«Это голова, голова воспламеняющаяся!»

В Агатовых комнатах разгадали секрет позолоты Камерона

«Вечерний Петербург» весной рассказывал о том, как идет реставрация Агатовых комнат в павильоне Холодные бани в Царском Селе. За эти месяцы реставраторы еще на несколько значительных шагов продвинулись вперед, чтобы максимально сохранить «греко-римскую рапсодию», личную мечту и личный заказ Екатерины II, первую крупную работу в России англичанина Чарлза Камерона, и вместе с тем бережно воссоздать утраты.
В cвое время Камерон, о котором Екатерина писала: «Это голова, голова воспламеняющаяся», воплотил здесь в 25 тоннах уральского камня (а именно столько яшмы пошло на отделку павильона), в живописи, резьбе все, чем в юности восхищался сам, участвуя в раскопках древнеримских терм. В Холодных банях в нижнем этаже помещались оловянный бассейн, «жаркая баня» и «отдыхательная комната».
Второй же этаж — Агатовые комнаты — был совершенно в духе времени, именно тогда в России увлекались минералогией, императрица отправляла на Урал экспедиции виднейших ученых. В Агатовых комнатах ныне работают реставраторы пятнадцати направлений — от резьбы и позолоты до живописи, паркетов, мраморов — натурального и искусственного, камня — яшмы уральской, которую в XVIII столетии называли «мясным агатом», — отсюда и название комнат. Агатовые комнаты — единственный в мире павильон, в отделке которого столь обширно использованы полудрагоценные камни.

Красавиц отмоют парогенератором
Перед тем как пойти в Агатовые комнаты, мне предложили взглянуть, что происходит в Царскосельских янтарных мастерских — именно они выполняют все работы по реставрации уникального создания Чарлза Камерона. Андрей Новиков — куратор реставрационных работ в Агатовых комнатах — сегодня мой провожатый, он расскажет, что сейчас делают мастера.

Сразу видим сюжет: высокая белокурая девушка в компании мраморных дев из Большого зала, скульптуры чуть выше ее самой. Алина Старовойтова, так ее зовут, с помощью парогенератора очищает мраморных красавиц: «К сожалению, они за время пребывания в интерьере очень запачкались — в них въелись пыль и грязь, их трогали руками, в тех местах, где были вмонтированы торшеры, проявилась ржавчина, двадцать лет назад их реставрировали, но, увы, не всегда качественно — где-то фрагменты были долеплены и посажены на гипс, теперь это разрушается».

Алина — реставратор, выпускница факультета искусств СПбГУ — о своей работе говорит так: «Очень приятно общаться с вечностью и чувствовать свою сопричастность».

Мы идем дальше, Андрей показывает куски яшмы-сырца под столом в коридоре мастерских: «Вот этот камень пилится на пластины, полируется и подбирается по цвету и фактуре, может, из этих камней только один используют». На столе — двери из Агатовых комнат, с одной стороны — покрыты камнем, с другой — деревом, старый лак предстоит снять, дерево подновить, швы проклеить и снова все покрыть лаком. А вот Андрей Новиков показывает бронзовые позолоченные обрамления для камня. Позолоту XVIII века просто расчистили, отмыли от грязи — и она засияла. Новиков объясняет, в чем тут секрет: в те времена применяли так называемое ртутное золочение, очень вредное для здоровья мастеров (золото растворяли в ртути, а потом при высокой температуре ртуть испаряли, а золото прочно оседало на бронзе). Мастера же, создававшие вечную позолоту, дышали вредными ртутными парами… «Сейчас, конечно, другие способы золочения, — говорит Андрей Новиков, — гальваническое или сусальное, условия труда не такие вредные».

Новиков показывает кусочки гладкого дерева с рисунком — это фрагменты паркета из недостроенного дворца умершего фаворита Екатерины Ланского. «Дерево лимонное, пропитано медным купоросом, чтобы цвет был такой голубоватый, а рисунки паркета были сделаны Фельтеном, — Андрей Евгеньевич продолжает рассказ. — Екатерина велела использовать для Агатовых комнат двери и паркеты дома умершего фаворита, чтобы не пропадало добро». Маленькие кусочки дерева, которым больше двух веков, лежат на столе рядом с компьютером, тут же рассказы о фаворитах и архитекторах, как будто эти люди — хорошие знакомые. Жизнь Царскосельских Янтарных мастерских — постоянное соприкосновение, как сказала реставратор Алина, «с вечностью».

Кремлевские камины — копии царскосельских
Мы идем через площадь перед Екатерининским дворцом, через дворец в парк к Холодным баням. Здесь нас встречает старший научный сотрудник ГМЗ «Царское Село» Ирина Степаненко, которая знает о Чарлзе Камероне все или почти все. И мы поднимаемся по лестнице на второй этаж Холодных бань, в Агатовые комнаты.
Каждый раз удивляешься красоте и легкости, воздушности лестницы-ракушки, которую Екатерина велела делать «из дикого камня». Ее и изготовили «из мелкого гранитного дикого камня, серого цвету, называемого пудосарского», а поручень — «из самолутчего виргинского красного дерева».

Первое маленькое помещение слева на втором этаже — Библиотека, когда-то полная античных книг. Екатерина летом погружалась в античность — читала, отдыхала, цитировала античных авторов в переписке, делала пометки. «Хотим хотя бы воссоздать корешки, у нас есть только списки книг, часть библиотеки находится в Царскосельском лицее, а другая часть — в одном из музеев Екатеринбурга, куда книги попали после войны», — рассказывает Ирина Григорьевна. Она отмечает, что даже поработать с этими книгами оказалось весьма проблематично, не говоря уже о том, чтобы попросить прислать с Урала назад.

Идем дальше. В Агатовом кабинете потолок задрапирован плотно. Под драпировкой — отреставрированная позолота, и ее защищают, ведь идет работа по реставрации стен и пола. В полу нашли кувшины, которые были вмонтированы туда для заполнения пространства.

Белый зал, где потом снова займут свое место мраморные девы, которых очищает от грязи Алина, сейчас весь в лесах. Поднимаемся на первый уровень. Там мне рассказывают о чудесных каминах, на которые я смотрю с необычного ракурса — сверху вниз: один с воссозданным сюжетом из терм Тита, с порфировыми вставками муз и божеств, второй — из красного мрамора. Пока еще не ясно, будут ли воссоздаваться алебастровые фигурки, но сохранились фотографии, есть описания. Да в конце-то концов — в Кремле скопировали эти камины без утрат! Неужели здесь не восстановят утраченные фрагменты? Вопрос пока открыт.

Расстрелянная живопись
Мы поднимаемся еще выше — прямо под сводчатый потолок Белого зала. Тут жарко. Реставраторы-позолотчики работают стоя, задрав головы, под ярким направленным светом. «Мы производим консервацию сохранившейся исторической позолоты и снимаем поверхностные загрязнения, которые накопились за 150 последних лет, — рассказывает руководитель реставраторов-позолотчиков Наталья Фомичева. — Вот видите, тут не хватает лепки — это стреляли немцы, мы нашли в Агатовых комнатах следы пуль и сами пули в расстрелянной живописи, в штукатурке. В 1958 году эти следы войны были закрыты картоном с условными рисунками. Мы картоны сняли — а тут все прострелено».

Наталья Михайловна рассказывает об игре позолоты. Здесь, в Большом зале, позолота двух цветов — зеленая, которая получается при добавлении в сплав серебра, и желтая. Если добавить меди, то позолота будет красноватой. Это делали для того, чтобы придать фактурность лепке и выделить панно, живописные или лепные, с помощью тонкой игры цвета. В Агатовом кабинете, когда реставраторы смыли грязь, увидели, что позолота трех оттенков — белая, желтая и зеленая, в Яшмовом кабинете и в Овальном — два цвета позолоты. Наталья Михайловна подчеркнула, что в Екатерининском дворце так позолоту играть не заставляли, там использовали другой прием — игру матовых и полированных поверхностей. Ирина Григорьевна тут же услышала и откликнулась: «Так вы же открытие сделали, это надо обязательно описать!»

Наталья Фомичева за 43 года работы воспитала не меньше полутора сотен учеников. Она трижды, начиная с 1969 года, работала в Кремле, в том числе и в апартаментах президента России. Когда-то директор Лувра предлагал ей уехать из России и работать в его музее. Она тогда отказалась. А сейчас тревожится за судьбу российской реставрации: «Нет аттестационной комиссии, реставрация не выделена в отдельную отрасль и относится к строительству, а проводимые конкурсы позволяют выигрывать тем, у кого основное условие — дешевле и в короткие сроки, а про качество — ни слова. Объединение «Реставратор» распалось на 500 фирм, как можно проконтролировать 500 организаций? А в реставрации должно быть единство технологий».

Реставратор-позолотчица Наталья Фомичева считает, что государство должно регулировать работу отрасли в целом, повысить расценки, неизменные аж с 1984 года, чтобы не допускать халтуры и искажения памятников. Наталья Михайловна — единственный в городе методист по реставрации позолоты, шесть лет назад написала книгу «Судьба реставратора», но нет средств издать.

Галина Артеменко

В Мой Мир

Опубликовать