Эльфдаленская ваза возвращается в Летний сад
Расколовшаяся и пропавшая на четыре года, завтра она предстанет в прежнем виде
Знаменитая порфировая ваза, которая раскололась 4 года назад, наделав много шуму в прессе, завтра возвращается на свое законное место — к Карпиевому пруду в Летнем саду. Слухи о том, что подарок шведского императора Николаю I украшал чью-то высокопоставленную дачу, оказались необоснованными. Целый год ваза из эльфдаленского порфира находилась на реставрации, и вот она закончена.
Александр Андроханов исследует фрагмент вазы перед перевозкой на место реставрации.
Андроханов около 20 лет занимается реставрационными работами по камню и для восстановления этой вазы разработал собственную методику.
— Александр, тендер на эти работы выиграла реставрационная фирма «Пикалов и сын», а практически все выполнено вашей мастерской. В чем причина?
— Это совершенно обычная практика. «Пикалов и сын» — это крупная компания, которая много лет занимается различного рода реставрационными проектами. Они выиграли тендер и пригласили меня как реставратора, имеющего большой опыт работы с камнем. У нас сложилась отличная команда, в которой каждый отвечал за свой участок работы. Они с самого начала занимались финансированием проекта, перевозкой вазы на место реставрации, организацией этого места. Только на постройку подъемника, без которого мы не смогли бы работать с вазой, ушло более 150 тысяч рублей.
Елизавета Быстрова и Игорь Пивоварчик в процессе реставрации.
— Я полностью согласен с мнением профессора Булаха: ваза действительно не порфировая, а гранитная. Очевидно, шведы слегка покривили душой, чтобы превознести значимость подарка русскому императору. Но для нас принципиальной разницы не было, потому что именно этот, розовый гранит очень близок по своим качествам к порфиру. Что касается трех недель на реставрацию — это утверждение я оставлю без комментария.
— Вы неоднократно работали со старыми изделиями из камня в Италии, в Дании, в других европейских странах. В чем состояла трудность реставрации этой вазы?
— Я хочу подчеркнуть, что абсолютно все работы по реставрации этой вазы велись вручную. Многие использованные здесь приемы были разработаны мной раньше. Но некоторые я придумал специально для этого задания. Например, когда мы мыли вазу, ее надо было просушить до определенного состояния. Насколько она была грязная, можно судить по фотографиям. Из почти коричневой она стала розоватой. Так вот, для просушки я придумал специальный нагревательный элемент по типу теплого пола. Мы обматывали каждую половину, сушили, а потом разворачивали.
Ваза к подъему готова.
— И как вы решили эту задачу?
— Чтобы максимально деликатно убрать замки, которые мешали совмещению, мы залили обе половинки формовочной синтетической массой, а потом аккуратно подняли ее вертикально. В результате все выступающие неровности были оторваны, и можно было приступать к склейке вазы.
— С каким клеем вы работали?
— Клей был специально разработан под наши задачи таким образом, чтобы его коэффициенты линейных расширений максимально совпадали с аналогичными показателями камня. Можно сказать, что этот клей не помешает камню свободно дышать.
— Испытания этот клей проходил?
— Конечно, он проверен на соответствие характеристикам в специальной лаборатории КГИОП. Я хочу подчеркнуть, что вся методика утверждена КГИОП и работы на каждом этапе контролировались специальной комиссий, в которую вошли представители КГИОП, Русского музея, Летнего сада.
— Но разве может только клей выдержать такой тяжелый груз?
— Выполненный с помощью этого клея шов может выдержать нагрузку в 10 раз большую, чем существующая сейчас. Кроме того, мы сделали штифты-скобки, которыми камень стягивается изнутри вазы.
— Каким образом была достигнута идеальная поверхность?
— Для этого пришлось решить еще одну важную задачу. Мы сделали гипсовый слепок линии разлома каждой половинки и буквально на каждые 10 сантиметров выполнили так называемые куранты — специальные шлифовальные бруски, зеркально отображающие геометрию каждого участка. Таким образом, при полировке поверхность вазы не изменилась. Если бы мы начали шлифовать обычными брусками или шлифовальными машинами, первоначальная лекальность была бы утеряна.
Крышка не даст воде попасть внутрь.
— Мы заново сделали вал, который соединяет непосредственно вазу с плинтом. Он выполнен из стали. Заделали выколы на поверхности с помощью каменных «щепок», которые остались, когда ваза раскололась. Кроме того, сделали крышку специальной конструкции, которая закрывает вазу и, с одной стороны, не дает воде попасть внутрь, а с другой — позволяет осуществлять вентиляцию. Крышка сделана из стали и покрыта порошковой краской.
— Назовите поименно героев, которые выполнили эту одновременно сложную и творческую работу.
— Ваш покорный слуга — Александр Андроханов, мой коллега реставратор Евгений Щипунов и наши помощники — Андрей Надымов, Елизавета Быстрова, Игорь Пивоварчик, Виктор Владимирский.
— Вы недавно ездили за тем самым эльфдаленским порфиром в Швецию. Как вас там встретили?
— Постамент вазы действительно выполнен из порфира, и он тоже нуждается в реставрации. Поскольку в России такого камня нет, я на свой страх и риск отправился в Швецию в местечко Эльфдален. Оказалось, что разработки этого порфира уже прекратились и карьеры засыпаны. С огромным трудом мне удалось найти 4 «горбушки», которые давным-давно были отрезаны от глыбы, добытой, как сказал мне владелец, еще в XIX веке.
— Как вы оцениваете свою работу над порфировой вазой?
— Она была интересной для всей нашей команды. Мы были уверены, что справимся с ней, и мы это сделали.
