Елена ВОРОБЕЙ: О себе мне говорить неловко
Спустя десятилетие известная артистка вновь вышла на сцену своего родного театра
Около месяца назад в Петербурге появились неожиданные афиши: Театр «Буфф» приглашал на премьеру спектакля «Ты мой бог», в главной роли — Елена Воробей. Да еще в какой роли! Воробей сыграла на сцене театра, которым руководит Исаак Романович Штокбант, ее педагог и первый режиссер… собаку. Обсудить это событие с самой артисткой «Вечерний Петербург» был просто обязан.
Возвращение блудного воробья
— Елена, не многие зрители сегодняшнего «Буффа» понимают, почему вы вдруг явились на этой сцене…
— Да, появилась публика, которая не знает, что я театральная актриса, и многие даже неприятно удивлены: «Господи, она и в телевизоре, и на сцене!»
— Так какие у вас отношения с Петербургом?
— Любимый город. Был, есть и будет. Сюда я всегда возвращаюсь волнуясь, потому что здесь мои друзья, здесь прошли мои студенческие годы, здесь была моя семья, здесь на свет появилась актриса Елена Лебенбаум, ставшая в Москве Еленой Воробей.
— Пьесу для постановки в «Буфф» принесли именно вы, так?
— Много лет назад, когда я решительно шагнула в эстрадную пучину, когда уходила из этого театра, Исаак Романович в желании удержать меня сделал предложение, на секунды, часы и даже дни вскружившее мне голову, — Элиза Дулиттл… Но надо было делать принципиально новый шаг в профессии, нужно было ехать, искать новую себя, пусть и набивая шишки… Однако есть понимание того, что я не смогу быть только на эстраде, потому что, поступая в театральный институт, я хотела стать АКТРИСОЙ, и, не мечтая об эстраде, я просто оказалась перед выбором — петь или монологи читать, быть клоунессой или драматической актрисой… Разобраться не смогла: попробовала себя там, там, там… На эстраде я состоялась, но я буду не я, если заброшу театр, потому что театр — это те первые аплодисменты, которые меня взволновали в Театре «Буфф», это те первые поклонники, которых я обрела здесь, это первые роли, на которые меня выбирал Исаак Романович… Это мой дом родной! И когда я собралась с духом и позвонила Штокбанту, то робко так произнесла: «А помните, вы когда-то мне предложили сыграть Элизу Дулиттл?»
— М-да, долго Штокбант вас ждал: премьера-то состоялась только в прошлом сезоне, но без вашего участия…
— Вот он и рассмеялся в усы: «Ну, милочка моя, я уже сделал спектакль». Я ответила: «Жаль, видимо, не судьба…» Тогда Штокбант сказал: «Малышка моя, то, что ты позвонила, это уже шаг навстречу! Подумаем, что можем предложить, если уж ты готова на такой эксперимент. Только и ты предлагай…» Слова эти как малиновый звон в моей душе разлились, и пьесу Герни «Ты мой бог» я нашла быстро. Видимо, судьба.
— Вы верите в судьбу?
— Я верю только в то, что без труда свой билет не вытащишь.
Профессиональный травматизм не дремлет
— Работая с режиссером Марией Немировской, не боялись, что Штокбант, как ваш педагог, может делать какие-то замечания?
— Это он боялся, что я подрастеряла выучку, что скачусь на эстрадные штампы, на проверенные уже вещи. Но после первого прогона обнял меня и сказал, что может спать теперь спокойно.
— И каково вам показалось в собачьей шкуре?
— Непросто. Скажу честно-откровенно: это у меня первый случай, когда я играю нашего четвероногого друга (улыбается). Когда мы сдали спектакль, когда прошла премьера, на мне просто живого места не было: болело все, включая какие-то внутренние косточки, о существовании которых я даже и не подозревала раньше. Это был такой вот сложный репетиционный процесс, такие вот были задействованы мышцы… Ради того, чтобы мой персонаж сбивал зрителя с самого начала, чтобы было непонятно, кто это, собака или человек, я заработала ушиб ребер, многочисленные ссадины на руках и ногах, теперь вот перелом правой лапки… Перед последним спектаклем ситуация была забавная: «У нас две новости — плохая и хорошая. Традиционно начнем с плохой — исполнительница главной роли Елена Воробей на репетиции сломала руку. А хорошая — несмотря ни на что, она будет играть». Самое забавное, что я, когда еще читала пьесу, все никак не могла понять ремарку «желательно, чтобы исполнительница главной роли была в защитных наколенниках и налокотниках». Поняла, когда все «пошло-поехало» — кульбиты, балетные номера…
Взлет с подачи Винокура
— Слышала такое мнение, что ваша популярность — дело случая. Мол, на эстраде вам удалось занять никем не занятую нишу…
— Без его величества случая не состоялось бы многих актеров, и я не исключение. Было время, когда в Москве искали новых актеров-эстрадников, искали новые имена, лица, выпускали новичков в пафосных программах, телевизионных проектах… Наверное, и я попала в волну, но тогда многие появлялись раз, другой, а на третий раз их уже и не было. Сложно не появиться, а не пропасть потом. Но о себе мне неловко говорить…
— Страшно ли женщине быть смешной для многих?
— Все тот же Исаак Романович когда-то мне сказал: «Малютка, ну что ты все пытаешься страдать? Ты же смешная! У тебя получается делать смешное так, как не получается ни у кого другого!» И я поверила, перестала смущаться, расправила крылья… Хотя, конечно, у птенчиков сначала не оперение, а пушок появляется (улыбается). Перышками я постепенно обрастала, пока не появился смешной Воробей.
— Псевдоним-то, равный имени Эдит Пиаф…
— Ассоциация такая была. Когда Владимир Натанович Винокур как-то сказал, что я смешная, я ответила: «Да, как воробышек». А он тогда сразу: «О, классный псевдоним — Воробей!» Я съязвила: «Прямо как Пиаф». А он: «Точно, точно…»
Главное, чтобы крыло срослось
— У вас появилась за эти годы «своя» публика — люди, которые приходят именно «на Елену Воробей»?
— Судя по тому, что я восемь лет гастролирую и работаю на афише — да. Я по знаку — Воздух, Близнецы — меня «носит» все время…
— Легко даются странствия? Жизненной силы, энергии хватает? (Фамилия Лебенбаум переводится как «древо жизни».)
— Это как свыше будет отпущено. Главное, что я без этих гастролей, приглашений, ангажементов, спектаклей уже не я. Когда сижу дома день — прекрасно, два — начинаю ощущать легкое беспокойство, на третий день беспокойство переходит в легкий невроз, на четвертый-пятый…
— …на людей бросаетесь?
— Ну нет (улыбается). Начинаю думать, не засиделась ли я, не пора ли искать новые номера, пародии, юморески, дуэты, образы. У меня полный ноутбук зарисовок, кстати. Я даже придумала себе определение «бард-юморист».
— Как вы воспринимаете тех, кто относится к вам с раздражением?
— Спокойно. Если на театральной сцене мне удается их убедить, то я все делаю правильно. И счастьем будет, если публика из театрального зала потом придет на мой эстрадный концерт.
— Как вам, кстати, новый театральный зал «Буффа», новое здание?
— Классное. Это тот масштаб, который сможет теперь дать драматическому театру и эстраде новые имена. Главное, чтобы Исаак Романович продолжал так же чутко «намывать» талантливых ребят.
— Если поступит еще предложение от Штокбанта, согласитесь?
— Мне уютно на этой сцене, в этом доме. Но давайте сначала подождем (улыбаясь, указывает на гипс с кокетливым розовым бантиком), пока крыло заживет…
