«И, мнится, слышу их воинственные клики»

Сегодня исполняется сто лет с начала Первой мировой войны

5 августа 1914 года новорожденной Первой мировой войне исполнилось девять дней. Черногория объявила войну Австро-Венгрии; это была лишь одна из вспышек той огненной пучины, в которую тогда втягивалась вся планета. Россия уже пять дней как находилась в войне. И хотя до первых смертей русских солдат,  до битвы при деревне Сталлупенен, оставалось еще двенадцать дней — выхода из этой смертельной ловушки для страны уже не было.

Шлем летчика. 1914 — 1918. Россия. Кожа, металл, фланель, коленкор, ткань х/б. Дар А. Д. Гнедовского.

Музей народной войны

Ровно сто лет спустя, 5 августа 2014 года, в Царском Селе откроется музей «Россия в Великой войне» — первый в России, посвященный именно этому периоду истории. Он разместится в Ратной палате — в 1913 году задуманной и созданной императором Николаем II как музей истории русских войск. Основой коллекции стало собрание картин, икон, предметов вооружения и документов по истории русских войн, которое было подарено Еленой Третьяковой императору Николаю II на юбилейной Царскосельской выставке 1911 года.

Но с вступлением России в Первую мировую войну частью коллекции стали и трофеи, привозимые с фронтов, а музей стал называться — «Музей великой войны».

Знамя пехотного гарнизонного крепостного полка 1900 г. Россия, начало XX века. Шелк, нить позолоченная, галун позолоченный. Дар А. Д. Гнедовского.

Возведение построек в неорусском стиле и вся экспозиция была готова к началу 1917 года. Музей еще раз сменил название — теперь это был «Народный музей войны 1914 — 1918 годов»... А уже в 1918-м он был закрыт. Экспонаты Ратной палаты перешли в другие музеи и хранилища или были уничтожены. Само здание сильно пострадало во время Великой Отечественной.

В ноябре 2008 года Ратная палата была передана в управление ГМЗ «Царское Село». Сейчас уже завершается реконструкция здания, вокруг создаются газоны и прокладываются дорожки; к открытию должна быть окончена и реконструкция ведущей к Палате Фермской дороги.

Но еще более важным, возможно, станет наполнение Палаты. Удалось собрать около двух тысяч предметов для коллекции будущего музея, и продолжается приобретение новых экспонатов: оружия, обмундирования, наград, фотографий, документов. 

Многие экспонаты музей получает в дар от меценатов, коллекционеров, организаций и частных лиц из Новосибирска, Петербурга, Москвы... 

Фотооткрытки, паспортная книжка, бланки. Россия, начало ХХ века. Дар А. Б. Сироткина.

Мертвые головы

Например, мэр Москвы Сергей Собянин в одном из интервью упомянул о своем деде — полном Георгиевском кавалере. Музей обратился мэру с просьбой предоставить сохранившиеся материалы. Сергей Собянин передал музею копии архивных документов, а также копию фотографии своего деда. Николай Иванович Уланов, участник Первой мировой войны, уроженец станицы Нижнеувельской Оренбургской губернии, был подхорунжим, старшим урядником 1-й сотни 18-го Оренбургского казачьего полка. 

В 1915 году полк действовал в составе 24-го армейского корпуса. Георгиевским крестом 4-й степени Уланов был награжден 12 июля 1915 года за то, что «11 декабря 1914 г., будучи в разъезде при разведке местечка Дембовице, захватил в плен австрийский пост». Крестами 3-й, 2-й и 1-й степеней награжден «за бои с 20 апреля по 3 июня 1915 г.». 

Газмаска (противогаз). Россия, 1915 — 1918. Резина, металл, стекло. Дар А. Д. Гнедовского.

Московский коллекционер Иван Карабанов недавно передал в дар музею 10 стальных и кожаных солдатских касок. Жители Набережных Челнов подарили около 30 реставрированных и отсканированных фотографий того периода, а также портрет поручика 46-го Сибирского стрелкового полка, полного Георгиевского кавалера Шайдуллы Асылгареевича Асылгареева. 

Здесь сабли, ручные гранаты, бронежилеты, полевые телефоны, противогазы, наградные знаки, медали, выцветшие знамена... 

На облезлой шапке прусского гусара из 2-го лейб-гусарского принцессы Виктории полка — потускневший знак: мертвая голова — череп и кости, которые впоследствии переняли и различные войска Третьего рейха. Впрочем, в русской армии «мертвая голова» была не менее популярна. 

Когда-то это изображение было символом устрашения и гордости, обещанием гибели противнику… Но под смертную сень ушли все — и те, кто остался на полях той войны, и те, кого достала следующая Великая война, и те, кто сгинул в водоворотах истории XX века. Надо ли было этим людям приближать и ускорять гибель друг друга, делать ее более мучительной?.. Такие вопросы традиционно заглушаются канонадой, пальбой и ревом идущих в атаку масс.

Медаль в память Великой войны 1914 — 1918 гг. Кресты. Начало ХХ века. Металл, шелк, чеканка, стекло, кожа. Дар А. Б. Сироткина.

«Безупречный человек во всех отношениях»

Впрочем, там, где жизнь отнимается, всегда есть и те, кто изо всех сил пытается ее спасать. Среди документов и фотографий — встревоженные, осунувшиеся лица сестер милосердия, чьих-то родственниц. Еще одна часть экспозиции будет посвящена военному врачу Константину Михайловичу Фигурнову, впоследствии начальнику кафедры Военно-медицинской академии. Его архив и фотографии были подарены Ларисой Георгиевной Кондратьевой, членом редакционной коллегии литературно-исторического журнала «На русских просторах». Мы попросили Ларису Георгиевну рассказать о Константине Фигурнове и его наследии.

— Начинал он слушателем в чумной лаборатории «Особой комиссии для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае ее появления в России» (КОМОЧУМ) в кронштадтском форте Александр I. С 1907 года «Чумной форт» производил вакцины от чумы и тифа, противочумную, противохолерную сыворотку для всей России и частично за границу — это была очень важная работа и крайне опасная...

В 1914 году доктор Фигурнов, лекарь Николаевского госпиталя в Петербурге, находится в действующей армии в чине капитана. В 1915 году он был ранен — я передала в музей его бумажник, залитый кровью. Фигурнов попадает в плен, в «Альтенграбов» — лагерь для бельгийских, британских, французских и русских военнопленных возле Магдебурга. И там он возглавляет больничное отделение. Он руководил и русскими, и бельгийскими, и французскими военнопленными, которых он ангажировал своими медбратьями. При нем служили и французский аристократ и рядовые русские солдаты, не очень грамотные. Многие освобождались раньше него из плена и потом писали на адрес его невесты Людмилы, которая служила медсестрой в Могилеве, благодарности, желали им скорой встречи.

Шапка нижнего чина 2-го лейб-гусарского принцессы Виктории полка с репейком. Германия, Пруссия, 1916. Диагональ шерстяная, кожа, металл, мех, проволока. Дар А. Д. Гнедовского.

В 1920 году Международный Красный Крест организовал возвращение пленных из Германии в Россию. Он вернулся, продолжил работу в Военно-медицинской академии. И ведь он и Вторую мировую прошел — часто выезжал на фронт.

Константин Фигурнов был очень твердым, волевым человеком, прекрасным руководителем. Он прекрасно организовал этот лагерный госпиталь.

У него и на кафедре в Академии была образцовая чистота и порядок — я застала этот этап. После войны моя семья вернулась из эвакуации. Нас поселили на Таврической, 2. Это был ведомственный дом Военно-транспортной академии. И там же жила племянница Константина Михайловича, с которой мы познакомились.

Он приходил к нашим общим знакомым. Знаете, было какое-то очень семейное ощущение. Весь этот дом вместе был в эвакуации в Костроме. Все старшие и Константин Михайлович к нам, детям, относились покровительственно-шутливо. Сейчас это не понять...

Знаки. Россия, начало ХХ века. Дар А. М. Лютова.

Позже он оперировал мою маму. Я была студенткой, приходила в больницу сидеть с мамой и делала задание по французскому. Он увидел, что я пишу, — и по-французски со мной поговорил. Прекрасно воспитанный, безупречный человек во всех отношениях.

Скончался Константин Михайлович в 1961 году. Его племянница стала наследницей его архива, а потом оставила этот архив мне для передачи в музей Военно-медицинской академии. Та часть, которая не была востребована в советское время — касающаяся пребывания Фигурнова в плену, — лежала «до востребования». И вот теперь эти документы и фотографии я передала в музей в Ратной палате.

Часть экспозиции будет посвящена военному врачу Константину Михайловичу Фигурнову.