Еще немного, и картины митьков плавали бы в кипятке

«Здесь все выглядит так, словно разорвался фугас!»

Чуть больше недели назад был затоплен арт-центр группы «Терем-квартет». Теперь очередь на незапланированные «водные процедуры» дошла и до представителей изобразительного искусства — в ночь с 20 на 21 февраля затопило выставочные залы митьков.
Причина происшествия — лопнувшая батарея в коммунальной квартире №122, находящейся «через этаж» над художниками.

Пахнет мокрым деревом, из-за влажности тяжело дышать. От прежнего ремонта — одни воспоминания: вся штукатурка с потолка обвалилась, над нашими головами — голая дранка, обои пузырями.

— В 3.30 с потолка закапало сразу в трех помещениях, а затем — «как кран открыли».  Если бы не мой зять, тоже, кстати, Дмитрий, работавший за компьютером, картины бы просто плавали! — рассказывает Дмитрий Шагин. — То, что Дима был здесь — чистая случайность, ведь мы обычно тут не ночуем. Он вызвал меня и начал срывать картины со стен. Я же в свою очередь набрал «аварийку». Бригада приехала оперативно, перекрыла отопление во всем доме. Но пока это происходило, натекло много горячей воды — отсюда мы вычерпали 50 ведер. Начала обваливаться эта толстенная штукатурка — на лестнице 80 мешков ждут вывоза. Здесь все выглядит так, словно разорвался фугас. Притом с потолков нет-нет да и отвалится кусочек! А вчера падали целые плиты! Электричества, естественно, нет, комнаты обесточены. Картины, конечно, пострадали, но восстановлению подлежат.

— Кто, по-вашему, несет ответственность за постигшую вас напасть?
— Знаете, это ведь не в первый раз вся история происходит. Все началось еще в 2006 году, почти сразу, как въехали: в офисе над нами сломался титан, и нам залило кухню. Затем, раз в полгода, нас заливало из фановой трубы. Потом — точно так же, зимой, — в 122-й квартире прорвало батарею — это было два года назад, и что интересно — 28 февраля! Там довольно странная коммуналка — люди ничего не делают, ждут, похоже, пока их расселят. Тогда Антон Губанков, являвшийся на тот момент председателем комитета по культуре, со страниц газет обещал нам помочь, но так ничего и не предпринял. Ремонт мы делали своими руками и за свой счет. В этот раз, незадолго до ЧП, шел разговор о замене стояков. Но, видимо, их так и не поменяли: тепла не было несколько недель. Видимо, вода замерзла в них, а затем, в результате оттепели, «порвала» под давлением батарею. Вообще в этом доме с коммуникациями все странно, и на вопрос «кто виноват?» я точно ответить не могу.

— Вы наверняка слышали про потоп в арт-центре «Терем-квартета», теперь залило вас… Как думаете, что тот же комитет по культуре мог бы сделать для людей творческих в коммунальном смысле?
— Вот пример: Губанков пообещал — и где она, помощь? У нас, конечно, обещанного три года ждут, но в нашем случае два уже точно прошло! Я ничего не просил, и за язык его никто не тянул. А мы между тем ежегодно участвуем в «Ночи музеев», что означает посещаемость в тысячу человек! И по идее комитет по культуре должен быть заинтересован, чтобы у всех, кто для искусства старается, все нормально функционировало. Я не знаю, помогают ли они музыкантам и художникам, но театрам разным помогают. А мы-то чем хуже?
Звоню в квартиру №122: хочется посмотреть, что же там такого ужасного. Открывает парнишка, без особых объяснений ведет меня к «кладовке». В огромном коридоре темно и пахнет плесенью. Передо мной — разбухшая от влаги дверь, которая с трудом поддается нашему напору: ее безысходно перекосило. За ней кроются груды мусора на вздувшемся полу, штукатурки на потолке нет и в помине, голая, расслоившаяся и  почерневшая дранка свисает с него безобразными прядями. Под окном лежит отсоединенная батарея — «виновница торжества». В ее корпусе — дыра, в которую при желании я мог бы засунуть кулак.

 

— Я хочу сказать, что этот Шагин не последний раз заливается, — говорит Вячеслав Бабин, один из жильцов коммунальной квартиры. — И польется где-нибудь в другом месте! И я даже покажу где!
Мы проходим в санузел, который в общем-то особо не отличается от «кладовки». Под окном — обильно покрытая ржавчиной, словно куриное филе панировкой, красуется батарея, явно «сестричка» той, что затопила митьков.
— Этому дому нынче исполняется сто лет, он 1912 года постройки и ни разу не был на капремонте, — продолжает свой рассказ Вячеслав Юрьевич. — И вот эта батарея будет следующей. А вода мерзнет в коммуникациях, находящихся в откосе мансарды, он ведь не отапливается. И мы — ближе всех к ней, у нас все и рвет в клочья! Я здесь живу уже тридцать лет и дом этот знаю наизусть.

— Но вы могли бы подать заявку коммунальщикам…
— Даже если мы напишем, никто не придет! Они поменяли батареи в подъезде, а до квартир «не дошли». В доме у нас семь этажей и много пожилых людей и семей с маленькими детьми. А лифт уже год не работает. Говорят, что у него гарантия кончилась, и его признали аварийным. Но он функционировал, его просто отрубили, чтобы — если что — не нести ответственности.

 

Анализируя ситуацию, невольно ловлю себя на мысли: это что, традиция у нас в городе такая — если и помогать
людям искусства, то подбрасывать какие-то обглоданные кости, как этот безнадежно обветшалый дом? А про тягу к пустым обещаниям вообще не хочется говорить, противно. Людей же, застрявших в коммуналке, бесконечно жаль, и я придерживаюсь мнения, что это — тема для отдельной проверки.