Фотографии правдивее живописи
Историк костюма Ольга Хорошилова рассказала «ВП» о своей коллекции старинной русской фотографии, в которой есть настоящие раритеты, например, уникальный снимок барона Геккерна — недруга Пушкина или портрет Чайковского с ватным тампоном в ухе
А еще — о новой книге «Костюм и мода Российской империи. Эпоха Александра II и Александра III», о влиянии политики и войны на моду и о том, почему отсутствие петербургского стиля в одежде — это хорошо.
Как хитрый фотограф воспользовался рассеянностью гения
— Ольга, коллекции бывают фамильные, бывают личные, собираемые в течение всей жизни, а бывают инвестиционные. К какому типу можно отнести вашу коллекцию старинной русской фотографии?
— Я бы сказала, что это коллекция вспомогательная. Дело в том, что я собираю старинные русские фотографии для того, чтобы их публиковать. Ведь нынче услуги архивов стоят дорого, к тому же их снимки уже всем набили оскомину, везде они мелькают. А здесь — и фото редкие, и публиковать можно сколько угодно. К тому же фотографии — это уникальная информация, масса фактов обо всем: что носили, как носили, что было в моде, какие ателье пользовались спросом, как выглядели известные люди. У меня в коллекции, к примеру, есть очень редкий снимок барона Геккерна, того самого, злостного недруга Пушкина. До сих пор были известны только его графические портреты. Мне повезло — во Франции нашла его прижизненное фото 1860-х годов. Оно уже опубликовано в моей книге «Костюм и мода Российской империи».
Лев Николаевич Толстой с внучкой Танечкой Сухотиной. Фотография Владимира Черткова. 1909 год. Ясная Поляна.
— Насколько ваша коллекция велика?
— В коллекции более 2,5 тысячи снимков. Это портретные фотографии, а также жанровые сценки. Самый ранний снимок — замечательный киевский дагеротип 1855 года, на котором запечатлен офицер государственного подвижного ополчения, участник Крымской войны. Есть и фотографии современные — в основном русских эмигрантов. Много любопытных снимков. Есть, к примеру, редчайшее фото Петра Ильича Чайковского с ватным тампоном в ухе. Оно не попало в тираж как раз из-за этой ваты — когда композитор пришел в ателье, он просто забыл ее вытащить, а хитрый фотограф Анаклет Пазетти воспользовался рассеянностью гения, навел объектив фотокамеры и нажал затвор. Есть две фотографии офицеров лейб-гвардии Кавалергардского полка, которые были найдены во время ремонта одной петербургской квартиры. Эти два огромных снимка были вмурованы в стену бывшей владелицей, княгиней Прасковьей Кропоткиной, когда она покидала Петроград в 1918 году. Есть и просто волшебные снимки — к примеру, 29 фотопортретов Льва Толстого, сделанные его секретарем Владимиром Чертковым в 1908 — 1910 годах. Они принадлежали Михаилу Сухотину, дальнему родственнику писателя. Михаил Сухотин, насколько я знаю, помимо графа Игнатьева единственный офицер Кавалергардского полка, который остался в советской России. Его хорошо знал мой дед Лев Николаевич Пунин.
Петр Ильич Чайковский с ватным тампоном в ухе. 1890 г.
Лица были прекрасные, но были и уродливые
— Что можно сказать, глядя на лица людей, запечатленных на старинных фотографиях, если сравнить их с лицами современников? Унаследовали ли мы что-то от наших предков или изменились до неузнаваемости? Что мы приобрели, а что утратили?
— Вопрос сложный. Знаете, многие, особенно сейчас, любят вздыхать, качать головами и говорить: «Ах, какие были прекрасные лица! Ах, какую Россию мы потеряли». Лица прекрасные были, но были и уродливые. Просто эти любители вздыхать о потерянном не учитывают, что портреты дорогим художникам заказывали лишь избранные семейства. И у дорогих фотографов снимались отнюдь не все. Мы судим о «тех людях» только по чудом сохранившимся немногочисленным артефактам — отлично отретушированным, подправленным. И они кажутся нам прекрасными. Но были рабочие, купцы, крестьяне, городской люд — миллионы людей с обыкновенными лицами. И они не фотографировались в модных ателье и не заказывали портреты Репину и Серову. И они исчезли. Остались красивые. Но знаете, в общем, это совсем неплохо. Просто не нужно вздыхать о потерянном. Нужно уметь не терять.
— Ваша новая книга посвящена костюму и моде эпохи Александра II и Александра III. Почему вас заинтересовал именно этот период?
— На самом деле эта книга — вторая часть. Первая часть вышла в 2013 году и была посвящена эпохе Николая II. Эти две книги раскрывают тему русской моды эпохи фотографии — то есть посвящены второй половине XIX и началу XX века (включая Первую мировую войну). И поэтому в обеих книгах доминируют снимки. Они все-таки правдивее живописных портретов и четко показывают не только тенденции моды, но и недостатки костюмов. Не скрою, что, работая над этими книгами, я хотела опубликовать лучшие снимки коллекции. И это удалось. Помимо этих двух томов около 310 фотографий эпохи Первой мировой войны были опубликованы в моей книге «Всадники особого назначения», вышедшей в 2013 году. Она посвящена отряду атамана Леонида Пунина, известного партизана, который доводится мне двоюродным дедом. А та часть фотографической коллекции, которая связана с модой 1920-х годов, войдет в мою новую книгу «Молодые и красивые. Мода 1920-х годов», она выйдет в этом году в московском издательстве. Это будет красивый альбом, очень живой — и фотографии в нем изумительные. Будут, кстати, и неизвестные снимки русских эмигрантов — Феликса и Ирины Юсуповых, великого князя Александра Михайловича, великой княжны Марии Павловны...
Обложка книги Ольги Хорошиловой «Костюм и мода Российской империи. Эпоха Александра II и Александра III» («Этерна», 2015)
Поднять градус патриотизма
— Можно ли говорить о существовании русской моды в XIX веке? Или это были все же лишь перепевы французской?
— Конечно же можно. Она существовала. Были русские портные, были русские купцы, которые торговали текстилем и платьем, в том числе готовым. Так что модой занимались не только иностранцы. Но, конечно, если честно, у иностранцев мода получалось лучше. Достаточно заглянуть в русские журналы — там и тут пишут примерно такое: «Русские портнихи хороши, но иностранки лучше».
— Известно, что со времен Николая Первого при дворе пытались внедрить русский стиль. Во времена Александра Третьего, а затем последнего императора русский стиль (неорусский) достиг расцвета. С чем это связано — нужно было поднять в обществе градус патриотизма?
— Совершенно верно. И градус патриотизма рос, к примеру, тогда, когда Россия воевала. А делала она это почти без передышки. К примеру, в период Крымской войны стали очень популярны костюмы в крестьянском стиле, вышиванки, малоросские наряды. То же произошло и позже — во время русско-турецкой войны. Вошли в моду так называемые «русские» платья — с вышивками, пестрыми бейками, в общем, такие светские версии карпатских нарядов. На популярность русского стиля влияли и политические деятели — в особенности славянофилы. Поэтому в 1860-е годы, когда они активизировались, многие начали «баловаться» русским народным костюмом. И конечно, в эпоху правления Александра III русский стиль получил официальный статус и определил даже крой военного обмундирования.
Офицеры и нижние чины отряда имени атамана Пунина. В центре — начальник отряда, Александр Пунин, брат погибшего атамана. Март 1917 года.
Черный галстук в белый горошек, или Как правители влияют на моду
— Отражаются ли политические тенденции в костюме и моде сегодня? Например, на Украине это так — знаменитая прическа Тимошенко, нынешние «вышиванки». А в других странах — в России, Европе, США было ли нечто подобное?
— Правители и война всегда влияли на русскую моду. Я как раз сейчас работаю над книгой, которая будет посвящена войне и моде в России. Императоры, а потом и советские лидеры влияли на костюмы и моду даже своей внешностью. К примеру, модники подвивали аккуратные усы в стиле Николая I, отращивали бакенбарды, как у Александра II. Бороды лопатами заставил всех, даже гвардейских офицеров, носить Александр III. Доходило до смешного. У Александра II был любимый пес, сеттер Милорд. И многие приближенные императора поспешили обзавестись такими же — у меня есть фото министра внутренних дел Петра Валуева. Так вот он тоже позирует с английским сеттером. Современные российские политики от царей не отстают. К примеру, еще в начале 2000-х Путин стал часто носить черный галстук с таким, знаете, ленинским белым горошком. И что тут началось. Один мой знакомый байер рассказывал, что к ним в магазин начали часто обращаться господа из ЗакСа с одним и тем же вопросом — а нет ли черных галстуков в белый горошек. Так Путин возродил стиль Ильича. Ну и потом все эти георгиевские ленты, футболки «Вежливость города берет» и «Путин-супермен». Это самый, на мой взгляд, лучший показатель того, что влияет на стиль современной России. И, как ни парадоксально, влияет на него все то же, что и 150 лет назад, — война и правители.
— Что вы думаете о стиле представителей политической элиты? Кто из лидеров, на ваш взгляд, может считаться образцом элегантности (экстравагантности, дурного вкуса).
— Российские политики не должны быть элегантными. Им нельзя быть одетыми с иголочки. Во-первых, это вызывает приступы острой необоримой русской зависти. И во-вторых, большинство граждан России элегантность не могут себе позволить, и многие ее просто не понимают. А костюм политика — это язык, на котором он общается с электоратом. И язык этот должен быть понятен и не вызывать негативных эмоций. Поэтому основная масса наших политиков, а также президент, одеваются сдержанно. И если даже они заказывают костюмы bespoke, точно по мерке и очень дорого, его высокая цена никогда не будет видна. Некоторые и вообще обходятся без галстуков и пиджаков.
Как отличить на улице москвича от петербуржца?
— Наконец, ваше мнение о том, как выглядят петербуржцы сегодня, существует ли особый петербургский стиль — в манере одеваться, в поведении?
— Знаете, есть такая бородатая шутка: «Как отличить на улице москвича от петербуржца? Петербуржец в солнечную погоду всегда берет с собой зонт». Вот и все отличие. А если серьезно, то нет сейчас петербургского стиля. К счастью, нет. Я абсолютно уверена в том, что если у города сейчас существует некий хорошо читаемый костюмный стиль, то этот город изолирован от внешнего мира, не является частью глобального пространства. Так что пока в Петербурге все в порядке — узнаваемого стиля нет, молодежь носит все то же, что в Париже или Нью-Йорке. Рудименты петербургского стиля ощутимы лишь в авторской моде. И возможно, как раз потому, что петербургская авторская мода не является частью глобального fashion-мира.
