Герой не нашего времени
Умер русский актер Игорь Борисович Дмитриев
Его прапрабабушкой была Анна Павловна Шерер, в чьем салоне начинается действие романа «Война и мир». Его дед был кавалеристом императорской армии — пятилетнего внука он не раз водил на кладбище царских лошадей и собак. По признанию самого артиста, большие каменные плиты на земле — одно из самых ярких воспоминаний его детства. Именно дед впервые посадил его на лошадь в те же пять лет и велел крепко держаться за гриву, чтобы не упасть. Из восьми комнат большой дедовой квартиры на Петроградской в советские времена у семьи Дмитриевых осталось четыре, но и туда молочница-финка продолжала носить качественные масло и молоко, а дед-кавалерист так и ходил до конца дней в барских бобровой шубе и шапке, а во дворе здоровался за руку со старательным дворником-татарином и останавливался поговорить с ним о житейских делах. Мама Дмитриева служила балериной в частной труппе — рисовать в ее отсутствие гримом усы и баки было одним из любимых развлечений детства. Другим — устраивать кукольные спектакли, на которые по звонку Игорева будильника собиралась вся дружная коммуналка. Все антикварные предметы мебели — столы, диваны, трюмо, среди которых Игорь Борисович жил до последнего дня, — вещи фамильные: бабушка отказалась уезжать из блокадного Ленинграда и сберегла практически все, вплоть до книг. Свое детство актер Игорь Дмитриев называл не иначе как «университетами духа», о них он мог говорить часами...
Мне очень повезло. Миллионы знают уникального актера Игоря Дмитриева — лучшего артиста на роли благородных особ: комических (как князь Веллергейм в «Сильве») и трагических (как князь Нехлюдов в «Воскресении»), царственных (как великие князья в «Прощании с Петербургом» и «Поэме о крыльях») и вельможных (как Клеант в «Тартюфе», Монфлери в «Сирано де Бержераке» и Федерико в «Собаке на сене»), офицеров (как князь Витгенштейн в «Ференце Листе» и барон Фредерикс в фильме «Романовы. Венценосная семья») и штатских (как Василий Качалов в «Николае Баумане» и Бонч-Бруевич в «Доверии»), злодеев (как Листницкий в «Тихом Доне») и добряков (как полковник Джеральдин в «Приключениях принца Флоризеля»). Но мне довелось еще и выслушать множество его захватывающих рассказов — увидеть его жизнь как серию совершенно театральных ситуаций, разыгранных Дмитриевым не на сцене, а в реальности.
Интервью он давал не иначе как в своей квартире за чаем из тонкого фарфора, причем я успевала выпить пять чашек, а он не выпивал и одной — увлекался рассказом, вживался в роль себя — студента, себя — юного артиста Театра им. Комиссаржевской, себя — деда двух славных, очень не похожих друг на друга двойняшек Поли и Доры, живущих за океаном.
Приносил фотографии, ставил видеокассеты, вспоминал, а может, и придумывал новые истории. Каждая из них — глава авантюрного романа, который условно можно было бы назвать «Приключения человека из другого мира»...
К своей цели — сначала стать настоящим профессионалом в актерском деле, а потом прорваться к зрителю — он шел уверенной офицерской походкой.
Даже если ему приходилось порой играть в Остапа Бендера, его положение было куда выгоднее, чем у «сына лейтенанта Шмидта», — он был настоящим внуком царского кавалериста, и как минимум внешность, выправка и внутреннее благородство были подлинными. В школе Игорь учился без блеска, особенно по математике, а после девятого класса из эвакуации в Перми сбежал в Москву поступать в Школу-студию МХАТ — сдал творческие экзамены, а дальше понадобился аттестат. И вот что он придумал: отправился в авиационный институт, где только что случился пожар, и потребовал обратно свои будто бы сданные туда документы. Когда же их не нашли, изобразил такое отчаяние, что в тамошней канцелярии ему тут же выписали справку, да еще и с извинениями.
Дмитриев учился во МХАТе в те времена, когда на его сцене играли Анатолий Кторов, Павел Массальский и Василий Качалов, а в качестве гостей приезжали Святослав Рихтер и Анна Ахматова. Оказавшись в Театре им. Комиссаржевской, он предпочел круг знакомств, где «университеты духа» естественным образом продолжились. В гостиной ведущего артиста театра Владимира Честнокова регулярно собирались художники Натан Альтман и Александр Тышлер, актеры Вера Марецкая, Борис Завадский, Юрий Толубеев, а юный Дмитриев сидел на краешке дивана красного дерева и слушал, как они разговаривают, читают стихи...
Еще учась во МХАТе, Дмитриев спросил одного из великих мхатовских стариков Ивана Михайловича Москвина: «Какое главное качество актер должен сохранять всю жизнь?» И тот ответил: «Самое главное в актере — это до конца дней оставаться шалопаем». Шалопайство высокой пробы — иначе и не назвать эпизод, который разыграл Дмитриев, впервые в своей жизни явившись пред очи великого режиссера прошлого века Сергея Герасимова. Никому не известный молодой актер надеялся получить роль белого офицера Листницкого. Надел мундир и блестящие высокие сапоги — выглядел он так, будто во всем этом родился, но этого актеру показалось мало, и он захватил в костюмерном цехе два пенсне. Войдя в комнату, он галантно поцеловал руку роскошной актрисе Тамаре Макаровой, супруге режиссера, и предвосхитил вопросы Герасимова собственным небрежным: «Сергей Аполлинариевич, как вы думаете, какое пенсне больше подойдет — овальное или прямоугольное?» Так Герасимов больше никого на роль Листницкого и не пробовал. Но вот ведь что важно: получив роль, Дмитриев с ходу принялся оттачивать форму — ежедневно ездил на лошади, а еще носил на плечах пластиковые стаканы, наполненные водой. Это упражнение до революции проделывали учащиеся пажеских корпусов, добиваясь идеальной выправки.
Дмитриев успокоился только тогда, когда и капля воды из стаканов не проливалась…
Поначалу казалось, артист обречен играть аристократов-подлецов в кино (время было такое, что иных аристократов на большом экране не показывали) и героев-любовников в театре. Но Дмитриев придумал нечто лучшее — убедил режиссеров, что кроме маски изумительного красавца ему очень идут смешные, нелепые, яркие театральные маски комедийных героев — и принялся играть одного за другим на сцене и в кино. Но всякий раз, когда требовалась выправка и порода, Дмитриев был незаменим. Пожалуй, в профессиональной жизни он пережил одну настоящую драму — отлучение от театра. Режиссер Рубен Агамирзян не смог простить Дмитриеву опоздания к началу сезона — актер тогда не успевал вернуться из-за границы, а отказаться от поездки в Италию и Францию было выше его сил. Возвратившись, Дмитриев обнаружил на доске объявлений приказ об увольнении. Извиняться, как того ждали, не стал. Ушел. Но кино театра не заменило…
Барствовать ему шло. Тем более что великодушие и щедрость он применял гораздо чаще, чем жесткость и ярость. Впрочем, и на последние он не скупился, когда сталкивался с недопустимым, по его представлениям, разгильдяйством.
Актриса Эра Зиганшина, партнерша Дмитриева по спектаклю «Милый лжец» (Дмитриев вернулся в театр только в 90-х), рассказывала, как несладко приходилось всему персоналу провинциальных гостиниц, если Дмитриев вдруг обнаруживал, что у партнерши номер хуже, чем у него.
Но мне-то, конечно, сам бог велел вспомнить про великодушие, с каким Дмитриев, на ходу отложив какие-то встречи, приехал в «Вечёрку» по первому же моему приглашению на день рождения — с порога объявил нашей вполне разгильдяйской компании, что комфортнее всего чувствует себя с молодежью, и дальше весь вечер царил за столом — рассказывал, шутил, блефовал…
Дмитриев отказался перебираться к сыну в Америку. «При моей неспособности к языкам, что я буду там делать? Сидеть на лавочке в парке и есть йогурт? Нет уж, пока для меня главным в жизни остается профессия».
В 80 лет у Игоря Борисовича случился инсульт, который лишил его возможности работать. После этого он прожил лишь год.
И только сейчас понятно, какое счастье, что он творил в век кино и так много снимался. Сегодня, когда аристократизм да и стиль вообще почти начисто ушли из кино и театра, трудно придумать себе лучшие университеты актерского мастерства, чем просмотр фильмов с участием Дмитриева, одного за одним, эпизод за эпизодом, из года в год…
«Вечерний Петербург» скорбит по великому артисту и выражает искренние соболезнования его родным и близким.
29 января в 11 часов в Театре Комедии им. Н. П. Акимова (Невский пр., 56) пройдет гражданская панихида, прощание жителей города с артистом начнется в 13 часов. Отпевание — в церкви Серафимовского кладбища в 16 часов 30 минут. Похороны состоятся на Серафимовском кладбище.
