История императорской России во всем блеске и трагизме

В парадных залах Зимнего дворца открыта выставка костюмов российских властителей и придворных. Всего 252 костюма конца XVIII — начала XX века

Выставка грандиозная, роскошная и, как отметили многие, патриотическая. Не стоит воспринимать это как вызов. Выставка готовилась задолго до политических событий, разразившихся в последнее время. По словам директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, эта выставка — одно из самых значимых событий к 250-летию музея: «Она очень простая и — сногсшибательная. Все парадные залы Эрмитажа заполнены костюмами из эрмитажной коллекции. Но это не только история костюма, история моды и стиля. Это — великая история Российской империи во всем ее блеске и во всем ее трагизме».

«Костюмные» выставки всегда вызывают огромный интерес.

На выставке «При Дворе российских императоров. Мода и стиль» есть два мундирных платья основательницы Эрмитажа императрицы Екатерины Великой, мундир, который был надет на Александра Первого в день, когда российские войска вошли в Париж, платья от Ворта, принадлежавшие императрице Марии Федоровне.

ХРУПКИЕ ВЕЩИ

«Это очень хрупкие вещи, — подчеркнул Михаил Борисович. — Некоторые надевались только один раз. Перед выставкой многие из них были отреставрированы. Потом они уйдут обратно в хранилища. Вторая подобная выставка, быть может, состоится через много-много лет».

Журналистам «ВП» удалось перед вернисажем пообщаться с реставраторами тканей. Вот что рассказала Марина Денисова, заведующая лабораторией научной реставрации тканей Государственного Эрмитажа: «Ткани все хрупкие, в особенности шелковые ткани, из которых шили платья на рубеже XIX — начала XX века. Прочность ткани во многом зависит от того, какими были красители. В XIX веке появились анилиновые красители. Иногда по истечении времени темные и черные цвета словно съедают ткани. Платья эпохи модерн сшиты из очень красивых материалов, но их создатели меньше всего задумывались о долгой жизни своих творений, их прочности. Как правило, платья богато декорированы, усыпаны колючими стразами, бисером, стеклярусом. Причем металлические «лапки», которые держат красиво мерцающее стекло, при малейшем перемещении (даже когда перекладываешь в хранилище) цепляются за ткани. А все это тончайшее, прозрачное, не выдерживает такой нагрузки, рвется. Реставрация же должна быть незаметной. Мы не имеем права вторгаться в памятник».

Можно заметить, что на некоторых костюмах есть пятна от духов, заплатки. Казалось бы, их несложно удалить. Но этого не делают, поскольку все то, что может показаться нам несовершенством, на самом деле — драгоценные следы времени, доносящие его аромат. 

По словам Марины Денисовой, эти платья и не были рассчитаны на долгий срок. Дамы надевали их один, от силы два раза. «Никто не думал о том, что спустя сто лет мы будем все это показывать на выставке», — говорят реставраторы.

Одежда и веера князей Оболенских.

Костюмы хранятся при температуре, которая не должна превышать 18 градусов. Тщательно следят за влажностью. Периодически происходит проветривание. Один из главных врагов тканей — моль, которая дважды в год летает везде. В музее есть специальная служба, которая занимается обработкой хранилищ химикатами. Это сложный процесс. Апельсиновыми корочками и лавандой не обойдешься, а химикаты не должны соприкасаться с вещами. А в прежние времена служители, следившие за императорским гардеробом, справлялись народными средствами, в основном использовали нафталин и персидский порошок. Шубы проветривались, вымораживались. Но платья долго не носили, их перешивали, передаривали.

ПЛАТЬЯ ОТ ВОРТА И МУНДИРЫ ОТ ЛИДВАЛЯ

Коронный вопрос был: «Почему платья и мундиры такие маленькие?» — «Потому что люди были такими маленькими, хрупкими», — терпеливо отвечали кураторы и реставраторы. Императрица Мария Федоровна сохранила талию 65 см даже после того, как родила шестерых детей.

Многие костюмы, которые выставлены сейчас в парадных дворцовых залах, уже показывались на временных выставках. В 2000 году прошла великолепная выставка «Законодатель европейской моды Чарлз Ворт», куратором которой была Тамара Тимофеевна Коршунова, легендарный научный сотрудник Эрмитажа, тонкий знаток исторического костюма.

Утренний халат Александра III и пеньюар Марии Федоровны

В эрмитажном собрании находится 18 платьев от Ворта и его фирмы, которую после его смерти, в 1895 году, унаследовали сыновья Жан-Филипп и Гастон.

Среди русских клиенток парижской фирмы можно назвать морганатическую супругу Александра II княгиню Юрьевскую, принцессу Палей, графиню Барятинскую и ее дочерей, княгиню Зинаиду Юсупову. Но самой знаменитой клиенткой Ворта была императрица Мария Федоровна, супруга Александра III и мать Николая II. Она заказывала платья у Ворта в течение 30 лет. Красавица императрица настолько доверяла его вкусу, что часто просто заказывала туалеты телеграфом, не обсуждая фасон, цвет и прочие мелочи. Не требовались и примерки, ведь в фирме Ворта был штат манекенщиц, которые по своим параметрам точно соответствовали размерам его знатных клиенток и даже напоминали их по типажу. Впоследствии опыт Ворта использовали другие

французские кутюрье, работавшие со знаменитостями. У Кристиана Диора, к примеру, были манекены, точно повторяющие фигуры знаменитых заказчиц, у которых просто не было времени приезжать в Париж на примерки.

Во времена Николая II «постройкой» придворных мундиров занималась фирма Ивана Лидваля. Уже после революции, когда братья Лидваль вернулись в Швецию, один из них дал интервью шведской газете, где рассказал о гардеробе Николая II. По его словам, у императора было около 300 сюртуков и 70 шинелей: «Поскольку император перед разными полками облачался и в разные мундиры, пуговицы на них не были пришиты, а крепились на колечках и пристегивались, как эполеты». Также Лидваль вспоминал, что «портной никогда не имел права обхватывать руками царя, снимая мерку, как это обычно делается с простыми смертными, а одежды изготовлялись по размерам старых. На примерках, происходивших в каком-нибудь из залов императорского дворца, одежду на императора надевал один из камердинеров, изысканный и важный господин.

Затем портной делал пометки мелом. Царь был примерным заказчиком — неизменно дружелюбным и вежливым. Он обладал хорошей фигурой, которая не доставляла портному больших затруднений. Все свои старые костюмы он раздаривал камердинерам».

Самым же элегантным мужчиной Петербурга Пауль Лидваль считал князя Феликса Юсупова.

Чтобы сшить такое платье, требовалось очень много времени и труда. А надевали его один-два раза.

НЕ ЗА СТРАХ, А ЗА СОВЕСТЬ

Рядом с императорскими костюмами — выставка «Высочайшего двора служители.  Конец XIX — начало XX века». Ливреи телохранителей, скороходов, камердинеров, официантов, гардеробщиков, парикмахеров — огромной армии Двора, всех тех, кто обеспечивал бесперебойную работу этого сложнейшего механизма. Роскошные, шитые золотом ливреи были строго регламентированы. По знакам различия легко можно было определить, какое положение занимает при Дворе тот или иной служащий.

Выставка получилась неожиданно трогательной и человечной. Хранителям ливрейных костюмов удалось отыскать сведения о многих служителях Двора, найти в архивах их фотографии. Многие биографии обрываются в первые же послереволюционные годы. Можно представить себе, каким было отношение у новых властей к «царским лакеям».

Кое-кто из служителей перешел на сторону новой власти. Но были и те, кто остался верен данной когда-то присяге до конца.

Были слуги, которые последовали за опальной императорской семьей в Тобольск. Комнатная женщина Александры Федоровны Демидова и лакей Николая II были расстреляны в подвале Ипатьевского дома вместе с венценосными хозяевами.

На вернисаже были потомки тех, кто служил царям преданно и верно, не за страх, а за совесть. Многие, глядя на фотографии своих предков, не могли сдержать слез. Один из них, Вячеслав Поляков, с гордостью рассказывал о своем прадеде Кирилле Полякове — телохранителе императрицы Марии

Федоровны, последовавшем за ней из мятежного Петербурга в Крым, а затем в Данию. Он остался ей верен до конца, провожал ее в последний путь в 1928 году.

Глядя на платья и мундиры монархов, испытываешь странные чувства. С одной стороны, роскошь, подчеркивающая их избранность как помазанников Божьих. Но с другой — остро осознаешь их телесность, хрупкость, бренность, свойственные любому смертному, будь это властитель полумира или прислуживающий ему лакей.

Отражаясь в витринах, публика, заполнившая анфиладу парадных залов, словно смешивается с призрачными тенями тех, кому принадлежали эти одеяния, кто населял дворец сто, двести лет назад. Все происходящее напоминает карнавал, в который вовлечены и мы, живущие в Петербурге в начале XXI века.

Костюмы и инструменты музыкантов придворной императорской капеллы.