Герои появляются лишь в мрачные эпохи

Вышла в свет книга петербургского писателя, доктора культурологии Александра Ласкина «Дом горит, часы идут»

А на следующей неделе писатель уже летит в Израиль по приглашению университета города Ариэль на торжественную церемонию, посвященную памяти героя его книги Николая Блинова. В его честь будет посажено дерево. Рядом установят доску, на которой будет рассказано о его подвиге.

Чем заслужил это русский интеллигент, живший на рубеже XIX — XX веков? Наверняка все смотрели фильм Стивена Спилберга «Список Шиндлера», герой которого спас во время Второй мировой войны сотни евреев. В какой-то мере Николай Блинов — русский Шиндлер. Он погиб в 1905 году, в возрасте 24 лет, во время одного из многочисленных прокатившихся тогда по Российской империи еврейских погромов. Погиб, защищая евреев. Нет, среди них не было ни его родственников, ни даже друзей. Просто это был особый характер. Блинов считал, что, если творится несправедливость, он не может оставаться в стороне.

Сейчас, в сложные времена, когда вопросы о том, как понять Другого — человека другой национальности, культуры, веры, — стоят очень остро, эта книга представляется особенно актуальной. Корреспондент «ВП» Зинаида Арсеньева встретилась с автором книги Александром Ласкиным, который рассказал о своем герое, спасенном им от забвения.

— Книга только что вышла, а вот уже — торжественная церемония. Как это может быть?
— Книге предшествовали публикации глав. Вскоре после выхода журнального варианта романа в «Неве» я получил письмо от израильского химика Эллы Зиниград. Она написала, что считает необходимым увековечить память Блинова. Элла предприняла много разных попыток, прежде чем за это взялся Ариэльский университет… Впрочем, и на Украине не забыли о Блинове… Тут все тоже началось с письма. В нем руководитель русского землячества Житомира Евгений Тимиряев выражал надежду на то, что имя Блинова вернется в его родной город. Сперва Тимиряев возобновил традицию посещения могилы Блинова в день его рождения и гибели. Затем к представителям русской общины присоединились представители еврейской… Как и в Израиле, тут были свои сложности, но все же Тимиряев и его единомышленники добились своего — 23 апреля, в день гибели Коли, на здании Житомирского университета установят мемориальную доску. Она займет место рядом с доской другому благородному житомирцу — писателю Короленко. Для меня очень важно, что все это произойдет при участии студентов. Согласитесь, что рядом с этой доской или этим деревом они должны ощущать себя немного иначе. Возможно, им будет проще понять и полюбить человека других взглядов — или другой крови…

Вот видите, какие бывают читатели! Если усилия автора умножаются на их усилия, то получается что-то вроде того, о чем мы сейчас говорим. Кстати, в апреле выйдет и второе — уже украинское — издание книги. В каком-то смысле все эти события есть настоящее завершение сюжета романа.

— Посадкой дерева и мемориальной доской эта история завершается. А как она начиналась? Как возник в вашей жизни этот человек?
— О Николае Блинове первой мне рассказала его внучка — покойная Зоя Борисовна Томашевская. В кабинете ее отца, пушкиниста Томашевского, на видном месте всегда висел портрет Блинова. Это был вроде как знак и предупреждение: людям, зараженным нетерпимостью, вход в этот дом запрещен.

После того как мне удалось познакомиться с архивом Блинова, я стал читать русские и еврейские газеты этого времени — оказалось, его гибель вызвала самую бурную реакцию современников. Уж не говоря о том, что в молитвах по жертвам погрома во всех синагогах первым называлось имя Коли… Вскоре возник еще один, очень важный для меня архив. Я знал о том, что в пятидесятые годы Блиновым заинтересовалась некая С. Н. Левицкая. И не просто заинтересовалась — она ездила в Житомир, встречалась с родственниками, записывала их воспоминания… Как найти ее следы? На сохранившемся письме Левицкой был обратный адрес — Иваново. Набрав это имя и фамилию в Интернете, я узнал о том, что женщина с такой фамилией и инициалами основала в Иванове эсперанто-движение. Я написал письмо — мне ответили, что ничего не знают, но спросят у старых эсперантистов. Вскоре мне ответил ученик Левицкой Евгений Таланов. Оказалось, именно у него хранятся ее бумаги… Историки и архивисты оценят мою удачу — через несколько месяцев после начала работы я уже представлял всю картину.

— Чем «зацепил» вас Блинов? Почему вы решили, что его судьба будет интересна современному читателю?
— Дело не только в том, что Блинов погиб именно так. Столь же важно, что на протяжении жизни он придерживался уже раритетных на сегодня принципов добра и справедливости. Этому молодому человеку (он прожил двадцать четыре года!) постоянно хотелось вмешаться, помочь, принять близко к сердцу. Неуспокоенность привела его не только к таким прекрасным поступкам, как поездка «на голод», но и к вступлению в боевую организацию партии эсеров… После того как Блинов покинул партию (как и почему — узнают читатели книги), он и решил противостоять погромам. Он понимал, что может погибнуть сам, и даже написал прощальное письмо матери. С этим письмом юноша не расставался — ведь никто не знает, когда это произойдет…

Впервые он встал на защиту евреев во время погрома третьего года, но остался жив. Когда же Колю убили в погроме пятого года, его тело вместе с другими жертвами отвезли в Еврейскую больницу. Там его нашла мать. В кармане его пиджака лежало письмо, в котором он объяснял, почему погиб. Главный аргумент заключался в том, что именно такой шаг делает его христианином.

— Что, на ваш взгляд, заставляет благополучного человека встать на сторону гонимых, попавших в переплет истории? Рисковать своим благополучием и в конце концов своей жизнью?
— Благополучие — это не все. Нечто куда более важное связано с ситуацией неблагополучия. Действительно, в тому времени Коля мог быть доволен собой — он был женат и у него подрастали двое детей, — но как замкнуться в своем мирке, когда творится такое? Впрочем, появление героев — тоже тревожный симптом. Герои появляются лишь в мрачные эпохи, когда уровень унижения и несправедливости особенно высок…

— Беседуя с вами, я все время думаю: как понять Другого? Ясно, что пожелание Маяковского «В мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем» — несбыточно. Но быть может, все-таки человечество придет к напророченному некогда Пушкиным: «Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»? Семья — все-таки не общежитие…
— Пусть это не покажется странным, но я — за общежитие. Конечно, не в советском варианте — со строгим комендантом, пропускной системой, выключением света в полдвенадцатого… Как ни посмотри, а семья предполагает иерархию — старшие, младшие, родители, дети… Сталин, безусловно, проговорился, когда назвал русский народ «старшим братом». Отсюда один шаг до гитлеровской идеи «господствующей нации» (или, по Сталину, «титульной»). Если вопрос стоит так, то возникает потребность в таких, как Блинов… Что говорить, его гибель заслуживает удивления и благодарности, но куда прекрасней была бы его жизнь, если бы люди вокруг умели не только враждовать и ненавидеть…

Из прощального письма студента Николая Блинова матери:
«Вместо веры в чудотворные иконы, в благочестивых попов, в их воззвания ко всеобщей любви я стал верить в людей, в то Божественное начало, которое двигает их на все хорошее и приближает е Царствию Небесному, то есть к такому общественному порядку, который создаст всеобщее счастье... Родная моя, отрешись на минуту, на одну только минуту, что я твой сын, стань выше этого и скажи, положа руку на свое чистое сердце: должен же человек бороться со всем, что он признает помехой к достижению лучшей жизни. Я знаю, что ты ответишь как человек, знаю, какую оговорку ты сделаешь. Но, дорогая, это несущественно —важен ответ, на котором мы сойдемся как люди, а не оговорка, на которой ты будешь настаивать как мать».