Как же хочется гульнуть с Фицджеральдом

В последние годы Вуди Аллен что-то все чаще покидает свой любимый Манхэттен ради съемок в европейских столицах. Барселона и Лондон уже были, теперь вот снял «Полночь в Париже»

Голливудский сценарист (Оуэн Уилсон) со смешным именем Гил Пендер и внешностью, соответствующей имени, приезжает в Париж накануне свадьбы. Невесту-блондинку интересует только вульгарный туристический чес по достопримечательностям и шопинг на блошином рынке. Пендер, как и положено голливудскому сценаристу, — тонко чувствующее, творческое, нервное существо, уставшее от своей рутинной работы и мечтающее о карьере писателя. В Париже грезы Пендера особенно активизируются — тут ведь в кафе над тарелкой устриц творили его кумиры — Фицджеральд, Хемингуэй, Дали и другие гении пера и кисти. Друг невесты, занудный бородатый дядька (Майкл Шин), объясняет Пендеру: мечты о том, чтоб попасть в другое время, — это типичный эскапизм, попытка отвернуться от проблем нынешнего дня.

Пендер не выдерживает. Он оставляет невесту и бородача и бродит в поэтическом забытьи, мечтая, как хорошо было бы угодить в Париж 20-х годов. Часы где-то на башне бьют полночь, и на маленькой темной улочке притормаживает старинное авто. Оно уносит Пендера в город его мечты.

Барселона и Лондон в фильмах мощного старика Вуди Аллена уже были, теперь вот снял «Полночь в Париже». Romantic comedy-fantasy, как неуклюже пытаются определить жанр фильма обозреватели.

Вроде бы и в «Барселоне», и тут примерно одно и то же: Аллен ёрничает над усиленными попытками своих героев проникнуться тонким ароматом старинной европей-ской культуры — и над их отношениями, которые в социальных сетях обозначаются многозначительным ярлыком «все сложно».

В «Вики Кристине Барселоне» это все изображено блестяще. В «Париже» надоело Аллену, что ли, ехать по тем же рельсам? Он расшалился и начал насмехаться, прямо скажем, уж чересчур грубовато.

Париж — это мужественный до карикатурности Хемингуэй, который изъясняется только лозунгами типа «Мужчина должен писать только правду» и «Вы охотились когда-нибудь на львов в саванне?», Фицджеральд — элегантный, Зельда — взбалмошная, Дали — безумный. Все как положено.

А вот невеста с ее родителями, наоборот, настолько чудовищно-мещанские, что круче было бы разве что поставить на эти роли настоящих бегемотов.

Но герой не остается в золотом веке насовсем. Вместо этого он разбирается в себе и решает свои проблемы в настоящем. Как обычно у Аллена: ты понимаешь, что всему виной не твои глубинные разногласия с миром, а всего лишь твои глубокие комплексы. Былое, дескать, нельзя воротить, и печалиться тут совершенно не о чем.

В данном случае этот сеанс автопсихотерапии совершенно неубедителен.

Разве что вообще вся эта водевильная история — просто хороший повод, чтобы показать Париж. Который и в самом деле прекрасен.