Гоша Куценко: Я часто бывал безработным

Востребованный актёр «убежал» от Голливуда, но попал в мюзикл

18 декабря на сцене ДК им. Ленсовета начинается показ мюзикла «Pola Negri» — о судьбе звезды немого кино. Это первый в мире спектакль, который зрители будут смотреть в специальных очках, так как часть декораций является 3D-проекцией. О мюзикле рассказал на встрече с поклонниками артист Гоша Куценко, играющий роль знаменитого режиссёра немого кино Эрнста Любича. 

Правда, разговор коснулся не только грядущей премьеры, но и творчества Гоши вообще. 

— Расскажите немного о мюзикле «Pola Negri». Может, вы знаете что-нибудь интересное о его создании?
— Конечно, это зрелище производит сильное впечатление. Режиссёр постановки Януш Юзефович применил в этом проекте свой дар новатора: он не просто балетмейстер, певец, режиссёр, он — созидатель. Он всегда раздвигал границы и шёл впереди всех, кто работал в его сфере. Я помню, как приезжал в Польшу на его детский спектакль «Питер Пен». Подобного архитектурного подхода к мизансцене и декорациям, какой был осуществлён в этой постановке, в России до сих пор нигде не увидишь. Уже тогда он использовал заранее отснятое изображение, которое проецировалось на задник, уже тогда в зрительный зал влетала огромная декорация корабля, разрезавшая носом экран. Сам Питер Пен появлялся на сцене прямо из стены (эффект достигался за счёт игры света и тени) — как настоящий волшебник. Януш — всегда на острие развития технологий. Он мне рассказал, как в первый раз обратил внимание на 3D. Тогда шёл кинофильм «Аватар», и он пришёл посмотреть. Оказавшись в зале, он подумал, что можно на фоне 3D-изображения разместить какие-то предметы и даже людей. Прибежав домой, он начал вырезать фигурки из картона и экспериментировать с домашним кинотеатром. Получается, он буквально изобрел этот приём! В обычном театре всё подчинено артисту на сцене: он играет, декламирует, как-то действует, а декорации всего лишь создают антураж. Януш же перенёс понятие спектакля в другую систему исчисления: актёр, конечно, оживляет всё происходящее, но воодушевление же самого актёра происходит от той композиции, в которой он находится. 

Поражает то, что зрителю не всегда понятно, реальный объект предстаёт перед ним или нет. Например, когда на пресс-показе на сцену лихо выскочили лошади, привезённые этим же днем, многие просто снимали очки, чтобы понять, живые они или это такой спецэффект. Также будет феерическая сцена с аэропланом, когда абсолютно непонятно, отснят он или же является декорацией. В очках всё кажется невероятно реалистичным, самолёт взлетает прямо на вас, и вы верите в это, отчего захватывает дух. На мой взгляд, это технологический прорыв — как телефонный разговор, во время которого собеседники могут видеть друг друга. 

 — Как складывалась ваша актёрская судьба, какие моменты в вашей карьере были решающими, поворотными?
— В девяностых годах мы все были в тупике. Я работал в рекламном агентстве, занимался размещением объявлений в одной газете. Помимо этого, расселял коммуналки. Когда я стал сниматься больше, меня начали узнавать, и это реально вредило бизнесу. Помню, мне клиент как-то сказал: «Подождите, вы же аферист!» Я спросил, почему он так решил. «Ну вы же были в фильме «Мама не горюй!», вы аферист, людей обманываете! Мы отказываемся от сделки!» И вот тогда я действительно встал перед выбором, что мне делать дальше, и решил уйти в профессию, о чем не жалею. Да, я часто бывал безработным, сидел и ничего не делал. Потом озвучивал много мультиков. Помню, был шикарный эпизод в моей карьере, связанный именно с этим! Я тогда работал над мультиком «За изгородью», который лет пять назад привозил к нам продюсировавший его Брюс Уиллис. После озвучки меня пригласили в Канн на премьеру этого мульта, и так получилось, что Уиллис лично поздравил меня с днём рождения. Вышло это забавно: я спал, и тут кто-то в девять утра постучал в дверь. Я выполз, ругаясь и крича что-то вроде «Уйдите, я сплю!», вышел чуть ли не голый, в полотенце, а там Брюс. Потом он как-то приехал в Москву, мы с ним прошлись по красной дорожке — и посыпались предложения. Судьба актерская — очень странная штука.

— Как у вас складывается работа с Голливудом?
— Меня не раз туда приглашали, но знаете, я никогда не был доволен своим английским, а если я к чему-то не очень хорошо готов, то замыкаюсь и комплексую. К ролям это имеет прямое отношение, я должен чувствовать, что я сделал всё, что мог, а там уже что будет — то будет, тогда на сцену можно уже выходить мужественно. Года три назад я снимался в американской картине, вышедшей у нас в прокат под названием «Фантом». Фильм про инопланетян, снимавшийся в Москве. Идея мне очень понравилась: инопланетяне на родных улицах, взорванная Тверская, что ж, думаю, питерцам очень понравится! Но случился на съёмках весьма унизительный для меня момент. Эпизод выглядел так: я слезаю с лошади и стою на пирсе, закинув «калашникова» на плечо и изображая созерцание огромных инопланетных энергетических столбов, бурящих землю. Меня снимают три камеры 3D, съёмочная группа — четыреста человек. В ответ на реплику актрисы «Что вам от нас нужно?» я должен был ответить репликой на английском языке: «У нас богатые залежи меди, никеля, они питаются нашей энергией». И я её выучил, я говорю по-английски! Я понимал, о чем я говорю! Но произнести «медь» на английском правильно мне не удавалось, в голове почему-то вертелось въевшееся со школы латинское «cuprum». На этом моменте режиссёр кричит: «Стоп!» Унизительность этого «стоп!» передать просто невозможно! Когда тебе 45 лет, ты стоишь с автоматом и героически стреляешь по инопланетянам, получая за это копейки, и какой-то американец тебе подсказывает, как правильно произносить слово «медь», которую они, кстати, добывают у нас, ты просто цепенеешь. Проходит три дубля подряд, я стою уже в полном зажиме. В итоге на меня просто махнули рукой и потом просто переозвучили.

— Еще что-нибудь интересное с Голливудом связано? 
— Как-то меня пригласили в «Войну миров», ту, что с Брэдом Питтом. Звонит мне агент, весь на эмоциях, мол, предлагают одну из главных ролей. Присылает сцену, текста — страниц пять. Решил почитать роман, по которому будут снимать фильм, чтобы лучше вникнуть во всё происходящее. Читаю — и понимаю, что не моё. У меня еще со школы-студии есть убеждение, что, читая произведение, я должен видеть, как его можно поставить на сцене. А здесь — не вижу! Да и вообще ничего не понятно! Думаю, отложу. Уезжаю на майские праздники на Бали. Пытаюсь выучить текст. Не идёт. Вернулись с отдыха, текст всё так же не выучен. Говорю жене: «Настя, прячемся!» Она отвечает, что я сошел с ума и в таком духе. И действительно: съёмки будут в Лондоне целых сорок дней, летом, шикарная ставка, да и партнёрство с Питтом, который чуть ли не любимый мой актёр… Продолжаю учить. А там сленговый английский. Это вам не классика, это не Шекспир «Быть или не быть», это что-то странное. И вот я опять прячусь. Прятался два месяца. В итоге агёнт сказал: «Увидишь, наступит тот день, когда у тебя от зависти покраснеют уши и шея». И вот, в конце августа, в аэропорту я встречаю Костю Хабенского. Бросаюсь к нему, спрашиваю, как у него дела. Костик же, как всегда абсолютно спокойный, отвечает: «Знаешь, я немного устал. Я из Лондона». Спрашиваю, что там было, в Лондоне. А он тихо, в обычной своей манере, отвечает: «С Брэдом Питтом снимался». И вот краснеют и шея, и уши. Я говорю, что мне присылали текст, но я его не осилил выучить, ведь целых пять страниц. Костик отвечает: «Не, я на отдыхе был. Мне текст прислали, я поставил вискарик, закурил сигаретку да и прочёл по бумажке на камеру, и меня утвердили». После этого я окончательно покраснел. Правда, когда была премьера картины, выяснилось, что Костю «вырезали». И знаете, это типичная ситуация для русских актёров. Поэтому я отношусь к Голливуду с улыбкой.