолженности они не остановили работы, чтобы нас не подвести. Мы все так же работаем по конкурсу, и кто на него придет — мы не знаем. Например, сейчас к нам пришла группа, которая будет делать инвентаризацию зеленого комплекса Александрии. Я даже боюсь сказать, из какого они города, вроде из Воронежа. Они пришли к нам с вопросом: «А что нам теперь делать?» — абсолютно не понимая, какие задачи перед ними ставятся. Видимо, теперь они найдут какую-то фирму на субподряд, нашу, петербургскую, которая, собственно, и выполнит необходимую работу. Это я к тому, что работать как в рамках 94-го федерального закона было сложно, так и в рамках 44-го непросто. Поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы у таких крупных организаций, как Петергоф, Эрмитаж, Русский музей, имелись постоянные партнеры, на которых они могут положиться во всем. Возвращаясь к вопросу о нашем причале, скажу: в первоначальных наших планах было открыть его 1 июня. Однако нас сейчас просят принять Петербургский экономический форум, и, разумеется, работы к 22 мая мы закончим, но для этого на причале подрядчик трудится круглосуточно.

Водовод — не только практическое сооружение, но и памятник инженерной мысли.

— Как обстоят дела с Ропшинским водоводом? В прошлом году вы рассказывали о том, что ему угрожают растущие как на дрожжах коттеджные поселки...
— На данный момент уже имеются кое-какие предварительные результаты, и, надо сказать, довольно забавные. Когда мы начинали, объектов, подлежащих присвоению статуса памятника, насчитывалось около сорока, теперь же список насчитывает более ста объектов. Теперь мы будем принимать решение, что мы включаем в охранный список, в охранные зоны, а что — нет. Однако несмотря на то что лед вроде как тронулся и дело идет, чем быстрее мы стараемся разобраться в вопросе, тем быстрее люди строят там коттеджи. И к сожалению, даже самые опытные юристы находятся в замешательстве: как в документах на землю, уже купленную людьми, зафиксировать факт обременения, ведь покупали-то они ее без него! Это тяжелейшая задача! На самых высоких уровнях мне говорили и продолжают говорить: «Что вы переживаете? Поставьте себе водяные насосы в Финский залив и качайте сколько угодно, воды там много!» Никто просто не хочет понять, что водовод — это не только практическое сооружение, но это и памятник инженерной мысли, каких не найдется во всем мире! Туда можно водить экскурсии, ведь где еще можно увидеть, как вода из земли бьет ключами! В задачу Петра I и его помощника инженера-гидравлика Василия Туволкова входило собрать эту воду и запустить в нужном направлении — представьте, каких это усилий тогда стоило. Но видимо, не всем это дано понять, и поэтому история с водоводом обещает быть долгой. Кстати сказать, не так давно я делала доклад о довоенном директоре Петергофа Николае Архипове и, работая в архиве, нашла одно из его писем, адресованное властям и датированное 1955 годом. В нем говорилось о важности водовода, оно — один в один как те письма, что пишу сегодня я. 

— Как поживают развалины Нижней дачи, принято ли решение об их консервации?
— Мы выполнили проект в двух вариантах — один предполагал полную реконструкцию, другой — консервацию руин. И когда мы стали обсуждать эти проекты в Петербурге и Москве, то встретили странную реакцию, которую можно описать одним высказыванием: «Петергоф вам не Афины, не Рим и не Израиль!» С другой стороны, в условиях нашего климата руины сложно сохранить в одном и том же виде — влияние природы слишком высоко, и тем более люди очень хотели сохранить силуэт Нижнего парка. Таким образом, был придуман третий вариант: полная реставрация внешнего вида комплекса с размещением гигант­ского концертного зала памяти внутри него. Дело в том, что восстановить мелкую планировку комнат Николая II очень сложно, более того, вещей, из которых можно было бы сформировать экспозицию, нет вообще, а на аукционах цены на предметы, имеющие хоть какую-то минимальную мемориальность, все растут и растут. Поэтому вариант проекта с созданием мемориального зала кажется наиболее актуальным. Сегодня проект завершен, и мы уже обратились в Министерство культуры с просьбой согласовать его.

Нижняя дача. В 1904 году на даче родился сын императора Николая II Алексей.

— Возникают ли в ходе реставрации проблемы с финансированием? И какая примерно часть средств, затрачиваемых на реставрацию, вкладывается вами?
— Процесс реставрации абсолютно непредсказуем, и все, что будет обнаружено по ходу проведения работ, влияет на итоговую сумму и на сроки. Пару лет назад соотношение в процентах средств государства и музейных было 30 и 70, сегодня же это 50 на 50. Но этих денег все равно не хватает, потому что когда архитектурному ансамблю 300 лет, он имеет тенденцию стареть, и от этого никуда не деться. Это как человеческий организм: он стареет и болеет.

Под Китайским дворцом обнаружилось подземное озеро.

— Не могли бы вы выделить основные «болячки»?
— Из-за влажности происходит реструкция камня, фундаменты просаживаются и рассыпаются, теряя свои несущие свойства, соответственно, их нужно укреплять. Также мы имеем дело с подсосом воды, ведь все дворцы стоят у залива. Когда строились эти дворцы, архитекторы просто не могли проводить геодезические изыскания, какие проводятся теперь. Самый трагический пример — это Китайский дворец, стоящий на водной линзе: под домом настоящее озеро. На Западе есть такой метод, при котором земля засыпается изотопами, и тогда проявляется место протекания ключей. Но Ринальди этого просто не мог знать! Государыня императрица указывала место на берегу пруда, и он строил там. У нас все дворцы у прудов, и это всегда проблема. Другая сложность проведения реставрации — это шрамы, оставленные Второй мировой. Во все эти здания попадали снаряды, и хоть они и приведены сейчас в божеский вид, но внутренние повреждения остались, и неизвестно, как они себя проявят при работе с объектом. Есть еще интересный нюанс в реставрационном процессе: каждый владелец дворца в свою эпоху перестраивал его под себя. Любой дворец — это настоящий слоеный пирог, и это — реставрационный термин. Самая главная задача реставратора-искусствоведа, готовящего исторический материал, — определить временной период, на который необходимо ориентироваться. Например, сейчас при реставрации Китайского дворца мы видим вариант отделки XVIII и XIX веков, потому что после Екатерины II великая княгиня Елена Павловна переделала дворец на свой лад. 

— Как думаете бороться с подтапливанием?
— Сейчас мы думаем применить систему капиллярной отсечки, подразумевающую постройку под землей подобия стены по периметру здания, уходящей на значительную глубину. Но как известно, вода всегда может найти путь.

— Какими еще способами боретесь со временем? 
— Например, тот же Китайский дворец мы стали отапливать только до температуры 5 — 6 градусов тепла, не больше. При прогреве до больших температур деревянная обшивка начинает трещать и может просто погибнуть. Изменение температуры отапливания нам пришлось очень долго согласовывать, на это неохотно шел КГИОП, но зато теперь проблемы решены. 

— Какие еще здания в вашем хозяйстве подвергаются природной угрозе?
— Все без исключения. Любой старый дом — это всегда дом под угрозой, никогда не известно, как он себя поведет.

Петергофские фонтаны — и красота, и уникальные технические решения, осуществленные инженером-гидравликом Василием Туволковым в петровское время.