Гуруджи Ашвани Нигам: Лучше россиянок индийский катхак никто в Европе не танцует

Накануне индийского Нового года «Вечёрка» узнала у Гуруджи Ашвани Нигама все, о чем давно хотела, но не у кого было спросить

Первое, что мы услышали, входя в петербургский филиал театра классического индийского танца «Таранг» (сам театр находится в Москве), — легкий звон колокольчиков на ногах танцовщиц. А потом голос его основателя — гуруджи Ашвани Нигама.

«Ты почему отклонилась вперед — у тебя же 90 градусов, а я прошу 45, и ладони прикрой — судьбу не показывай, — с легким акцентом говорит одной из своих учениц, сидящий на полу и по-индийски скрестив ноги, гуруджи и просит повторить движение. Девушка активнее вскинула руки, стала приплясывать, на щиколотках зазвенели бронзовые колокольчики гхунгру... Заметив среди танцовщиц молодого человека, пришедшего постигать основы индийского искусства, мы удивились — неужели для него тоже есть подходящая роль?

— Конечно, есть, — улыбнулся Ашвани Нигам. — Ведь это женщины соблазняют танцем мужчин, а мужчины — по-настоящему танцуют. Индийский танец не для развлечения — это медитация, духовная практика, он нужен для того, чтобы человек развивал свою душу.

— Гуруджи, а у вас в Москве мужчины приходят в театр, чтобы обучиться искусству катхака?
— Да, и их значительно больше, чем в Петербурге. Люди разных профессий — бизнесмены, врачи, журналисты, актеры приходят ко мне, чтобы избавиться от стрессов, и уходят счастливые, потому что танец дает облегчение.

— Считается, что индийский танец — это йога в движении, и при помощи танцевальных движений можно так же тренировать легкие, — ведь долго и воодушевленно танцевать можно только при хорошем контроле дыхания. А в индийском танце активно используется вращение зрачков, движение отдельных мускулов лица (например, когда танцовщица лукаво приподнимает одну из бровей). Чем это не йога?
— Конечно. Но йога — это в основном медленные упражнения, а танец — быстрые движения. Йога не эстетична, она используется только для оздоровления, а танец — и для здоровья, и для развлечения, и для удовольствия. Танец эстетичен, это визуальное искусство, поэтому танцор должен быть стройным, красивым, здоровым...

— А не старым и больным…
— Вы знаете, мой учитель Бирджу Махарадж, которому уже 80 лет, — танцует. А когда человек танцует, он поддерживает свою форму и возраст отступает. В танце все связано с музыкой, а музыка — сильный стресс для медитации. Вы знаете, какие результаты можно получить через медитацию? Йог может получить результат через год, а танцор может получить результат такого же качества намного быстрее.

— Вы так хорошо говорите по-русски — в России учились?
— Я живу в России уже 18 лет, получил российское гражданство. У меня здесь семья — супруга Светлана — русская, москвичка, трое детей… Старшая дочь — школьница, учится в четвертом классе, а сыновья еще маленькие — одному пять, другому три.

— Вы приехали в Петербург из Москвы, где еще до создания своего театра преподавали танец в Культурном центре имени Джавахарлала Неру, а теперь обучаете классическому индийскому танцу петербурженок... Не жалеете, что приходится преподавать россиянкам, а не индианкам?
— Не жалею. У меня цель — обучить индийскому искусству россиянок. В индийском искусстве есть много вещей, которыми можно наслаждаться, и одна из них — литература … Нам приходится подробно говорить о литературных источниках, а потом танцевать на темы индийского эпоса, и у меня возникает чувство наслаждения от того, что можно показать движение, прожить жизнь в танце.

— А можете сказать, кто танцует катхак лучше — русские или индианки?
— Русские танцуют не хуже. Просто иногда им не хватает индийского духа. Зато физически россиянки намного сильнее индийских девушек — они выдерживают больше нагрузки и могут танцевать часами. Индийские девушки тоже способны танцевать часами, но они постепенно теряют силу, а россиянки — нет. Думаю, это связано с генотипом.

— Вы сказали, что на танцевальный процесс влияет великая индийская литература. А в России очень многие интересуются и индийской культурой, и литературой, знают «Рамаяну», «Махабхарату», и «Натьяшастру» (древний танцевальный трактат)…
— Но дело в том, что в России эти книги как религиозные изучают кришнаиты или те, кто хочет принять индуизм. А российские танцовщицы — они или православные, или атеистки, и когда танцуют, то пребывают в сомнении: как им преклониться перед чужим Богом? И я всегда говорю им: вас никто не заставляет менять веру, надо просто понимать литературу.

— У России традиционные дружеские связи с Индией — у нас чтут Джавахарлала Неру, Махатму и Индиру Ганди. Можете ли сказать, что язык политики чем-то напоминает язык танцев? Есть ли что-то общее?

— Ничего общего. Разве что только кто-то из политиков поможет развивать искусство (улыбается).

— Известно, что индийский танец — женский танец, но лучше всего его танцуют мужчины… И вы — тому подтверждение, ведь вас считают лучшим преподавателем индийского танца в России. А кто были ваши учителя?
— По индийской мифологии танец создал бог Шива — мужчина, его продолжателем тоже был мужчина и так далее. Все танцоры в храме были священниками — ни одной девушки среди них не было. Танцы в храме — религиозные, обучающие — они помогали распространять индуизм. Поэтому танец, по индийским меркам, это прежде всего мужской танец, а женщины — не танцуют, они — соблазняют. Женщины могли танцевать дома или на каком-нибудь празднике, куда их приглашали — их танцем наслаждались.

— Но все ли индийцы способны к танцам? И признаются ли они в любви с помощью танцевальных движений, как это показано в болливудских фильмах?
— В 90% случаев так и происходит. В Индии танец — это искусство. И раньше если девушка выходила замуж, то она обязана была уметь петь и танцевать. Но сейчас эта традиция мало соблюдается.

— Ваши ученицы с восторгом рассказывают, что вы преподаете не только классический катхак, но и болливудские танцы, — можете показать любой пируэт и красивый жест и прямо на уроке, буквально с ходу ставите новый танец, продумывая хореографию, — и происходит чудо, как с танцем «Дильбар» (такой танец в фильме «Караван», по сравнению с вашим, смотрится грубо, даже вульгарно).

Фото: Галина Зикрянь

Владея секретами обольщения взглядом и жестом, вы способны очаровать любую женщину. Наверное, посредством танца вы так и признались в любви своей супруге?
— Конечно, ведь Светлана была моей студенткой. И она танцует катхак так, как я об этом мечтал. И дочка моя тоже умеет танцевать катхак — уже сдала экзамен по нему.

— В России знают и любят Айшварию Рай — она прекрасно станцевала куртизанку в фильме «Умрао джан: Красавицы Лакхнау». Это, случайно, не ваша работа?
— Нет. Она работает с другими хореографами. Я ее не обучал и не консультировал. Я далек от мира Болливуда, меня он мало интересует, ведь я больше исполняю классику, я — классический педагог, но в Болливуде работают мои друзья. Поймите одну вещь: в Болливуде быть хорошим танцором не обязательно. Там снимают трехминутный танец шесть дней по пять-шесть часов: сначала одно движение, потом другое, затем монтаж-монтаж-монтаж, и кажется, что перед вами очень крутой танцор.

— Знаю, что вы обучали танцу Ксению Собчак для рекламного ролика... Как вам с ней работалось?
— Не только Ксению, но и Катю Лель учил танцам. Не буду комментировать, как мне работалось, но они меня потом очень благодарили.

— Наверное, привлекательнее всего для европейцев муджра — та разновидность катхака, которая появилась в Cеверной Индии в эпоху Великих Моголов? В фильмах «Девдас» и «Умрао джан» мы видим прекрасных танцовщиц, украшенных ослепительной бижутерией, которые чарующим взглядом и стремительными пируэтами, резкими остановками после вращения способны свести любого мужчину с ума. А правда, что россиянки — ваши воспитанницы, преподающие теперь танец в Москве, Петрозаводске, Йошкар-Оле, Омске, — танцуют катхак круче парижского?
— В России катхак исполняют лучше, чем в любой другой стране. В Англии есть сильный педагог катхака, в Америке тоже есть, но в странах Европы лучше россиянок никто не танцует. И это связано и с тем, какой педагог, и с каким желанием к нему идут учиться.

— Гуруджи, вы специалист по индийским танцам, а к русским танцам у вас случайно не возник еще интерес?
— Хорошим экспертом можно быть только в одном направлении, когда долго изучаешь свой предмет. А я интересуюсь танцами c детства. У нас была большая семья — восемнадцать братьев и сестер, считая и двоюродных. И чтобы мы не болтались после школы на улицах, всех отправляли в музыкальную школу. Там кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то играл на инструментах. Я же в семь лет начал играть на табле (2 барабана — Л. К.) А учитель сказал, что он меня и танцевать научит. Родители вначале были против, но потом согласились. Мой отец был журналистом, мама — домохозяйка, и они хотели, чтобы у меня был диплом инженера...

— А в Индии у вас остались родственники?
— Один брат. Но он сюда приезжать не хочет. Мама была два раза, а потом сказала, что Россия по климату ей не подходит.

— Гуруджи, вы признанный мастер, скажите, подсчитывали, сколько у вас наград?
— У меня два с половиной килограмма сертификатов (улыбается).

— Вы их разве взвешиваете?
— Ну, скажем, это очень большая пачка... их около пятисот. Есть и награды — около 30 штук, но для меня лучшая награда — сам танец и то, как его исполнят мои ученики.

Фото: Галина Зикрянь

— Мы с вами беседуем в новогодние дни. А ваши дети верят в Деда Мороза?
— Да, мы приглашаем к себе домой Деда Мороза, и он им дарит подарки. Дочка заказала каких-то головастиков, один сын — пластмассовый аэропорт, а самый маленький — пистолет. «Дед Мороз» (показывает на себя. — Л. К.) уже все купил и положит под елочку. А вечером мы приготовим четыре блюда: два русских — оливье и селедку под шубой, два индийских — жареная курица и индийские лепешки.

— Нравится ли вам этот праздник, не скучаете по индуистскому Новому году?
— Нравится. Но мы с семьей отмечаем Новый год три-четыре раза по индийской традиции. Индийский Новый год начнется 13 января, на столе должен быть жареные арахис, попкорн, сладости. В Индии не так, как в России: там мало пьют и мало мяса едят. Елочек тоже не ставят. Но мы готовим друг другу небольшие подарки и потом обмениваемся ими.

— Гуруджи, а как вы, южный человек, ощущаете себя в Петербурге?
— Холодно, но я уже адаптировался. И еще я заметил, что Петербург более спокойный, чем Москва.

— А заметили ли, что общего у петербуржца с индусом?
— Мы оба спокойны. В Петербурге люди добрые, эмоциональные, на улыбку отвечают улыбкой, а в Москве такого нет. Но мы все очень похожи — имеем общие корни, а наша дружба должна быть еще крепче, и пусть Новый год принесет России большое-большое счастье.