Нужно ли нам столько благотворительных фондов?

Российская система помощи нуждающимся до сих пор непрозрачна и хаотична

Если кому-то придет в голову посчитать, сколько благотворительных фондов существует в Петербурге, он наверняка собьется со счета. Только на сайте  уполномоченного по правам ребенка Светланы Агапитовой размещены адреса и контактные телефоны 50 благотворительных организаций, среди которых такие известные, как «Большая медведица», «Золотой пеликан», «Кедр», «Родительский мост», «Теплый дом», «Адвита» — последний креативно привлекает средства для помощи больным детям.

Александра Сердитова с участниками фестиваля «Остров надежды» Фото: из личного архива

Руководители фонда даже организовали акцию «Купи открытку — помоги ребенку», и эту открытку с детскими рисунками из художественных школ можно купить в почтовых отделениях за 15 рублей... А если приплюсовать сюда еще и иностранных благотворителей из фонда «Дом Рональда Макдоналда» или же «Детского фонда EVERY CHILD», вспомнить имена меценатов — народных артистов, бизнесменов — есть же «Благотворительный фонд Владимира Потанина» (он дает гранты студентам, преподавателям за инновационные разработки), есть Фонд Михаила Прохорова, поддерживающий хилую российскую культуру, фонд «От сердца к сердцу», спасший более 

5 тысяч детей по всей России, то получается довольно пестрая картина. А сколько просьб о помощи в Интернете? Там и свои фонды, и свои спонсоры — чаще всего простые люди, — и свои... мошенники, которые пользуются доверчивостью многих из нас.

В СССР размах был мировой

Если покопаться в недавней нашей истории, то можно сказать, что в советское время тоже не чурались филантропии. Но тогда размах был мировой. Кому мы только не помогали — американским индейцам, борцу за мир Анджеле Дэвис, генсеку чилийской компартии Луису Корвалану, голодающей Африке, кубинским революционерам, повстанцам в Никарагуа... Тут уместно вспомнить и местного значения благотворительные акции — сбор макулатуры, металлолома, ленинские субботники…

Другое дело, что такие организации, как Фонд мира, Детский фонд имени Ленина, Литературный фонд, Художественный фонд, Фонд культуры СССР, пользовались поддержкой государства, а уж оно-то знало, как привлечь деньги из внебюджетных источников — среди творческой интеллигенции и научной общественности (олигархов тогда не было) было принято свои премии, особенно международные, отдавать в эти фонды. Помнится, что Кириллу Лаврову, когда он получил Ленинскую премию, тоже намекнули, чтобы отдать ее в один их благотворительных советских фондов, но народный артист проявил строптивость и построил на эти деньги дачу.

«Лучше помоги соседу»

Сейчас различных благотворительных фондов не в пример советскому времени — много, но все ли они занимаются прямым своим делом?

«Чем больше благотворительных фондов, тем лучше, — считает глава постоянной комиссии по социальной политике и здравоохранению ЗакСа Людмила Косткина. — Хотелось бы, чтобы в каждой больнице были фонды, которые собирают средства на лечение людей и помогают тем, кому эта помощь необходима. А вот липовые фонды — это уже дело прокуратуры, ведь с жуликами надо бороться».

Чтобы разобраться, какой фонд действительно помогает людям, а какой использует благотворительность просто как вывеску, надо посмотреть на историю фонда, выяснить, с какими банками он имеет дело.

«Как правило, благотворительные фонды работают с банками, они перед ними отчитываются, а уже банки кому попало денег не выдают — они двадцать раз проверят, что это за организация, которая хочет приобрести дорогостоящее лекарство из Швейцарии или провести курс лечения редкого генетического заболевания, — поясняет Людмила Андреевна. — А вот жители могут легко перечислить деньги на счет, вывешенный в Интернете. И я всегда говорю: если хочется кому-то помочь, то лучше помочь конкретным людям, кого ты знаешь, — соседу или соседке например, а не отсылать деньги на непонятные счета — так можно нарваться на мошенников». 

«Кедр» помогает и... выигрывает

Тем не менее этот факт не отбивает охоту к благотворительности. Наоборот, количество меценатских организаций год от года увеличивается, растет и численность волонтеров: только по официальным данным, с 2010 по 2011 год прибавилось 1043 добровольца. И часто благотворительные организации действуют успешнее и экономичнее, чем государственные учреждения. Конечно, они получают  поддержку от государства в виде субсидий на развитие социально значимых проектов, компенсацию по оплате коммунальных услуг, льготы по аренде помещений и по уплате налогов. «Мы работаем 18 лет, и могу сказать, что в начале 90-х о благотворительной деятельности не были наслышаны — никто не знал, что это такое, как и кому помогать, зато сейчас многие имеют представление и  о благотворительности, и о том, как это делать. И отделить социально ориентированный фонд от «ширмы», на мой взгляд, всегда можно, — рассказала «Вечёрке» директор регионального благотворительного фонда социальной реабилитации и помощи инвалидам «Кедр» Александра Сердитова. — Думаю, что тут надо ориентироваться на открытость работы фонда — информации о том, как работают благотворительные организации, много». 

Одно из направлений  — реализация государственных приоритетных программ, работа с бюджетными деньгами, ведь здесь фонд  проходит своеобразную «школу контроля». По мнению Александры Сердитовой, работа с бюджетными деньгами дисциплинирует, потому что есть множество этапов контроля. Более того, благотворительная деятельность в стране — процесс прогрессивный, потому что общество взрослеет и возрастает количество людей, готовых оказывать нуждающимся всяческую помощь. 

«Нам иногда звонят люди и говорят: «Мы можем оказать какую-то помощь», — рассказывает Александра Сердитова. — Но так не должно быть! Человек должен отдавать себе отчет — какие у него возможности, люди должны знать, что такое добровольчество, на что они имеет право. Это только на первый взгляд кажется, что добровольчество — бесплатная помощь, а для организации, которая принимает эту помощь, она далеко не бесплатна. А питание? Проживание? Конечно, зарплату доброволец за свою деятельность не получит, однако благотворительный фонд должен располагать ресурсом — проектами, программами. И это сложная работа, которая невозможна без государственного участия».

Поэтому фонды участвуют в конкурсах на получение грантов, которые, кроме прочего, идут и на зарплату сотрудникам. Если грантов нет, то и зарплаты, соответственно, нет, и тогда начинаются поиски спонсоров, чтобы сделать благотворительные проекты без участия государства. «К сожалению, помощь государства недостаточна, — объясняет директор фонда «Кедр». — Я считаю, что это задача и правительства, и законодателей — думать о том, какие организации поддерживать и каким образом делать инвентаризацию добрых дел осуществляемых проектов, то есть должен быть реестр, и его нужно доводить до сведения коммерческих организаций, которые могут оказывать какую-то поддержку».

— Александра Ильинична, а с какими подводными камнями приходится сталкиваться при работе благотворительных фондов?
— Самое тяжелое — это недостаточное финансирование проектов. Потому что мы живем рывками: выиграл грант — значит, у тебя есть деньги на реализацию проектов, на зарплату коллектива. Но что такое грант? Это ограниченность во времени, ведь максимальная жизнь проекта — год, полтора. А коллектив, пусть даже небольшой управленческий аппарат, не может существовать год-полтора, отсюда и проблема кадрового ресурса. Мне думается, один из вопросов, которые должны рассмотреть законодатели и Министерство экономического развития, — возможность выигрывать гранты не на год, а на три, пять, десять лет, потому что это гарантирует развитие социально ориентированных программ, самой организации. Взять, например, наш центр — он ориентирован на конкретные семьи с детьми-инвалидами, на детдомовцев...

— Я знаю, что «Кедр» вывозит таких детей на  остров Коневец, там проходит ежегодный фестиваль «Остров надежды»...
— Да, мы пишем специальную программу, и к нам через комитет по молодежной политике, комитет по образованию приезжают по социальным путевкам дети-инвалиды, ребята из многодетных семей. Мы сами путевки не продаем.

— Мы видим, что каждый год появляются какие-то новые благотворительные организации. Легко ли создать фонд? На что обратить внимание?
— Думаю, тем, кто владеет компьютерной грамотностью, легче всего — вся информация есть в Интернете. Если кто-то захочет кому-то оказать помощь, для начала ему нужно обратиться в районные отделы, поискать информацию в официальных источниках.

— А не забюрократизирован ли у нас этот процесс?
— Нет. Самому создать благотворительный фонд можно — здесь я не вижу проблемы. Проблема в другом — решить, чем ты будешь заниматься и на кого ориентироваться в плане финансирования своих проектов — на бюджет ли, на спонсоров... Но надо понимать, что государство не должно абы кому раздавать деньги и что чиновники несут ответственность за неправильное распределение средств. Вообще здесь вопрос в другом — нужно, чтобы в наше общество вернулась нравственность, чтобы люди себе отдавали отчет в том, что обманывать грешно.

— Тем не менее общество сотрясают скандалы — то неэффективно использовали средства, то собранные деньги не доходят до адресата...
— Я понимаю горе родителей, детей, но от мошенников, к сожалению, никто не застрахован. Увы, наше общество несовершенно. Меня печалит нравственная деградация — это почва для чего угодно. Думаю, что государство должно лучше организовывать помощь больным детям, чтобы не получалось так, что у нас квотирования  не хватает на всех болящих.  

Делаем варежки, разрисовываем футболки

Депутат Анастасия Мельникова входит в комиссию по социальной политике и здравоохранению и часто участвует в благотворительных проектах — недавно учила детей делать варежки, разрисовывать футболки. Были у нее мысли организовать и собственный благотворительный фонд, но страх, что люди будут думать, будто бы ей лично что-то надо кроме помощи больным детям, всегда останавливал.

— Многие фонды просят о помощи, — рассказала «Вечёрке» Анастасия Мельникова, — и я стараюсь участвовать в проектах тех фондов, которые действительно занимаются благими делами, где нет никакого стяжательства. Ведь не секрет, что есть случаи, когда благотворительным фондом прикрывались для отмывания денег.

— А как узнать, какой фонд действительно занимается благими делами, а у кого только благотворительная «вывеска»?
— Я знакомлюсь с его организаторами, смотрю, в каких они участвовали благотворительных акциях, кому конкретно помогли, и если вижу, что это действительно достойные люди, которые пекутся о сиротах, то стараюсь им помочь. Так было и с фондом, который проводил благотворительный мастер-класс, когда я варежки помогала детям делать, — я же раньше не знала организаторов, но когда познакомилась с ними и стала общаться с детками, то поняла, что они занимаются благими делами. Иногда мои знакомые рекомендуют мне работать с каким-то фондом. И я прошу своих помощников проверить деятельность фонда с точки зрения законности. Но мне спокойнее, если это адресная помощь конкретному ребенку, конкретному детскому дому, а не просто просьба перечислить на какой-то счет деньги.

— Вы участвуете в мастер-классах, различных акциях, а непосредственно деньгами помогаете?
— Когда у меня была такая возможность, помогала, а когда не было, искала спонсоров. Вообще каждый раз все по-разному происходит: кто-то просит привезти памперсы, лекарства, кому-то нужны игрушки, а кому-то просто внимание. Недавно я договорилась, чтобы для сирот провели экскурсию по Мариинскому дворцу... Надеюсь, смогу материально помочь фонду «Ренессанс», который организует детские балы в разных дворцах Петербурга — в Юсуповском, в Павловске, в Михайловском замке, — на них приезжают дети из детских домов, и для них это впечатление на всю жизнь.

— А каким, на ваш взгляд, должно быть наказание для жульнических фондов?
— Конечно, должна быть административная ответственность, большие штрафы. Но я не столько за материальное наказание, хотя то, что украл, безусловно, должен вернуть, сколько за общественные работы. Мне очень нравится западная система, когда даже звезды, если провинились, метут улицы — такая работа на благо города мне импонирует. И если организаторов проштрафившихся фондов будут заставлять возвращать украденные деньги и они будут знать, что им грозит три-четыре месяца мести улицы города, мыть общественные туалеты, то, думаю, они в себя придут. Правда, в каждом отдельном случае нужно смотреть на степень циничности, размер украденного — если ты собираешь деньги на умирающего ребенка, а сам едешь на Багамы, то тут, на мой взгляд, уже надо заводить уголовное дело.

— Анастасия, у нас чуть ли не при каждом детдоме, больнице есть какая-то благотворительная организация. Как вы думаете, может, лучше их объединить в несколько крупных фондов, чтобы их работу контролировало государство, чтобы не распылялись собранные средства?
— Усовершенствовать деятельность фондов надо — возможно, кому-то необходимо объединиться, чтобы эффективнее работать. Но думаю, если небольшие фонды помогают, то я бы не препятствовала их деятельности.

— А как вы оцениваете российскую благотворительность?
— У нас ее очень мало. Да, есть меценаты, есть фонды, но мы не очень активны, чтобы помочь ближнему. У нас много обеспеченных людей, которые могли бы многое сделать на ниве благотворительности. Их надо привлекать, возможно, государству нужно поощрить бизнесменов, сделать более гуманным налогообложение, чтобы заинтересовать их, ведь исторически на Руси меценаты помогали своему народу, и надо эти традиции продолжать.