Ирина Мазуркевич: Минное поле перехожу аккуратно

20 августа народная артистка России отметила юбилей

Трогательная, ранимая — и внутренне сильная, сумрачная, даже властная. Хрупкая инженю, какой Ирина запомнилась по ранним фильмам, — и нелепая, острая, колкая характерная героиня из фильмов более поздних. Впрочем, дело не столько во времени. Не столько в том, что путь от бала XVIII века, где она танцевала с арапом — Высоцким, до купчинского перехода, где пела бомжихой, — длиной во много лет. Дело и во внутренних трансформациях Ирины Мазуркевич. Корреспонденту «ВП» актриса рассказала о новых ролях, о планах на будущее и о том, почему она состоит в петербургском клубе знатоков.

Ирина Степановна Мазуркевич родилась в городе Мозыре, в Белоруссии. Дебютировала в кино на «Мосфильме» в спортивной драме «Чудо с косичками». В 1977 году Ирина окончила Горьковское театральное училище. Ныне — ведущая актриса Театра Комедии имени Н. П. Акимова, где служит с 1988 года, перейдя из Театра имени Ленсовета. В июле 1980 года стала женой известного петербургского артиста Анатолия Равиковича. В этом браке у супругов родилась дочь Елизавета, а сегодня Ирина Степановна — бабушка двух чудесных и очень любимых внуков Матвея и Евы. Ирина Мазуркевич — народная артистка Российской Федерации. Лучшие фильмы Ирины Мазуркевич: «Чудо с косичками», «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», «Трое в лодке, не считая собаки», «О бедном гусаре замолвите слово», «Ты у меня одна», «Всё будет хорошо!», «Коллекционер».

«Когда играешь про любовь, возраст имеет значение»

— Ирина Степановна, в последней премьере Театра Комедии «Торжество любви» вы сыграли одну из главных ролей. Расскажите о работе с французским режиссером...
— Это была весьма необычная работа, которой я, признаться, боялась. Пьеса Мариво показалась крайне сложной. Я думала: как к этому сюжету относиться? чем сегодня он может заинтересовать? Но вот приехал режиссер Мишель Раскин, который вообще не говорит по-русски, и оказалось, что за два с лишним месяца на таком сложном материале можно поставить полноценный спектакль. Для постоянной аудитории Театра Комедии это, возможно, непривычная постановка. Кому-то непонятно, почему, скажем, современные костюмы сочетаются с историческими. Но... такое уж прочтение классики XVIII века. И это уровень современного европейского театра.

— Было ли в методике Раскина нечто принципиально новое для вас?
— Весь процесс репетиций мне очень понравился, и я поймала себя на мысли, что будь я режиссером — работала бы точно так же, как Раскин. Он, хоть и был когда-то артистом да и сейчас иногда выходит на сцену, на репетициях не показывал, как надо сыграть. Мишель умеет так объяснить, что актеры сами играют в верном направлении. Встреча с ним для меня — подарок судьбы, хотя в моей жизни было много режиссеров, и в основном хороших.

— Сейчас вы репетируете пьесу Фридриха Дюрренматта. В чем ваша героиня созвучна с вами, а пьеса — со временем?
— Мы еще на начальном этапе работы. У Татьяны Сергеевны (Казаковой, режиссера и худрука театра. — «ВП») совершенно другой метод, предполагающий, что процесс репетиций должен быть гораздо более длительным. К тому же на ней, как на худруке, держится театр, она занимается вводами артистов в текущий репертуар, параллельно репетирует другие спектакли. Но процесс все же идет. Да и если учесть, что пьеса называется «Визит старой дамы» (смеется), я могу еще подождать. Это не та роль, которую можно не успеть сыграть. Хотя... когда играешь про любовь, возраст имеет значение.

Мне кажется, Дюрренматта волновал вопрос о том, насколько сам человек определяет свою жизнь, а насколько — окружающий мир. Люди, собираясь в стаю, представляют угрозу для отдельных личностей. Клара Цаханасян, когда-то преданная любимым и затравленная жителями городка, став мультимиллионершей, возвращается туда с планом мести. Лично мне чувство мести абсолютно чуждо. Если я терплю предательство, то стараюсь скорей зачеркнуть эту историю, простить или оправдать людей — и идти дальше. То есть для меня эта роль, как говорится, на сопротивление, а это мы, актеры, любим. О такой роли к юбилею можно только мечтать.

— Ваши предыдущие сценические героини — выпившая эликсир молодости Эмилия Макропулос, тридцатилетняя Макарская в «Старшем сыне». А тут — «Визит старой дамы». Переход на возрастные роли — с чем так или иначе сталкивается каждая актриса — оказался сложен?
— Для актрисы важней психологическое самоощущение: не в том дело, на сколько ты выглядишь, а в том, насколько ты востребована. Если ты интересна режиссеру и зрителю, проблема автоматически зачеркивается. Есть характерные актрисы, которые и в 25 выглядят на 50 лет. А бывает наоборот: 50-летняя так играет молодых, что зритель и не догадывается о ее возрасте. В театре, если игра убедительна, зал готов принять любую условность.

Сегодня благодаря Интернету мы все знаем возраст друг друга, его глупо скрывать. Мне 55 лет, и не думаю, что в эти годы ситуация, о которой вы говорите, может стоять остро. Я анализирую свой и чужой опыт, стараюсь взглянуть на себя со стороны. Иногда кажется, что иду по минному полю (улыбается), но пока перехожу аккуратно. Если вдруг выяснится, что я перестала быть зрителю интересной, мне проще признаться себе в этом и пойти на покой, благо есть чем заняться. Как говорят, у меня способности к преподаванию, и сейчас я только отбиваюсь от предложений.

В сцене из спектакля «Торжество любви».

«Анатолий Равикович сам себя увековечил» 

— В жизни вы производите впечатление самостоятельной, независимой актрисы, оберегающей свою личную территорию. Что помогает сохранить эту независимость?
— Я никогда не суетилась, старалась не распылять себя. Хорошо училась в школе и в училище, понимая, что, если хочешь себя уважать, нужно вкладываться в то, чем занимаешься. Жизнь нередко побуждала меня, как актрису, постигать новое, и каждый раз я прикладывала все способности, чтобы освоить профессию от и до. Если полагаешься сам на себя, работая с максимальной отдачей, тогда тебе ничто не будет страшно, понимаете? И не пропадешь. Я стараюсь не идти у кого-то на поводу, будь то общественное мнение или несколько человек. Конечно, меня по жизни поддерживало то, что мой супруг — Анатолий Равикович, что мы служили в одном театре.  Хотя он всегда был самодостаточным и на многие вещи имел сугубо личный взгляд.

— Прошло больше года, как не стало Анатолия Юрьевича. Предполагаете ли вы сделать что-то, простите за пафос, увековечивающее его память? Может, книгу переиздать?
— Анатолий Юрьевич сам себя увековечил: и кино, и спектаклями, и своей книгой. Хотя записей спектаклей с его участием не так много. Да, на пленке зафиксированы «Люди и страсти», «Человек и джентльмен», но это ведь крохи в контексте творческой биографии. Я со своей стороны за этот год поставила памятник на могиле Анатолия Юрьевича на Литераторских мостках — при поддержке многих людей, театра и нашего друга художника Алексея Штерна, автора памятника.

Возможность переиздать книгу я обязательно найду: как только закончится контракт с издательством, к которому у меня есть определенные претензии. Мы с Анатолием Юрьевичем ведь даже не знали, что книжка выходит с таким названием! Мы хотели — «Продолжения не будет», а издатели, не предупредив нас, поставили «Негероический герой». Это немыслимая история, которую вообще-то стоило довести до суда.

— Анатолий Юрьевич всем рассказывал, что это вы побудили его взяться за мемуары. И в одном интервью сказал, что процентов 80 написали вы — по его рассказам.
— Он не мог этого говорить. 80 процентов — да вы что?! Нет, он все сам писал. У него — как у яркого характерного артиста — события оставались в памяти в очень выразительной форме. И грех было не воспроизвести их на бумаге. Равикович писал от руки, кидал мне страницы, что называется, под горячий утюг, а я, в то время как раз осваивавшая компьютер, печатала. Может быть, иногда редактируя отдельные фразы. Но не мысли, не сюжет.

Равикович быстро увлекался, но и не любил долго тянуть. Я чувствовала, что книгу, писавшуюся больше года, надо завершать, иначе он потеряет интерес. Поэтому в ней в основном затронут период работы в Театре имени Ленсовета. Чем ближе к финалу, тем быстрее течет изложение.

— А у вас есть планы написать свои воспоминания?
— (Смеется.) Если кто-нибудь будет настаивать так же, как настаивала я, убеждая Анатолия Юрьевича, то напишу. Может, лет через 20, когда сравняюсь с ним в его теперешнем возрасте. К сожалению, у меня нет такого необыкновенного таланта, как был у него. Да и такие идеалы передо мной, что еще рано браться.

В спектакле «Виндзорские проказницы».

«Социальные сети многим помогают справиться с одиночеством»

— Вы активно проявляетесь в социальных сетях. Это не утомляет? Наверняка ведь многие пытаются записаться «в друзья». И потом, люди часто сомневаются, что зарегистрирован тот самый популярный человек, а не мистификатор.
— Такая ли уж популярность? Я все-таки не Алла Пугачева. С пребыванием в социальной сети никогда не было проблем. Это совершенно не утомляет. Есть круг знакомых, который как-то сам собой формируется, и постороннему человеку туда совсем не просто попасть. Я знаю, что социальные сети очень многим помогают справиться с одиночеством. И мне помогли, когда я осталась одна. Хотелось общения, а друзья были далеко. Бывают разные времена: то я долго не вылезаю из Интернета, то долго не захожу туда. Тогда пишут письма: а куда вы пропали? Некоторые, как вы сказали, спрашивают: «Ирина Степановна, это действительно вы?» — «Я». Говорят комплименты и ничего не требуют взамен.

— Вы состоите в петербургском клубе знатоков «Что? Где? Когда?». Что вам это дает?
— А ничего, это просто весело. Дополнительное развлечение. Я всегда  думала, что никакой я не знаток, не эрудит. А выяснилось, что моих знаний вполне достаточно, чтобы ответить на некоторые вопросы. И когда принесешь команде очки, потом себя уважаешь.

— Что вам помогает поддерживать уровень знаний? Вы интересуетесь литературными новинками, ходите на выставки?
— Для меня основной источник информации — Интернет. Если я и выбираюсь куда, то в театр. А так... смотрю новости, читаю газеты. Стараюсь быть в курсе событий, чтобы не отстать от жизни. К тому же у меня внуки, дочь, молодой зять, и хочется, чтобы им со мной было не скучно. Чтобы не скучно было молодым артистам, с которыми я общаюсь.

— Сейчас пошла мода на то, чтобы артисты выражали свою политическую позицию. Она у вас есть?
— Я интересуюсь политикой, имею свою точку зрения, но высказываю ее очень осторожно, выборочно, в компании близких. Я почти ничего не подписываю. Часто мне звонят и просят дать комментарий по тому или иному поводу, но я отказываюсь. Политика — вещь очень непростая, как и религия, и неосторожное замечание может отсечь от актера большую часть зрителей.

Высказаться в критической ситуации я не побоюсь, но становиться публичным политиком пока не готова. Хотелось бы оставить это на крайний случай. А пока я всего лишь артистка.

В роли Эмилии Марти в пьесе «Средство Макропулоса».

«Никакая я не лирическая героиня!» 

— Характерных актрис проблема перехода на возрастные роли касается меньше. Мне кажется, для многих зрителей, особенно кто знает вас по  ранним фильмам, вы — лирическая героиня. А как вы сами определяете  свое амплуа?
— Конечно, никакая я не лирическая героиня и никогда ею не была. С первого своего дня в театре — а дебютировала я на сцене Театра имени Ленсовета спектаклем «Спешите делать добро» — я играла характерные, остродраматические роли, которым свойственны развитие, нерв, сила чувств. Я выхожу на сцену почти сорок лет и уверена, что зрители, которые помнят разные мои работы, не воспринимают меня как лирическую героиню. В кино я, в общем, давно не снимаюсь и никогда не делала на него ставку. Но там такая же ситуация: у меня яркая характерная роль в фильме Юрия Грымова «Коллекционер», в «Ты у меня одна» и «Все будет хорошо» Дмитрия Астрахана.