Их мир за спиной…
На Пушкинской, 10, открылась экспозиция «Реалии русского рока»
Здесь можно увидеть настоящие пленки знаменитой студии «АНТРОП», предметы, связанные с творчеством Сергея Курёхина, предметы сценического быта группы «Санкт-Петербург», Ленинградского рок-клуба и множество других. Это своеобразная машина времени, переносящая посетителей на тридцать лет назад, во времена, когда в стенах здания на Рубинштейна, 13, можно было услышать вживую «Кино», «Зоопарк» Майка Науменко и прочих.
Каждый раз, когда теперь, уже в формате «мп3», мы слушаем записи исполнителей, которых теперь называют легендами русского рока, воображение рисует нам реалии той, совсем другой жизни, в совсем другой стране. Теперь можно сказать, что воображение материализовалось, — у нас есть шанс прикоснуться к тому времени, увидеть его на самодельных плакатах, на пожелтевших вырезках из газет. В контексте этой экспозиции обычная лента 16-дорожечного магнитофона, на который когда-то Андрей Тропилло записывал группы «Зоопарк», «Аквариум» и «Кино», выглядит совсем иначе — это немой свидетель тех давно минувших событий, во многом повлиявших на становление современной музыкальной культуры нашей страны.
Естественно, очутившись на подобном мероприятии, мы были просто обязаны побеседовать как с создателем проекта, так и с его гостями, людьми, которые жили на планете под названием «Русский рок». Только вот беседы наши свернули несколько в иное русло…
В России сейчас идет война «всех против всех»
Владимир Рекшан (справа)
Владимир Рекшан, писатель, рок-музыкант, основатель рок-группы «Санкт-Петербург», организатор выставки:
— Сложно ли было собрать эту коллекцию? Ведь столько лет прошло…
— На самом деле было сложно решиться и сказать самому себе и окружающим: «Да, я этим буду заниматься!» Я свое «да» сказал сразу после Нового года руководству «Пушкинской 10». Проблемы, конечно же, были. Дело в том, что я не куратор художественных выставок, но все-таки нашлись люди, которые помогали экспонатами, но каждого нужно было убедить, что все это добро не украдут. Да и мало нас осталось, и мало осталось вещей из той эпохи, многое потеряно, многое выброшено владельцами.
— Чему может научить ваша выставка молодого музыканта?
— Я смотрю на все это проще: никакую молодежь я учить не собираюсь — речь идет о формировании коллекции и создании музея конкретного музыкального жанра, который является неотъемлемой частью петербургской культуры. Сейчас, например, в Москве проходит фотовыставка, повальная часть объектов которой — наши, питерские. И люди идут туда, смотрят, интересуются. Что ж, получается, что всей стране история русского рока важна, за исключением его колыбели? Ведь, похоже, только в Питере нет ни одного уголка, которой рассказывал бы об этой вехе в истории нашей страны. Создание такого музея может быть лишь результатом коллективных действий жителей нашего города, но ведь «нам сейчас не до этого»!
Бас-гитара Евгения «Жака» Волущука, одного из основателей группы «Пикник»
— Почему же? Чем же «мы» так заняты?
— Причина проста: современная российская государственность находится в состоянии тяжелейшего морально-гуманитарного кризиса, в условиях которого все воюют со всеми: несогласные — с властью, православные — с физиками и музеями, север с югом. Все друг друга «поливают» и в социальных сетях, и на телевидении. Чтобы докопаться до первопричин раскола общества, можно обратиться к истории падения Римской империи, только вот пересказывать я ее не буду. Может, таким образом заканчивается история российского имперского величия? А может, это просто кризис?
— Как же войну остановить или хотя бы добиться «договора о временном прекращении огня»?
— Нужно вспомнить, что есть вещи, «узлы истории», которые не вызывают противоречий. Одним из таких «узлов» является наша музыкальная история: все люди, даже те, кто сейчас восседают в Кремле, в юности слушали если не «Битлов», то Гребенщикова, и это та самая модель хоть и локального, но сотрудничества, путь к нахождению взаимопонимания, точек пересечения интересов народа и власти. Просто в условиях всеобщего конфликта нужно стараться заниматься созидательной деятельностью, обращаться к патриотизму.
Нам необходимо развивать собственное мнение
Первый и последний президент Ленинградского рок-клуба Николай Михайлов:
— Могу спорить, что некоторые люди зададутся вопросом: «А зачем вообще этот старый хлам, оставшийся от первобытных хиппарей, хранить и показывать?»
— А у вас есть сомнения относительно того, что работы Малевича и Кандинского должны находиться в Русском музее? Почему русский рок вы рассматриваете отдельно? Его активисты — такие же великие и знаменитые люди, точно такие же художники, творившие историю! У них должен быть свой музей, и он будет, при том даже я надеюсь его застать.
— Сейчас многие говорят, что русский рок уже не тот, что он изжил себя. Вы видели время его расцвета, значит, можете сравнить…
— Конечно, сейчас все не очень весело в этом плане: музыкантам деньги нужно зарабатывать, а не гнаться за идеей. Поэтому и нового ничего не появляется — все замкнулись сами на себя. Но молодая поросль все же должна пробиться, должны появиться новые имена. Представьте себе столетнее дерево, которое хоть и огромно, но уже полупустое внутри, покосилось, того и гляди рухнет. Но если вы по паркам-садам гуляли, то вспомните, что у таких деревьев в корнях много-много росточков, да и на стволе тоже побеги всякие. Это закон природы, ему все подчиняется, в том числе и музыка наша. Более того, я верю, что это произойдет именно здесь, в столице русского рок-н-ролла, с оглядкой на тех, кто в свое время вымостил рок-движению дорогу на большую сцену.
В данной композиции задействованы шарф, очки и гитарный чехол Майка Науменко
— Сейчас, когда молодые музыканты знают о мировой музыке чуть ли не больше, чем их отцы, они подчас начинают считать русский рок «национальной бардовской песней» и каким-то «несерьезным увлечением»…
— «Западнические» настроения среди молодежи, конечно, разочаровывают. Ведь у нас есть своя история как-никак… Мне кажется, что это все-таки сродни болезни — им просто нужно позволить вылечиться, и тогда они поймут, что в этом мире есть правда, а что есть на нее просто очень похожее. Мы можем подражать Западу десять лет, пятнадцать, потом корни все равно дадут о себе знать, хотим мы того или нет. Просто мы сейчас всего этого не понимаем, не видим, что будет через эти пятнадцать лет, мы можем только вспоминать то, что было. А было-то здорово, и если помнить про это, в будущем все станет еще лучше!
— А как лечить-то? Что будет вакциной?
— Есть такая штука, как чувство хорошего вкуса, которое прививается с детства. И если мы наших детей не будем воспитывать на хорошей музыке, хороших книгах, красивых добрых фильмах, то они и вырастут обалдуями. Им нужно говорить: «Вот это хорошо, а вот это — не очень, сравни, почувствуй разницу!» И тогда у них будет развиваться собственное мнение, и их уже никто не подсадит ни на попсу, ни на наркотики.
Рок-н-ролл в России народной музыкой не стал
Анатолий Гуницкий, драматург, журналист, поэт, писатель; один из основателей рок-группы «Аквариум»:
— Эта выставка, собранная Рекшаном, на самом деле продукт больших усилий. Ведь наш мир, наша жизнь кардинально изменились, тем более уже тридцать лет прошло. Это какое-то переосмысление самих себя — ведь когда нам было по тридцать, все выглядело иначе, сейчас же, глядя на осколки той эпохи, мы вспоминаем, какими мы были, и порой не верится, что все было именно так. Более того, рок-клуб и вся эта волна русского рока тех лет — это история нашей страны, ведь тогда все сплелось воедино — социальный протест, политика, осадное положение рокеров. А сейчас мы понимаем: даже музыка стала настолько другой, что глобальность этих изменений просто не поддается описанию. Само понятие «рок-клуб» мутировало. Тогда это было место, где музыканты общались, объединялись, дружили, помогали друг другу. Теперь в клубах такого не бывает — нынче это место для концертных дел, и все, на этом их миссия заканчивается.
Миди-клавиатура для компьютера из коллекции Вячеслава Бутусова
— Вы правильно заметили — музыка изменилась глобально. Она стала более стандартизованной, что ли, и стандарт этот — западный. Можно ли сказать, что тогда, в эпоху расцвета русского рока, музыка была «более живой»?
— Думаю, так говорить не стоит, это может обидеть тех корифеев, кто еще «с тех времен» зарабатывает музыкой. Но я знаю точно: в одном пространстве никогда вновь не смогут появиться такие персонажи, как Курёхин, Цой, Гребенщиков, Майк Науменко. Откуда они появились именно тогда, почему? Да, соглашусь, им немного помогло время, социальная ситуация сыграла свою роль. Будет ли еще подобный всплеск, сказать сложно, но именно этого вдохновенного полета мысли и не хватает сейчас русской музыке. Современные группы, какую ни возьми, играют на порядок лучше, чем старые наши музыканты, ведь тогда всерьез на гитаре играть никто не умел. Но идеи, которая была раньше, им все равно не хватает.
Весь период, о котором рассказывает эта выставка, ушел в прошлое очень далеко, от него даже вещественных доказательств почти не осталось. Но зато время показало нам факт того, что рок-н-ролл в России, в отличие от Запада, не стал народной музыкой. Если для жителей США блюз, кантри, рокабилли, хэви и прочие стили рок-музыки являются чуть ли не национальным колоритом, который чтят, к которому относятся более чем уважительно, то для нас народной стала попса в самом гнусном ее варианте — набор из растолстевших «королей и королев эстрады» и пигалиц-однодневок. Это очень печально, ведь музыка, популярная в той или иной стране, может очень многое рассказать о фактуре этого государства и объяснить, что в нем происходит и почему. В нашем случае все очень печально.
Этот адрес знал каждый
