Кем-то лето второпях выпито из сада…

Руководство Русского музея пригласило членов Общественного совета при губернаторе СПб, чтобы показать, как продвигается реставрация Летнего сада

Позвали и нескольких журналистов, в том числе и корреспондентов «Вечёрки».

Влюбленная парочка, заметив скопление народа в саду, повернула было туда же, но была остановлена бдительной охраной. В утешение всем влюбленным, а также молодым мамам и еще не переселенным в новостройки пожилым людям процитирую слова директора Русского музея Владимира Гусева, пообещавшего: «Весной следующего года Летний сад будет открыт для посетителей!»

Владимир Александрович попросил избегать путаницы в терминах: «Речь идет не о реконструкции Летнего сада, а именно о реставрации! Слово «реконструкция» появилось вынужденно. Средства, выделенные из бюджета, мы получали через Министерство экономики, а по каким-то принятым там стандартам «реставрация» не проходила». Прошелся директор и по поводу многочисленных «лживых» публикаций в СМИ, в которых утверждалось, что Русский музей делает «отсебятину», не согласованную ни с кем: «Это просто невозможно. Проект трижды обсуждался коллегией Минкульта и четырежды — на экспертном совете КГИОПа!»

...Деревья, стоящие вдоль аллей, «высветлены»: длинные голые стволы устремлены к небу, а кроны в золоте листвы — только на самом верху. Романтические «темные аллеи», к которым привыкли петербуржцы нескольких поколений, ушли в прошлое. Зато внизу все густо засажено кустарником. Хотя, как объяснила Ольга Черданцева, главный ландшафтный архитектор Летнего сада, это не совсем кусты — стриженая липа. Вдоль них выстроены выкрашенные зеленой краской деревянные решетки.

«Пусть они вас не смущают, — предупреждает гостей Владимир Гусев. — Это шпалеры. Они нужны для формирования зеленой изгороди. Видите, высажена уже шпалерная липа. Впоследствии деревья закроют эти решетки или мы их снимем совсем».

«Мы высадили около 6 тысяч кустов, закупленных в питомнике в Восточной Германии, — рассказывает Ольга Черданцева, уточняя, что общая протяженность шпалер в нынешнем Летнем саду составляет 8 километров! — Внутри шпалер посажены плодовые кустарники. Это для птиц, чтобы им было что поесть. В центре города будет такой оазис, где поют соловьи. А соловьев было много уже этой весной.

Раньше, при Петре, здесь было много плодовых деревьев. Но сейчас, чтобы посадить их, надо срубить старые. А горожане требуют не трогать деревья, мы не можем не считаться с их мнением, поэтому ограничились кустарниками».

Увлекшись беседой, чуть ли не натыкаемся на выросший как из-под земли фонтан. Слышу, как члены совета спорят — были здесь фонтаны раньше или нет. «Были! — прерывает дискуссию Владимир Гусев. — В иные времена в Летнем саду было до 70 фонтанов. Но не при нас, а при Петре Первом. Хотя он потерпел с ними в конце концов фиаско. Потому что не могли тогда грамотно подвести воду. Мы же проложили подземные коммуникации, причем сделали это так, чтобы не повредить корни деревьев. Восстановили восемь фонтанов — только те, на которые имеются иконографические материалы».

Фонтаны, давшие при Петре Первом название одному из невских протоков, забили вновь. Фото: Натальи ЧАЙКИ

Четыре фонтана выстроились на бывшей главной аллее в ряд, закрыв восхитительную перспективу уходящей вдаль аллеи и вид на набережную Невы, который раньше сквозил через решетку сада.

За деревьями вдруг вырастает некое причудливое строение. «Это Птичий двор, или Голубятня, один из тех немногочисленных объектов, которые мы воссоздаем в Летнем саду по согласованию с ГИОП», — объявляет директор музея. Здесь разместится небольшой музей с историей сада. А в нише поставим одну скульптуру, которую мы не реставрировали, — Вакха. Это произведение искусства в свое время стояло на открытом грунте, обветшало и было погребено под землей. Его обнаружили в середине ХХ века, потом статуя пережила пожар и была еще сильнее повреждена. Теперь Вакх будет стоять на почетном месте — как символ судьбы Летнего сада».

Вакх будет единственным оригиналом среди копий, многие из которых уже установлены. Другие заняли пьедесталы, но пока еще завернуты в какие-то мешки, издали напоминая призраки былого.

«Поначалу мы хотели восстановить 21 исторический объект, но постепенно отказываемся от лишнего. Чтобы Летний сад не превратился в парк культуры и отдыха, где слишком много новодела. Так, мы отказались от Большой оранжереи, решив ограничиться Малой. Здесь будут растения, которые только летом могут жить на открытом воздухе, — поясняет директор музея. — О некоторых вещах мы спорили и спорим. Например, о берсо.

Берсо были при Петре, который, создавая Летний сад, ориентировался на Версаль. Но я не уверен, что сейчас нужно ставить их в таком количестве. Климат у нас не французский. Зачем создавать дополнительную тень?» К тому же, замечу от себя, берсо петровской эпохи  плохо сочетаются со знаменитой оградой Летнего сада, выполненной в стиле классицизма.

Из группы членов Общественного совета (а среди них — дирижер Станислав Гаудасинский, писатель Александр Рубашкин, скульптор Альберт Чаркин) то и дело доносятся одобрительные замечания: «Весьма впечатляет!»

А я с грустью думаю, что не узнаю это место!

Остается успокаивать себя тем, что, как сказал Владимир Гусев, в случае если новшества не понравятся, их всегда можно будет убрать.

Александр Сокуров: Я вижу, что выбрано правильное направление

Режиссеру понравилась реставрация Летнего сада

В самую красивую пору осени руководство Русского музея поспешило пригласить членов Общественного совета при губернаторе Петербурга, чтобы показать им, как продвигается реставрация Летнего сада. Пришел и Александр Сокуров. «Вечёрка» поинтересовалась у кинорежиссера, каковы его впечатления от увиденного.
— Сейчас этот проект еще далек от завершения, но, на мой взгляд, у него блестящее будущее! Он решен в традициях городской культуры — не только русской, но и европейской. Раньше мне казалось, что это просто старое пыльное место. Было ощущение, что все в прошлом, а сейчас брошено и забыто. Я не очень любил здесь бывать. Сейчас здесь есть атмосфера, труд и время, есть история. С каждым годом это будет становиться все более и более исторично.
— А как вы относитесь к тем людям, которые критикуют реставрацию Летнего сада?
— Прекрасно отношусь. Им не все равно, они неравнодушны к своему городу. Мы ведь далеко не всегда правы. Взаимное обсуждение, обмен мнениями дает возможность прийти к правильному решению. Надо говорить друг с другом.
Мне кажется, что наш великий музей открыт для предложений. Чем больше мнений будет собрано, тем лучше, мы не должны ошибиться. Но я вижу, что выбрано принципиально правильное направление.
То, что уже сделано сейчас, производит впечатление, это благородная работа. Это настоящая премьера большого культурного события. Дай бог нашему городу такие премьеры чаще видеть!

Режиссер любезно согласился ответить на несколько вопросов «Вечернего Петербурга».
—  Вопрос не по теме, но воспользуюсь случаем, чтобы поинтересоваться: как приняли вашего «Фауста» в Ульяновске?
— Прекрасно приняли, прекрасно… У меня давно не было такого прекрасного ощущения от показов. Тысяча триста человек, огромный зал и абсолютная тишина. Картина шла на немецком языке с русскими субтитрами, мне говорили, что это невозможно, никто не будет читать. Но это оказалось совсем несложным для зрителя, совсем несложным.
— А публика была какая — специально приглашенные на премьеру люди?
— Обычная публика — учителя, врачи, просто жители города. Очень много было молодых людей! Никого специально приглашенного не было, потому что город не специальный, это не Москва, не Петербург, где могут прийти селекционно отобранные.
— А когда у нас? Обещали в октябре...
— Скорей всего выйдет в ноябре.
— Ограниченный прокат?
— Ну конечно. Потому что вряд ли заинтересует картина очень уж многих.
— А кто просчитывал, скольких она заинтересует? Кто так говорит?
— Прокатчики говорят. Выпуск фильма на экран предваряется таким количеством всякого рода условностей, что это делает прокат невозможным. Время расписано в кинотеатрах не нашими картинами, не русскими.