Где же зарыта собака?

В Российском институте истории искусств сменился директор

Дальнейшая судьба Российского института истории искусств, который весь позапрошлый год был на пике всеобщего внимания (из-за 15 месяцев правления директора Ольги Кох), кажется, вновь должна вызвать опасения. Год назад директором института назначили Елену Третьякову (впервые в истории РИИИ это произошло по итогам конкурса), чему радовалась вся культурная общественность, воспринимая это пусть как маленькую, но все же победу над явно запланированным разгромом гуманитарной науки. Казалось бы, о «кровавом режиме» г-жи Кох можно забыть как о страшном сне, а институт и дальше будет работать под началом Третьяковой, авторитетного специалиста по оперному театру, проработавшей в РИИИ более 30 лет. Но на днях стало известно, что Министерство культуры не продлило с ней годичный контракт, заключив подобный контракт с Александром Казиным (с той разницей, что он не проходил конкурс, а также является исполняющим обязанности).

С одной стороны, Минкульт вправе не продлить контракт с одним руководителем и поставить на его место другого. А потом, если министерская ставленница г-жа Кох была институту человеком чужим и по духу и по существу (к миру искусства она не имела отношения), то г-н Казин человек совсем не чужой. Он работает в РИИИ с 1976 года и более 20 лет заведовал сектором кино и телевидения. Но ситуация вызывает много вопросов.

Почему все-таки не продлен контракт? Институт, обескровленный и измученный бесконечными конфликтами и судами при Кох, при Третьяковой обрел наконец нормальный рабочий ритм. Министерство не высказало каких-либо претензий к ее деятельности, как не было недовольства и со стороны сотрудников.

— Для института стало большой неожиданностью, что контракт с Еленой Всеволодовной не продлен, — отметила Юлия Галанина, старший научный сотрудник сектора источниковедения. — Я много лет работаю с ней и могу сказать, что это прекрасный, дипломатичный руководитель, умеющий сглаживать конфликты, чего нельзя было сказать про предыдущее руководство института. Елена Третьякова много занимается молодежью — мы знаем ее студентов и аспирантов, — и это в каком-то смысле сказывается на ней самой, на ее ощущении современного ритма жизни. При Ольге Кох мы все были крайне измучены конфликтами и битвами, а Третьяковой удалось внести в институт мир, наладить режим работы. Мы получили возможность заниматься наконец своей профессией.

— Сотрудники института не видят оснований для непродления контракта с Третьяковой, — заметил «ВП» Виктор Лапин, доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник сектора фольклора (в институте с 1970 года). — Чем руководствовалось министерство, для всех остается загадкой. При Елене Всеволодовне наш институт нормально работал: проходили конференции и круглые столы, выпускались издания. Мы наконец пришли в себя после лихорадки, которая была при Ольге Кох, и то, что директора снова сменили, — как гром среди ясного неба. Ведь коллективу либо дают возможность спокойно работать и планировать свою деятельность, либо беспокоят постоянными сменами начальства, лишая более-менее определенных перспектив.

Другой вопрос касается собственно Александра Казина, доктора философских наук, культуролога, публициста. Как только стало известно о его назначении, многие стали иронически постить в «Фейсбуке» цитаты из его публицистических статей в духе ура-патриотизма, религиозного дидактизма, «православия — самодержавия — народности» (на православном интернет-ресурсе «Русская народная линия» этих статей около 200). Оставив иронию в стороне, отметим некоторые основания для беспокойства. Судя по текстам Казина, он, например, отдает предпочтение религиозному искусству, тому, что находится «перед лицом Бога». При этом искусство модернизма (а постмодерна тем более) Александр Леонидович явно понимает как явление регрессивное. «Есть искусство от Бога, — пишет Казин, — есть искусство от человека, и есть искусство от сатаны. Вот тут и зарыта собака. Как все на свете, искусство (талант, гений) может служить разным господам. Классика — Творцу, модерн — автору, постмодерн — черной дыре». И еще цитата: «Пока существует русская классика, не убьет сатана искусство. Однако помучает нас изрядно, как он сделал в свое время с Врубелем и Блоком». Без комментариев.

Но дело даже и не в мировоззрении и взглядах нового директора на искусство (ведь это, в конце концов, его личное право). Главное, чтобы не было авторитарного навязывания этих взглядов, и каждый из ученых мог работать в соответствии со своими научными интересами. Чтобы религиозное искусство не было поставлено во главу угла, а Малевич — Мейерхольд — Эйзенштейн и прочие авангардисты не оказались в стенах РИИИ персонами нон грата. Все-таки позиции, которые Казин отстаивает в своих сочинениях, не должны распространяться на политику института. Дело в другом: сам факт назначения Казина создает сильное ощущение временности событий. В ноябре Александру Леонидовичу исполняется 70 лет. Значит, Минкульт вряд ли связывает с и. о. директора дальние перспективы.

Зачем же понадобилась эта рокировка? Надо ли видеть в этом продолжение той странной игры с институтом, которая велась после увольнения директора Татьяны Клявиной и назначения Ольги Кох? Тогда предположения о том, зачем понадобилось вмешиваться в работу РИИИ, высказывались самые разные: от слияния института под видом пресловутой оптимизации до захвата драгоценного здания на Исаакиевской площади.

Возможно, назначение Казина — часть «жестоких игр», а возможно, в этой рокировке нет злой логики. Но если вспомнить, какой кровью далось ученым увольнение Кох и обретение почвы под ногами, институтские новости радости не вызывают.